Он внимательно перечитал письмо и отчет и заклеил конверт. Затем он написал сестре, аккуратно заклеил посылку и позвонил.

— Это письмо нужно послать сразу же заказным, — распорядился он, когда в номер вошел лакей, — а посылку завтра.

После чего Паркер лег в постель и взялся за комментарии к «Посланию к евреям», которые и читал, пока не заснул.

С обратной почтой пришел ответ лорда Питера:

«Дорогой Чарлз, не волнуйтесь. Мне и самому все это очень не нравится, но я предпочитаю, чтобы этим делом занимались вы, а не кто-нибудь другой. Как вы совершенно справедливо заметили, обычному полицейскому болвану совершенно все равно, кого арестовывать, и хуже не придумаешь, чтобы он копался в наших делах. Я подумываю над тем, как оправдать своего брата — ничего хуже быть не может, если Джерри повесят за преступление, которого он не совершал. Кто бы ни был виновен, пусть уж лучше пострадает виновный, чем невиновный. Так что продолжайте.

Я вкладываю две фотографии — это пока все, что мне удалось раздобыть в данный момент. Одна в форме сестры милосердия — довольно дурацкая, а другая, в шляпе, — мятая.

Со мной здесь в среду произошло престранное приключение, о котором я расскажу вам при встрече. Я познакомился с женщиной, которая, совершенно явно, знает больше, чем следует, и с очень многообещающим негодяем — только, боюсь, у него есть алиби. Кроме того, у меня есть слабый намек на мотивы Номера 10. В Норталлертоне не было ничего особенного, за исключением того, что Джерри, вполне естественно, был передан суду. Моя матушка здесь — слава Богу! И я надеюсь, что ей удастся добиться чего-нибудь путного от Мэри, которая в последние два дня стала совсем плоха — я имею в виду Мэри, а не маму, — зверски нездоровится, ну и все прочее. Доктор Фингамми — редкостный осел — ничего не может понять. Мама утверждает, что ей все ясно как Божий день, и берется все уладить, если я потерплю пару дней. Я попросил ее узнать о гребне и коте. М. утверждает, что ничего не знает о коте, и говорит, что гребень с бриллиантами купила в Париже сама. Он сейчас в городе, я раздобуду его и вышлю. Говорит, что не помнит, где его купила, что потеряла чек, но что стоил он не дороже 7500 франков. В Париже она была со второго по двадцатое февраля. Сейчас моя основная задача повидаться с Лаббоком и выяснить все относительно песка у нее на юбке.

Суд состоится в первую неделю ноября — то есть в конце следующей недели. Это несколько подгоняет нас, но не слишком, потому что они все равно его не смогут осудить; самое главное — большой суд присяжных, которому и будет принадлежать решение. После этого мы сможем тянуть, сколько нам потребуется. Это дело чертовски длинное — пока соберется Парламент, и все прочее. Старина Биггз страшно волнуется, несмотря на свою мраморную личину. Я никогда не думал, что судить пэров такая морока. Такое случается не чаще, чем раз в шестьдесят лет, и процедура осталась такой же, как при королеве Елизавете. Им надо выбрать лорда-распорядителя для такого случая и черт-те что еще. Им надо с исчерпывающей ясностью определить, что выбирается он только для этого случая, потому что когда-то, во времена Ричарда III, лорд-распорядитель оказался такой важной шишкой, что начал задавать тон во всем. Так что, когда на трон взошел Генри IV и эта обязанность перешла в ведение Короны, он закрепил ее навеки, и теперь они назначают человека pro tem [27]на случай коронации или такого спектакля, как с Джерри. Король все это время делает вид, что и не подозревает о существовании лорда-распорядителя, и безмерно удивлен тому, что кто-то должен быть назначен на этот пост. Вы знали все это? Я, например, нет. Я все это выяснил у Бигги.

Не горюйте. Представьте себе, что все эти люди не имеют ко мне никакого отношения. Мама шлет вам сердечный привет и надеется на то, что вы скоро увидитесь. Бантер тоже шлет что-то уважительное — не помню, что именно. Ваш в детективном братстве П. У.».

Можно сразу сказать, что сведения, полученные на основе фотографии, оказались совершенно неубедительными.

6 

ДОВОЛЬНО УПРЯМАЯ МЭРИ

В день открытия судебных слушаний в Йорке большая коллегия присяжных вынесла Джералду, герцогу Денверскому, обвинение в убийстве. Джералд, герцог Денверский, в соответствии с законом предстал перед судом, но судья неожиданно обнаружил — то, о чем уже две недели трубили все газеты по всей стране, — что, будучи обычным судьей с плебейскими присяжными, он не вправе судить королевского пэра. Впрочем, он добавил, что считает своим долгом поставить в известность лорда-канцлера (который в течение двух последних недель тайно пытался достичь компромисса и выбрать лордов для формирования комитета). В соответствии с регламентом благородный узник был уведен.

Двое суток спустя сумеречным лондонским днем в дверь квартиры на втором этаже по адресу Пикадилли, 110 звонил Чарлз Паркер. Дверь открыл Бантер, с любезной улыбкой сообщивший, что лорд Питер вышел на несколько минут, но ждет его, и предложил войти и располагаться.

— Мы приехали только сегодня утром, — добавил камердинер, — и еще не совсем устроились, так что просим извинить нас, сэр. Не угодно ли чашку чая?

Паркер утвердительно ответил на это предложение и опустился в роскошное честерфилдское кресло. После удивительно неудобной французской мебели пружинящее сиденье, мягкая спинка и первосортные сигареты Уимзи доставляли Паркеру особое блаженство. Что Бантер имел в виду, говоря, что они «еще не совсем устроились», Паркер не мог понять. Языки пламени весело отражались на безупречно чистой поверхности кабинетного рояля; книжные раритеты в мягких переплетах из телячьей кожи слабо отблескивали на фоне черных и светло-желтых стен. В вазах стояли темно-желтые хризантемы; на столе лежали последние номера газет, — словно хозяин никуда и не уезжал.

Попивая чай, мистер Паркер вынул из нагрудного кармана фотографии мисс Мэри и Дениса Каткарта. Прислонив их к чайнику, он уставился на них, переводя взгляд с одной на другую, словно пытаясь расшифровать смысл их несколько натужных, неловких улыбок. Вернувшись к своим парижским заметкам, он принялся отмечать галочками разные пункты.

— Черт! — произнес мистер Паркер, глядя на изображение мисс Мэри. — Черт, черт, черт…

Его преследовали чрезвычайно интересные мысли. В голове, сменяя друг друга, громоздились многообещающие образы. Естественно, в Париже вообще невозможно думать — все так неудобно, да еще дома с центральным отоплением. Здесь же, хоть и была тьма неразгаданных вопросов, полыхал камин. Паркер сидел перед огнем, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. Коты, когда они не мигая смотрят в огонь, верно, тоже обдумывают свои проблемы. Странно, как это он не подумал об этом раньше. Глядя на сидящего перед камином кота, всегда погружаешься в черную бархатную бездну размышлений. Какая роскошь — так ясно и отчетливо мыслить. Жаль было бы сейчас что-нибудь упустить — все разматывалось перед его глазами так быстро. Он уже почти нащупал разгадку и теперь не забудет ее. Логическая цепочка была совсем рядом — законченная, согласованная, отчетливо ощутимая.

— Кот у стеклодува бомбардон, — отчетливо произнес мистер Паркер.

— Счастлив слышать это, — добродушно улыбаясь, откликнулся лорд Питер. — Хорошо поспали, старина?

— Я… что? — ответил мистер Паркер. — Привет! Что значит поспал? Я уловил чрезвычайно важную последовательность событий, а вы меня сбили. Как же это было? Кот-кот-кот… — с диким напряжением он пытался вспомнить.