– Можешь бросить свои вещи здесь, – снисходительно заметил его проводник, и Крикс послушно бросил свою заплечную сумку на одну из лавок.
Удовлетворившись этим, юноша отошел от него, но площадку не покинул, а пристроился к какой-то компании, занимающей соседнюю скамью.
Крикс решил, что, если он сейчас встанет и уйдет отсюда, остальным это покажется по меньшей мере странным. Кроме того, было очень любопытно посмотреть, что будет дальше. В конце концов, он в любой момент сможет исчезнуть, и никто даже не обратит внимания. Главное – ни во что ни вмешиваться и ни с кем не разговаривать.
Несколько минут он молча смотрел по сторонам и прислушивался к разговорам пристроившихся по соседству старших – эти увлеченно обсуждали какого-то наставника Ратенна, перебрасываясь непонятными намеками и поминутно принимаясь громко хохотать. Крикс не понимал почти ничего из того, что они говорили, но при каждом взрыве смеха все равно невольно улыбался. А вообще-то ничего такого уж значительного не происходило. Ну, во всяком случае, до той минуты, когда на площадке появился Он. Если все остальные приходили на площадку через парк пешком, тот этот паренек не просто появился перед остальными, восседая на роскошном гнедом жеребце, но еще, к немалому удивлению и восторгу Крикса, шагов за двадцать до площадки пустил его в галоп и на глазах у всех перемахнул через живую изгородь. Потом так же небрежно придержал коня и, чуть ли не прежде, чем тот остановился, плавно соскользнул с седла – только взметнулись надо лбом темные волосы и серебристо сверкнул в лучах солнца прицепленный у мальчика на поясе кинжал.
И только когда он оказался на земле, Крикс осознал, что поразивший его всадник был его ровесником. Ну или от силы на год старше.
Крикс и сам не знал, какое из двух чувств, переполняющих его в эту минуту, было больше – восхищение или все-таки зависть.
"Ага, вот и Дарнторн…" – заметил кто-то из сидевших рядом старших с таким видом, будто выходки вроде прыжка через живую изгородь были здесь обычным делом. Или, может быть, этот Дарнторн всегда так поступает?… Словно в подтверждение его догадкам другой старший вдруг задумчиво сказал "А вы заметили, у Льюберта что ни месяц, то новая лошадь? А отец мне говорил, что лорду Бейнору в Совете что ни предложи, на все один ответ – в казне, мол, денег не хватает". Остальные засмеялись, но как-то смущенно и не слишком искренне. Во всяком случае, Криксу на этот раз совсем не захотелось улыбаться вместе с ними.
В то же время несколько юношей, одетых в серое, поднялись со своих мест и обступили Дарнторна. Крикс опять ощутил нечто вроде укола зависти: хотя разница в возрасте между Дарнторном и его собеседниками составляла шесть или семь лет, они держались с ним на равных и как будто даже старались лишний раз обратить на себя его внимание. Тот что-то отвечал, смеялся, а потом небрежно передал кому-то поводья своей лошади и, даже не обернувшись, направился в сторону скамей. Причем как раз туда, где сидел Крикс. Мальчику даже показалось, что Дарнторн сейчас вдруг ни с того ни с сего с ним заговорит, но, конечно, ничего такого не произошло. Сначала тот направился к той самой группе старших, в которой обсуждали лорда Бейнора, и обменялся с ними самыми любезными приветствиями, а потом, окинув взглядом ряд скамей, вдруг замер, как будто бы неожиданно для самого себя увидел что-то крайне интересное. Крикс наблюдал за ним, надеясь, что со стороны не очень заметно, как он уставился на знатного наследника и счастливого обладателя самого чудесного коня, какого мальчик только мог себе представить. И чем больше он смотрел на Льюберта Дарнторна, тем больше убеждался, что на его фоне он бы выглядел нелепым деревенским увальнем.
Дарнторн даже сейчас, на этом пыльном дворе, где не было никого из взрослых, держался так, как будто находится на приеме в императорском дворце.
Он смотрел на других лаконцев снисходительно и свысока.
Он улыбался уголками губ, небрежно теребя свою украшенную золотой насечкой перевязь. А когда юный вельможа повернулся, и Крикс разглядел тонкий белесый шрам, пересекавший бровь, то чуть не застонал от зависти от ужасающей догадки, что Дарнторн, впридачу ко всему, может быть, уже побывал в какой-то настоящей схватке. "Нет, не может быть! – подумал Крикс, испытывая самую настоящую ревность от подобной мысли. – Ему же от силы лет двенадцать! Кто его возьмет на настоящую войну?…".
Что, собственно, такого интересного Дарнторн увидел на нижних скамьях, Крикс не понял, однако он вдруг развернулся и быстро – но, конечно, не настолько, чтобы растерять свои дворцовые манеры – направился туда, где на самом краю скамьи сидел какой-то мальчик с очень светлыми, отросшими почти до плеч и спутанными волосами. Разглядень его лицо Криксу не удалось, потому что это паренек сидел к нему спиной, расположившись точно напротив него, только на два ряда скамеек ниже. Зато одет он был почти так же скромно и невзрачно, как сам Крикс.
Добравшись до него, Дарнторн вдруг плавно опустился на скамью и самым фамильярным образом обнял светловолосого за плечи.
Крикс сидел достаточно близко, чтобы расслышать все, что он при этом говорил, тем более что Льюберт обращался к своему соседу нарочито громко.
– Ну наконец-то, Лэр! А я-то думал, когда снова буду иметь удовольствие тебя увидеть. Ты меня очень огорчил тем, что нигде не появлялся два последних дня. Надеюсь, это не из-за меня?…
Светловолосый дернулся и сбросил руку, лежавшую у него на плече.
– Не из-за тебя, и не надейся даже.
– А я тут подумал, – как ни в чем ни бывало продолжал Дарнторн. – Что был, наверное, не слишком вежлив. Возможно, тебе даже показалось, что я и несколько моих друзей пытаемся с тобой поссориться или там дать тебе понять, что мы не рады твоему приезду. Я решил, что, когда увижу тебя снова, непременно все исправлю. Вот увидишь, Лэр, мы очень скоро станем лучшими друзьями.
В его голосе звучала неприкрытая издевка. Крикс почувствовал, что его первоначальное восхищение Дарнторном уступает место удивлению и безотчетной неприязни. Крикс все еще не понимал, что именно наследнику понадобилось от светловолосого, которого он назвал Лэром, но то, что во все свои слова о дружеском расположении к нему он вкладывает прямо противоположный смысл, заметил бы даже круглый дурак.
– Ты же не откажешься быть нашим другом, Юлиан?… Поверь, для нас это большая честь. А Грейд Декарр, конечно, извинится, что столкнул тебя в канаву. Я уже тогда подумал, что ему не следовало бы так поступать с наследником старого рыцарского рода… Лэры – это же старинный род, не так ли?… Ну, по крайней мере, так считали те, кто выслал тебе пригласительную грамоту в Лакон.
Ответ Юлиана потонул во взрыве злорадного смеха, которым некоторые из сидящих на скамьях лаконцев встретили последние слова Дарнторна. Крикс не видел лица Льюберта, но готов был поспорить, что в эту минуту он улыбается с чувством глубокого удовлетворения.
– …и совсем не твое дело, – сдавленно закончил Юлиан. Крикс пожалел, что не расслышал, что он говорил до этого.
Дарнторн и в этот раз предпочел сделать вид, как будто ничего не слышит.
Придвинувшись поближе к Лэру, он самым задушевным голосом спросил:
– А расскажи нам, Лэр, как вообще живет каларийская аристократия? Говорят, вы страстные лошадники? Всегда мечтал взглянуть на вашу знаменитую породу, как там ее называют – карсы, что ли?… Или подожди, когда мы встретились, ты ехал на таком… животном… вроде мохноногой каракатицы… так это вот и был ваш знаменитый "карс"?
В висках у Крикса застучало. Молча наблюдать за этой сценой становилось нестерпимо. Но и вмешиваться в то, что его совершенно не касалось, было очень глупо. И небезопасно, наконец.
– Отвали, Дарнторн!… – по голосу светловолосого было понятно, что он даже не надеется отделаться от своего мучителя. Крикс не спрашивал себя, почему парень просто не съездит Льюберту по физиономии, это было и так понятно. На соседних скамьях, слушая Дарнторна, от всей души веселились его старшие друзья. Должно быть, калариец чувствовал себя таким же одиноким и затравленным, как Безымянный, когда Каттинар высмеивал и унижал его на глазах стоящих чуть поодаль и глумливо ухмылявшихся дружков. Правда, посмотрев на Льюберта, Крикс в полной мере осознал, что Каттинару не хватало тонкости. Наверное, с таким изяществом втаптывать человека в грязь мог только прирожденный лорд.