— Конечно! — вскричал Уимзи. — Какой я дурак! Да. Она сказала: «Это Денис? Что случилось?» Все совершенно ясно. Что же она сделала с чемоданом?

— Мне теперь все ясно, — перебил Паркер. — Когда она увидела, что труп принадлежит не Номеру десять, она поняла, что Номер десять — убийца. Значит, ей нужно было сделать все возможное, чтобы никто не знал, что Номер десять вообще появлялся. Она прячет чемодан за кактусами. Затем, поднявшись наверх, запихивает его в сундук на площадке. Естественно, она не может сразу отнести его к себе в комнату из опасения, что кто-то мог слышать, как она поднималась по лестнице, и задуматься, почему она прежде всего идет в свою комнату, вместо того чтобы будить всех. Поэтому она стучит Арбатноту и Петигру-Робинсонам — она стоит в темноте, и они в неразберихе вряд ли разглядят, что на ней надето. Отделавшись от миссис П., она вбегает в свою комнату, снимает юбку, в которой опускалась на колени около Каткарта, и остальную одежду, надевает пижаму, шляпку, которую могли заметить, пальто, которое наверняка привлекло внимание, и ботинки, уже оставившие внизу свои следы. Теперь она может спуститься и показаться всем. Одновременно она сочиняет историю про грабителей для прокурора.

— Очень похоже, — ответил Питер. — Вероятно, ее так ослепило желание выгородить Номера десять, что ей даже не пришло в голову, что она навлекает подозрения на собственного брата.

— Она поняла это на дознании, — с готовностью подсказал Паркер. — Помните, с какой поспешностью она ухватилась за версию самоубийства?

— И когда она поняла, что, выгораживая своего… ну, Номера десять, она подталкивает к виселице собственного брата, то потеряла голову, слегла и вообще отказалась давать какие-либо показания. Похоже, в моем семействе переизбыток идиотов, — мрачно заметил Питер.

— Ну а что ей оставалось делать, бедной девочке? — чуть ли не весело поинтересовался Паркер. — По крайней мере, она чиста…

— Но, как ни крутите, мы не намного продвинулись — промолвил Питер. — Почему она выгораживает Номера десять, который, по меньшей мере, шантажист, если не убийца? Каким образом в этом деле замешан револьвер Джералда? И зеленоглазый кот? Что Мэри было известно о встрече Номера десять с Каткартом? А если она виделась и встречалась с этим человеком, то могла в любой момент передать ему револьвер.

— Нет-нет-нет, — запротестовал Паркер. — Уимзи, не смейте говорить таких ужасных вещей.

— Черт! — взорвался Питер. — Да я доищусь до истины, даже если нам всем вместе придется отправиться на виселицу!

В это мгновение в комнату вошел Бантер с телеграммой, адресованной лорду Питеру, и тот прочел следующее:

«Субъект проследовал в Лондон — видели в Мерилбоуне в пятницу. Дальнейшая информация в Скотленд-Ярде. — Начальник полиции Гослинг. Рипли».

— Отлично! — воскликнул Уимзи. — Теперь мы возьмемся за это. Будьте добры, оставайтесь здесь на случай поступления каких-нибудь сведений, а я побегу в Скотленд-Ярд. Обед вам пришлют сюда, и распорядитесь, чтобы Бантер выдал вам бутылочку «Шато» — очень приличное. Пока.

Он выбежал из квартиры, и через минуту уже послышался шум такси, увозящего его по Пикадилли.

7

ДУБИНКА И ПУЛЯ

Час проходил за часом, а лорд Питер все не возвращался. Уже в который раз мистер Паркер прокручивал в голове все подробности ридлсдейлского дела, проверяя и исправляя свои записи, заставляя свой уставший мозг снова и снова рассматривать самые фантастические возможности. Временами он вскакивал и начинал нервно ходить по комнате, снимая с полок то одну, то другую книгу, брал несколько неумелых аккордов на рояле и пролистывал еженедельники, не находя себе места. В конце концов, он выбрал том из криминологического раздела библиотеки и заставил себя погрузиться в одно из самых потрясающих и драматических дел об отравлении — Седдонское дело. Постепенно загадочный сюжет увлек его, как всегда, и, когда в дверь раздался энергичный и длинный звонок, он, вздрогнув, поднял глаза и обнаружил, что уже далеко за полночь.

Сначала он подумал, что Уимзи оставил дома свой ключ, и уже приготовился отпустить шуточку, точно как в начале истории о Шерлоке Холмсе, однако, когда дверь открылась, на пороге оказалась высокая красивая молодая женщина — золотистые волосы обрамляли ее лицо, фиалковые глаза блестели от нервного возбуждения, весь ее вид свидетельствовал о полном смятении, так как, когда она сбросила свое тяжелое пальто, Паркер увидел, что на ней надето вечернее платье, светло-зеленые шелковые чулки и грубые башмаки, целиком покрытые грязью.

— Его светлость еще не изволили вернуться, мисс, — сообщил ей мистер Бантер, — но его здесь дожидается мистер Паркер, и мы надеемся, что его светлость появится с минуты на минуту. Что-нибудь угодно вашей светлости?

— Нет-нет, — поспешно ответила она, — спасибо, ничего. Я подожду. Добрый вечер, мистер Паркер. А где Питер?

— Его вызвали по делу, мисс Мэри, — ответил Паркер. — Я даже не могу понять, почему он до сих пор не вернулся. Садитесь, пожалуйста.

— Куда он пошел?

— В Скотленд-Ярд, но это было еще в шесть часов. Я даже не могу представить…

Мисс Мэри в отчаянии всплеснула руками:

— Так я и знала. О мистер Паркер, что мне делать?

Мистер Паркер безмолвствовал.

— Мне нужно видеть Питера! — вскричала мисс Мэри. — Это вопрос жизни и смерти. Вы не можете послать за ним?

— Но я даже не знаю, где он сейчас, — ответил Паркер. — Пожалуйста, мисс Мэри…

— Он делает ужасную вещь… он ничего не понимает! — заламывая в отчаянии руки, вновь вскричала молодая женщина. — Мне нужно видеть его… скажите ему… О Господи! какое ужасное несчастье! я… о Боже!

Тут ее светлость принялась хохотать, после чего разразилась потоком слез.

— Мисс Мэри… прошу вас… пожалуйста, не надо… — чувствуя себя смешным и беспомощным, повторял мистер Паркер. — Пожалуйста, сядьте. Выпейте стакан вина. Вы совсем расхвораетесь, если будете так плакать. — («Если это, конечно, плач, — с сомнением добавил он про себя. — Больше похоже на икоту».) — Бантер!

Мистер Бантер был поблизости. Он стоял прямо за дверью с небольшим подносом в руках.

— Позвольте мне, сэр, — почтительно произнес он и, приблизившись к мечущейся мисс Мэри, поднес к ее носу маленький пузырек. Результат был потрясающим. Пациентка пару раз судорожно вдохнула и гневно выпрямилась.

— Как вы смеете, Бантер! — закричала мисс Мэри. — Убирайтесь отсюда!

— Вашей светлости сейчас не повредил бы глоток бренди, — заметил мистер Бантер, закрывая пахучую бутылочку, но Паркер уже успел уловить едкий запах нашатыря. — Мисс, это бренди «Наполеон» тысяча восьмисотого года. И осмелюсь посоветовать вам не упрямиться. Его светлость будет очень огорчен, если узнает, что этот напиток был попросту разлит. Ваша светлость обедали? Нет? Очень непредусмотрительно, мисс, отправляться в длительное путешествие на пустой желудок. Возьму на себя смелость прислать омлет вашей светлости. Может, и вы чего-нибудь перекусите, сэр, учитывая столь поздний час?

— На ваше усмотрение, Бантер, — поспешно ответил мистер Паркер, махая камердинеру рукой. — Вам лучше, мисс Мэри? Позвольте, я заберу ваше пальто.

Далее ничего особенного не последовало, пока мисс Мэри не была усажена в кресло и не был принесен омлет. К этому времени к ней уже вернулось самообладание. Но, глядя на нее, Паркер заметил, какие следы оставила ее недавняя болезнь (чем бы она ни была вызвана). Она потеряла весь свой цветущий вид, лицо было бледным и напряженным, с красными кругами под глазами.

— Простите, что я так глупо себя вела, мистер Паркер, — промолвила она, глядя ему прямо в глаза с завораживающей открытостью и доверием, — но я была так расстроена — я так спешила сюда из Ридлсдейла.