Она отложила в сторону корзину, чтобы после поручить ее починку близнецам – с такой задачей они смогут справиться – а сама вернулась к очагу. К тому моменту, когда Валиор вернется с поля, нужно приготовить для него обед – похлебку с мясом, чесноком и сухарями. Мысли Филы снова закрутились вокруг ежедневных дел, и беспокойство из-за Безымянного было на время позабыто.

…Они поджидали его на опушке леса, и, как представлялось им самим, устроили прекрасную засаду. Безымянный должен был заметить их только тогда, когда все пути к отступлению будут отрезаны, а сам он полностью окажется в их власти. Но приемыш был настороже, поскольку ожидал чего-нибудь подобного.

На лице у Каттинара, сына старосты, еще заметны были синяки от их последней драки, кончившейся для Катти вполне бесславно, несмотря на то, что он был старше и сильнее своего противника. Вот только дрался Каттинар нечасто – незачем единственному сыну старосты Каренна самому пускать в ход кулаки, чтобы разделаться с обидчиком: и без того найдется, кому поучить нахала уму-разуму. Но даже в этом чаще всего не было необходимости, поскольку мало кто решался задевать Катти.

Совсем другое дело – Безымянный. Сирота из дома на отшибе, даже внешне непохожий на других мальчишек из деревни и за десять лет так и не ставший среди них своим, он, сколько себя помнил, должен был без передышки отвоевывать для себя право находиться среди остальных, не превращаясь в вечную мишень для пересудов и насмешек. И если поначалу он частенько шел домой, весь перемазанный в пыли и сглатывая слезы, то со временем желающих подраться с ним заметно поубавилось.

Как раз опытности своего противника Катти и не учел, благодаря чему приемыш одержал великолепную победу – и остаток дня буквально упивался ощущением триумфа, омраченного разве что тем, что схватка состоялась без свидетелей, и его торжества над сыном старосты никто не видел. Ну, пусть не из старших – эти сразу же вмешались бы в их драку, и, конечно же, на стороне Катти – а хотя бы кто-нибудь из мелюзги в возрасте Тейна и Тирена. Еще не успевшие понять, в чем разница между приемышем без имени – и всеми остальными.

Хотя, возможно, если бы он побил Каттинара при свидетелях, расплата наступила бы гораздо раньше. Безымянный понимал, что рано или поздно Каттинар подстережет его в каком-нибудь укромном месте – и, конечно, не один, а с кем-то из своих приятелей, как это уже было раньше. Несколько последних дней приемыш чувствовал себя в деревне, будто в осажденном городе, и даже начал нервно оборачиваться на любой случайный шорох.

Впрочем, это оказалось кстати. Во всяком случае, попытка незаметно окружить его дружкам Катти не удалась. Приемыш повернулся им навстречу, широко расставив ноги и вдобавок вскинув подбородок вверх – тем резким, безотчетным и самоуверенным движением, которое всегда безмерно раздражало взрослых жителей деревни, полагавших, что мальчишке, будь он даже законнорожденным ребенком достойных родителей, нельзя позволять подобным образом смотреть на старших и так задирать перед другими сверстниками свой чумазый нос.

С первого взгляда на участников засады Безымянный оценил свое положение как "крайне паршивое". Мальчишек было шестеро, и среди них – ни одного из тех, кто принимали его в свои игры и в отсутствии Катти вели себя с приемышем почти по-дружески. Зато здесь, конечно, были рыжий Скай и Ленс – худой нескладный парень на голову выше Безымянного, всегда выглядевший чем-то недовольным. Эти невзлюбили Безымянного почти с такой же силой, как сам Каттинар, их предводитель, хотя вряд ли кто-нибудь из них мог вспомнить, с чего это началось. А еще был Барл – ровесник Безымянного, явно наслаждающийся тем, что старшие взяли его в свою компанию. Он был преисполнен воодушевления и жаждал доказать, что Каттинар и Ленс в нем не ошиблись. На его сочувствие рассчитывать тем более не приходилось.

Ну и, разумеется, здесь же торчал и сам Катти. На его бледной и одутловатой физиономии любые синяки держались долго, и сейчас Безымянный с невольным злорадством скользнул по старому противнику глазами. Два последних дня Катти не появлялся ни на озере, ни на площадке за амбарами – должно быть, не хотел, чтобы его увидели в подобном виде. Впрочем, он и в остальное время не был писаным красавцем. Надутое лицо с заметно оттопыренной нижней губой, жесткие рыжеватые волосы и тусклые глаза – приемыш дерзко утверждал, что Каттинар похож на перекормленного поросенка. И в деревне были те, кто находил сравнение забавным. Но никто не заступился за него, когда известие об этой шутке докатилось до Катти и Ская с Ленсом.

Безымянный вообще не мог припомнить случая, чтобы за него кто-то заступался.

До сегодняшнего дня он превосходно обходился сам.

Да, до сегодняшнего дня…

– Смотрите, кто пришел! – глумливо улыбнулся Каттинар. – А я-то думал, что ты все еще прячешься у матери под юбкой.

– А я думал, что ты все еще сидишь и делаешь свинцовые примочки, чтобы синяки сошли быстрее, – отозвался Безымянный. На такую дерзость он решился только потому, что терять ему было уже нечего. А доставлять приятелям Катти лишнее удовольствие своей растерянностью и испугом он не собирался.

Но, хотя приемыш оценил свое теперешнее положение как безвыходное, вполне примириться с этой обреченностью он все равно не смог. И, пока одна его часть с угрюмым фатализмом наблюдала за развитием событий, другая с удесятеренной опасностью энергией искала хоть какой-то выход.

В какую-то секунду ему даже показалось, что подобный выход есть. Пусть даже весьма рискованный…

– Думаешь, ты очень умный, да? – прищурился Катти. – И очень смелый… до тех пор, пока тебя никто не трогает. Но это мы сейчас исправим. Давай, Рыжий!…

Повинуясь жесту Каттинара – или просто действуя так, как было условлено заранее, Скай подскочил к приемышу, чтобы схватить его за локти, но приемыш ловко извернулся, с силой оттолкнул его и бросился бежать.

Что бы там ни планировали друзья Каттинара, на такое они точно не рассчитывали. Рыжий Скай еле удержался на ногах и проводил мелькавшую за деревьями фигуру Безымянного ошеломленным взглядом.

– Что уставились?! За ним! – скомандовал Катти осипшим от досады голосом.

Опомнившись, мальчишки бросились в погоню.

– Он бежит к болотам!… – крикнул кто-то на бегу.

– Эй, вы, там, не отставайте!

– Бей приемыша!!

Безымянный мчался через Жабью топь, не оборачиваясь и не замедляя бега, даже когда под ногами начинала выступать болотная жижа. Он неплохо знал эти места и был уверен, что сумеет выбраться. Босые ноги почти не касались прелых листьев и лесного мха. Мальчишки из деревни постепенно отставали.

Он не успел понять, что с ним произошло, когда на бегу зацепился ступней за золотисто-черную корягу. Земля внезапно бросилась ему навстречу, и приемыш выставил вперед ладони, чтобы хоть чуть-чуть смягчить падение. Перекатившись по земле, Безымянный вскочил и хотел было снова броситься бежать, но при первом же шаге подвернутую при падении ступню пронзила такая боль, что он невольно вскрикнул.

"Все. Сейчас они меня догонят" – подумал мальчик с ужасом.

Похоже, что к такому же выводу пришли и преследователи, потому что до Безымянного донеслись их ликующие вопли.

Он закусил губу и, прихрамывая, побежал вперед.

– Эй, приемыш, стой!…

– Не торопись, все равно никуда теперь не денешься!

– Ты трус! Только и умеешь, что убегать и прятаться!

"А вы только и умеете, что вшестером нападать на одного" – парировал приемыш про себя, не тратя сил и времени на ответные выкрики.

Впереди начиналась самая опасная часть болот, отрезавшая Чернолесье от Старой дороги, ведущей на север, к ближайшему городу. Раньше Безымянный никогда не осмеливался заходить так далеко, но сегодня у него не оставалось выбора. Либо остановиться и позволить Каттинару и его дружкам в очередной раз изукрасить его синяками, либо надеяться, что у них не хватит смелости сунуться за ним в самое сердце Жабьей топи.