Сведения, полученные от префекта полиции:

Ровным счетом ничего. Мсье Каткарт никогда не привлекал внимания полиции. Что касается денежных сумм, упомянутых мсье Паркером, если мсье назовет номера банкнот, они попробуют проследить их движение.

На что тратились деньги? Паркеру приходило в голову только два назначения: внебрачная связь и шантаж. Естественно, такой миловидный мужчина, как Каткарт, вполне мог иметь женщину, а то и не одну, без всякого ведома консьержа. Также вполне резонно было предположить, что шулер — если он был таковым — легко мог оказаться во власти другого лица, слишком хорошо осведомленного в его делах. Любопытно также, что таинственные поступления наличных денег начались именно тогда, когда его финансовое положение переживало кризис. Вполне возможно, что они представляли собой случайные выигрыши в казино, на биржах или, если рассказ Денвера правдив, результат нечестной игры в карты. Однако вообще-то Паркер больше склонялся в пользу шантажа. Он лучше вписывался в общую картину, как они с лордом Питером реконструировали ее в Ридлсдейле.

Однако несколько деталей все еще ставили Паркера в тупик. Зачем шантажисту раскатывать по йоркширским болотам на мотоцикле с коляской? Кому принадлежал зеленоглазый кот? Это была ценная безделушка. Не мог ли Каткарт предложить ее в качестве уплаты части долга? Хотя это выглядело как-то глупо. Оставалось только предположить, что шантажист отбросил ее с презрением. Кот был у Паркера с собой, и ему пришло в голову обратиться к ювелиру, чтобы оценить его.

Но мотоцикл с коляской продолжал оставаться загадкой, такой же, как кот, и такой же, как мисс Мэри.

Зачем мисс Мэри потребовалось лгать на дознании? А в том, что она лгала, Паркер не сомневался ни на мгновение. Он не верил всей ее истории о втором выстреле, который разбудил ее. Что привело ее к дверям оранжереи в три часа ночи? Кому принадлежал чемодан — если это был чемодан, — спрятанный между кактусами? Что это за затянувшийся нервный срыв без всякой симптоматики, препятствующий даче показаний в суде и разговору с собственным братом? Могла ли мисс Мэри присутствовать при разговоре в зарослях? Но если так, они с Уимзи наверняка бы обнаружили ее следы. Состояла ли она в сговоре с шантажистом? Это была не очень приятная мысль. Или, наоборот, пыталась помочь своему жениху? Насколько Паркеру было известно от герцогини, она находилась на собственном содержании, и немаленьком. Может, она пыталась помочь Каткарту деньгами? Но тогда почему не рассказать все, что она знала? Худшее о Каткарте уже было известно (Паркер всегда полагал, что шулерство — самая отвратительная вещь), да и сам он был мертв. Если она знала правду, почему тогда не встала и не рассказала ее, чтобы спасти брата?

На этой стадии его посетила еще более неприятная мысль. А что, если миссис Марчбэнк слышала в библиотеке не Денвера, а кого-то другого, у кого тоже было назначено свидание с шантажистом, кто занимал его сторону против Каткарта и догадывался об опасности этой встречи? Внимательно ли он осмотрел траву между домом и зарослями? Может, в четверг утром еще можно было обнаружить примятую траву, которая потом выпрямилась сама по себе? Все ли отпечатки ног удалось им с Питером обнаружить в лесу? Может, этот выстрел с близкого расстояния был произведен очень близким лицом? И опять-таки — кому принадлежал зеленоглазый кот?

Подозрения одно страшнее другого роились в голове у Паркера. Взяв в руки фотографию Каткарта, которой его снабдил Уимзи, он принялся пристально всматриваться в нее. Красивое лицо, черные, слегка вьющиеся волосы, крупный, хорошей формы нос и большие темные глаза, манящие и надменные одновременно. Линия губ была тоже красива, хотя сам рот был несколько полноват с намеком на чувственность, на подбородке — ямочка. Короче, Паркер должен был признаться, что этот человек не вызывает у него симпатии; для себя он отнес его к типу «байронических роковых мужчин», но опыт подсказывал ему, что именно такие лица обычно вызывают у женщин сильную страсть — любовь или ненависть — не важно.

Совпадения зачастую напоминают розыгрыши Провидения. И в скором времени мистер Паркер был удостоен, если можно так сказать, особого проявления этого олимпийского юмора. Обычно с ним такие вещи не случались, они больше были в духе Уимзи. Весь служебный путь Паркера от скромного начинающего до почетного назначения на должность в Центральном бюро расследований скорее сочетался с усердным трудом, прозорливостью и предусмотрительностью, чем с неожиданными проявлениями счастливых догадок или какой-либо удачей. Однако в этом деле ему был уготован знак свыше, и то, что он остался неблагодарным за это, лишний раз говорит об особенностях человеческой природы.

Покончив с отчетом, Паркер все аккуратно убрал в стол и отправился в полицейский участок договариваться с префектом относительно ключей и опечатывания квартиры. На улице только начинало смеркаться и было тепло, поэтому он решил утопить мрачные мысли в кофе с коньяком, а потом прогуляться по магазинам. Будучи по своей природе добрым и домашним человеком, он решил купить что-нибудь «парижское» своей старшей сестре, которая была не замужем и вела довольно тоскливую жизнь в Бэрроу. Паркер знал, что она получит несказанное удовольствие от какого-нибудь прозрачного кружевного белья, которое никто, кроме нее, никогда не увидит. Мистер Паркер был не из тех, кого могла отпугнуть перспектива выбора женского белья на иностранном языке — он не страдал избытком воображения. Он помнил, как однажды на суде ученый судья поинтересовался, что такое лифчик, и выяснилось, что в этой части одежды нет ничего предосудительного. Он вознамерился найти настоящий парижский магазин и попросить лифчик. Это положит начало, а потом мадемуазель без дальнейших просьб покажет ему и все остальное.

Около шести часов он уже шел по улице де ля Пэ с маленьким свертком под мышкой. Он истратил несколько больше денег, чем намеревался, зато приобрел опыт. Теперь он точно знал, что такое лифчик и что крепдешин не имеет никакого отношения к крепу. Молодая продавщица отнеслась к нему с очаровательным сочувствием и без всякого видимого пренебрежения заставила его почувствовать себя полным идиотом. Однако его французский явно усовершенствовался после этого посещения. На улице было полным-полно народа, медленно фланирующего мимо сияющих витрин. Остановившись у одной из них, мистер Паркер с безразличным видом уставился на шикарную выставку драгоценностей, словно выбирая между жемчужным ожерельем ценой в восемьдесят тысяч франков и подвеской из бриллиантов и аквамаринов, оправленных в платину.

Над ними, зловеще подмигивая из-под таблички со словом «удача», висел зеленоглазый кот.

Кот взирал на мистера Паркера, а мистер Паркер на кота. Это был не обычный кот. Это был кот с характером. Крохотное изогнутое тело переливалось бриллиантами, лапки из платины были соединены, выпрямленный сияющий хвост свидетельствовал об удовольствии и наслаждении. Головка, слегка наклоненная в сторону, так и требовала, чтобы его почесали под подбородком. Это было истинное произведение искусства, а не поделка ремесленника. Мистер Паркер порылся в своем бумажнике и извлек свой экземпляр. Он был идентичным тому, что висел в витрине. Мистер Паркер вошел в магазин.

— У меня тут есть бриллиантовый котик, — обратился мистер Паркер к молодому человеку за прилавком, — очень напоминающий того, что у вас на витрине. Окажите мне такую любезность, скажите, пожалуйста, сколько он стоит?

— Конечно, мсье. Он стоит пять тысяч франков, — с готовностью ответил молодой человек. — Как вы можете видеть, он изготовлен из драгоценных материалов. Более того, это истинное произведение искусства, так что цена его выше, чем рыночная стоимость камней.

— Это, кажется, талисман?

— Да, мсье, он приносит удачу, особенно в картах. Многие дамы охотно покупают его. У нас есть и другие талисманы такого же качества и стоимости. Так что мсье может быть уверен, что его котик хороших кровей.