Не успела Диана подивиться своей впечатлительности, как они вышли на небольшую поляну посреди поселения, где уже собралось приличное количество детей и взрослых. Все взгляды были обращены на нее. Но где же Ингрид? И вот среди собравшихся Диана увидела знакомую фигуру. Амальонка стояла к ней спиной, весело переговариваясь о чем-то со своим соседом. Вот Ингрид в порыве рассказа взмахнула перед своими зрителями рукой, и у маршала участилось сердцебиение.
Гронгирейка ощутила, как ее захлестывает волна нежности. Это мгновение было столь волшебным, что Диана невольно замедлила шаг. И толпа, словно повинуясь ее неуловимому приказу, замерла. Ингрид, заметив возникшую тишину, удивленно обернулась, и, наконец-то, встретилась с воительницей взглядами. Каждая минута бесплодных поисков, каждая секунда тревожного ожидания стоили этого взгляда. Губы Дианы задрожали в улыбке. Не успела гронгирейка опомниться, как на нее налетел, почти сбив с ног, светловолосый вихрь. Маршал, с трудом обретая равновесие, прижала амальонку к себе и почувствовала, как та крепко обвила ее талию ногами.
Они медленно кружили на песке, полностью поглощенные друг другом, и не замечали, что до сих пор являлись главным объектом внимания немалого количества эльмаренцев, которые все прибывали на поляну. Оно и понятно. Не каждый день к ним заглядывали люди из других миров. А любопытство, впрочем, как и любые другие человеческие качества, считалось в Эльмарене абсолютно естественным.
– Ты знаешь, как тебя здесь зовут? – спросила Ингрид, даже не думая слезать с воительницы.
– Огненная Диана, – с улыбкой сообщила ей маршал. – Тебя, надо полагать, зовут Ветреная Ингрид?
Амальонка закатилась веселым смехом.
– О да! Прекрасный вариант! – согласилась она. – И все же меня зовут просто Ингрид. Просто Ингрид, которая любит огненную Диану! – добавила она.
– Как мило! – заметила маршал. – Приходишь в неизвестный мир, а тебя там уже все знают!
– Как тебе этот неизвестный мир? – спросила Ингрид. И хотя лицо ее по-прежнему улыбалось, в глазах появилось серьезное выражение.
– Любой мир, в котором есть ты, прекрасен! – ответила Диана. – Ты и водопады! – добавила она, чуть подумав.
– Водопады! – с наигранным возмущением протянула Ингрид. – Значит, я и водопады!
– Славная дочь Фаридэ боится конкуренции?
– Конкуренции? – удивилась Ингрид. – Дарен оказывал тебе знаки внимания в мое отсутствие? – Хотя голос ее звучал по-прежнему легко и беспечно, как звон колокольчика, Диана почувствовала, как амальонка напряглась в ее руках.
– И не только он! – хитро ответила маршал, решив немного помучить подругу в отместку за все те переживания, которые ей пришлось испытать.
Услышав это, Ингрид сначала замерла в полном изумлении, а потом весело рассмеялась.
– Мама все-таки сразила тебя своей стряпней! – произнесла она с нежностью.
– А Филипп своим гостеприимством!
– Значит, жить мы будем у нас! – заключила Ингрид, в порыве радости опять обнимая Диану.
– То есть, ты все-таки, собираешься возвращаться в Долину? – спросила воительница, решив не обсуждать сейчас столь скользкий вопрос. Потому что говорить о том, где они будут жить, не решив еще, что они точно будут жить вместе, было несколько преждевременно.
– А разве мы уже не вместе? – тихо спросила ее Ингрид, целуя в губы. – Мы уже давно вместе!
– Ты не ответила, – заметила Диана, изо всех сил пытаясь сохранять ясность ума, или хотя бы равновесие. И то и другое сделать было очень трудно.
– Да, я собираюсь возвращаться в Долину, – отвечала Ингрид, перемежая свои слова то легкими, то требовательными поцелуями. – После того, как мы проведем в Эльмарене ночь.
– Ночь? – переспросила Диана, просто чтобы что-то спросить, чтобы удержаться от необдуманных действий. Краешком сознания она помнила, что за ними наблюдают сейчас десятки пар глаз.
– Да ночь, – прошептала ей Ингрид, намеренно роняя слова. – Одну… бессонную… ночь…
В ее глазах, как всегда, плясали озорные искорки.
– Может быть, ты уже пригласишь меня в дом? – нетерпеливо спросила Диана, чувствуя, что готова ночеватьпрямо на поляне.
– Тебе прямо по курсу! – сообщила ей Ингрид после долгого дразнящего поцелуя.
– Здесь столько детей. Тебя не смущают свидетели? – поинтересовалась воительница, уже направляясь в указанную хижину.
– Пусть учатся! – хихикнула амальонка, которую сейчас вряд ли могло что-нибудь смутить.
Диана еще крепче сжала в объятиях свою драгоценную ношу, и Ингрид без слов почувствовала, что, несмотря на все сомнения в душе маршала, женщина, которая сейчас так бережно, почти жадно несла ее на своих руках, принадлежала только ей.
Диана с Ингрид, которую она не собиралась выпускать из своих рук, вошла в хижину. Для этого ей пришлось изрядно наклониться, чтобы не задеть головой о верхний порог двери. Видимо коренные эльмаренцы не отличались высоким ростом. В хижине стоял вечерний полумрак. В широкие квадратные окна свободно падали последние лучи предзакатного эльмаренского солнца. На соломенном полу лежал настил из лесных трав, покрытый тканой материей, из под которой тут и там выглядывали сухие лиловые соцветия.
Диана чувствовала себя в этом месте, которое долгое время служило Ингрид жилищем, более чем странно. И не только потому, что оно было совершенно ей незнакомо, но в первую очередь потому, что выглядело оно слишком открытым, не давало ощущения уединения, которое обычно дарит человеку дом. К тому же привычная темнота Гронга была здесь немыслима. И все же, несмотря на это, она чувствовала себя защищенной. Точнее ей не надо было защищаться. Не надо было быть настороже и чего-либо опасаться. Это было незнакомое и вместе с тем приятное ощущение.
Если бы Диана вдруг задалась вопросом, кто она, то не смогла бы на него ответить. Трудно быть воином там, где не существует самого понятия борьбы и противостояния. Но к счастью ей было совершенно не до таких вопросов.
Она, продолжая крепко держать амальонку на руках, опустилась на мягкий настил. В лицо им ударил запах лесных трав. Глаза Ингрид, обращенные на нее, сверкали, многотысячно отражая ласковый свет вечернего солнца. Настойчиво глядя в них, гронгирейка медленно наклонилась и поцеловала Ингрид. Сердце ее ликовало оттого, что сейчас амальонка принадлежала только ей. Только ей. Она всегда это знала и чувствовала потому, что Ингрид своим поведением постоянно подчеркивала сей факт, но сейчас здесь в Эльмарене в эту ночь, она ощущала это особо остро.
Вдруг за окном зазвучала мелодия. Тихая, негромкая, как пение птицы.
– Что это? – спросила Диана, нежно очерчивая пальцем линию скул Ингрид.
– Завтра утром в Эльмарене двое свяжут свои жизни, – ответила та, отдаваясь волнующему прикосновению. – Это песня для них.
– Кто-то женится? – догадалась гронгирейка, расплываясь в изумленной улыбке.
– Да, – коротко ответила Ингрид, легонько кусая ладонь Дианы, которая оказалась около ее рта, призывая ее вернутся к их волнующему занятию.
Но воительница замерла, глядя Ингрид в глаза. Безумная мысль промелькнула в ее голове. По изменившемуся взгляду амальонки Диана поняла, что та как всегда уловила ее чувства.
– Ты хочешь этого? – тихо спросила гронгирейка, нависая над Ингрид.
– Хочу! – лицо девушки озарила счастливая улыбка, она притянула гронгирейку к себе. – Но придется рано встать.
– Мы же не собирались ложиться! – рассмеялась Диана.
– А еще магия Эльмарена свяжет наши жизни навсегда, – сказала Ингрид, и ее лицо стало в этот момент серьезным. – На твоей руке появится кольцо, которое нельзя будет ни потрогать, ни снять. И исчезнет оно оттуда только в день моей смерти или…
– Или? – с ужасом переспросила Диана.
– Или если я полюблю кого-нибудь другого, – весело закончила Ингрид. – Но на это ты можешь не рассчитывать! Пока мы живы и любим друг друга, эти кольца будет знаком нашей любви. Так ты хочешь этого?