Не подозревая, что за ним наблюдают, Крикс нагнулся, подобрал брошенную вещь, оказавшуюся деревянным тренировочным мечом, несколько раз взмахнул им, разминая кисть, и встал в позицию. Даже деревянный, меч был слишком длинным и тяжелым, и при росте Крикса мог сойти скорее за короткое копье. Но энонийца это явно не смущало. Он сосредоточенно и медленно проделывал с этим 'мечом' те упражнения, которым прежде всего учат первогодков в Академии, мало-помалу начиная двигаться быстрее и непринужденнее. Это выглядело бы почти красиво, не будь Рикс одет, как полагается лежачему больному, в длинную и широкую рубашку, висевшую на нем мешком, штаны и войлочные туфли, подходящие для того, чтобы самостоятельно дойти до умывальника, но явно непригодные для тренировок на заснеженном дворе. При одном взгляде на мальчишку Валлариксу стало холодно. Но Крикс, по-видимому, считал себя выше таких мелочей.

– Откуда он взял меч? – удивился правитель.

Лорд Ирем улыбнулся.

В первый раз, когда он стал свидетелем импровизированной тренировки, роль оружия для Крикса исполняла кочерга, забытая в камине. Ничего другого он, по-видимому, не нашел. В тот раз лорд Ирем точно так же стоял у окна, беззвучно посмеиваясь над нелепой картиной, представшей его глазам, и испытывал большое искушение окликнуть Крикса. Но рыцарь все же удержался. Человек, который размахивает кочергой в рубашке втрое больше нужного размера, разумеется, смешон. Но то упорство, с каким энониец игнорировал боль в сломанной ноге и холод, поневоле вызывало уважение.

На следующий день Ирем 'забыл' на внутреннем дворе один из тренировочных мечей, которыми он пользовался, когда фехтовал с Эрлано или Рам Ашадом. Он не был уверен, что слуги не обнаружат его раньше, чем 'дан-Энрикс', да и не очень-то заботился об этом – так, по крайней мере, говорил себе он сам, – но вскоре имел случай убедиться в том, что меч достался именно тому, кому и следовало.

Энониец развернулся и эффектно, с разворота, нанес удар невидимому противнику.

Ирем сделал нетерпеливое движение, как будто собираясь остановить мальчика.

'Дубина. Равновесие!…' – подумал он. И тут же рассмеялся над своим порывом. Как ни странно, настроение у него было просто замечательным.

– Вам не кажется, мой лорд, что Крикса пора отправлять назад в Лакон?… – спросил он у Валларикса.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

– На что ты там уставился? – зло спросил Льюберт. – Я что, должен один работать за двоих, пока ты тут ворон считаешь?…

– Иду, – ответил Крикс, не отрывая глаз от фрески. Золотоволосый альд протягивал стоявшему перед ним мужчине меч, лезвие которого окутывало серебристое сияние. Картина явно была очень старой, может быть, такой же старой, как и сам Лакон, но краски до сих пор не потускнели.

Льюберт бросил тряпку на пол и демонстративно выпрямился.

– Хорошо, давай разглядывать картинки. Я, во всяком случае, не стану больше вкалывать, пока ты там торчишь.

Крикс посмотрел на Льюберта, вздохнул и взял ведро.

Подумалось, что иногда Дарнторн вел себя так, словно ему по-прежнему одиннадцать.

На какую-то секунду Криксу четко, словно все произошло только вчера, вспомнилось утро одного из дней в Лаконе: привыкшие к меланхолическому сумраку больничной комнаты глаза слепит от мартовского солнца, в воздухе отчетливо разносится неуловимый запах наступающей весны, и все ученики из первого отряда один за другим бросают тренировку и оборачиваются к нему. Лица еще не успели принять выражение досады или радости – пока что во всех взглядах только изумление. А Рикс, слегка прихрамывая, идет через двор, сопровождаемый Маркием и Юлианом, незаметно придерживающими его под локти каждый со своей стороны. Несомненно, это день его триумфа. Крикс так счастлив, что не может рассердиться даже на Дарнторна. Случайно встретив его потрясенный взгляд, Крикс улыбается своему давнему врагу с беспечным вызовом.

"Грейд, встанешь с Фавером, – распоряжается наставник Хлорд. Среди собравшихся на тренировочной площадке он единственный, кто сохранил невозмутимость. Может быть, из-за того, что для него происходящее не стало неожиданностью. – Рикс, добро пожаловать назад. Тренироваться сможешь?… Хорошо, встань в пару с Дарнторном. – лаконцы начинают перешептываться, но наставник реагирует мгновенно – Грано, Ларс, что там за шум? Все разговоры – после тренировки. Продолжаем"

Крикс заученно отвешивает мастеру поклон и встает напротив Льюберта, как будто бы и не было этих трех долгих месяцев вне Академии. Тот смотрит на него, как привидение или выжлеца.

– Ты что тут делаешь, Пастух?… – шипит он еле слышно. – Тебя же выгнали из Академии!

Дарнторн пытается скорчить свою обычную презрительную мину, но через эту маску пробивается нешуточная озабоченность. Наверное, решил, что, раз "дан-Энрикс" снова здесь, значит, вся правда о событиях Эйслита уже выплыла наружу.

Крикс не может отказать себе в удовольствии подразнить Дарнторна.

– Слышал, что сказал наставник? Все разговоры – после тренировки.

…Затуманенным от неожиданно нахлынувших воспоминаний взглядом Крикс смотрел на Льюберта, стоявшего над брошенной на каменные плиты пола тряпкой. Льюберт, как всегда, смотрел в ответ недружелюбно и немного настороженно, как будто ожидал от недруга какой-то пакости. Совсем как в тот весенний день, когда "дан-Энрикс" возвратился в Академию.

Сейчас ему никак не верилось, что с того мартовского дня прошло уже пять лет.

Пять лет… Крикс медленно присел на корточки, выжимая тряпку. С легким отвращением покосился на мокрые разводы на полу.

– Скажи, тебе это не кажется нелепым? – спросил он.

– Что именно, Пастух? – с обычной резкостью ответил Льюберт.

"Дан-Энрикс" тяжело вздохнул.

– Да все. Сейчас мы вместе отрабатываем какое-то дурацкое взыскание, а завтра утром будем драться насмерть.

– А, понимаю. Да, ты прав, – ответил Льюберт.

Крикс едва не уронил в ведро почти сухую тряпку. Чуть ли не впервые за все время их знакомства Льюберт в чем-то согласился с ним, да еще вслух.

Так, может, все-таки не поздно что-нибудь исправить?…

– Наставники считают нас детьми, – заметил Льюберт с отвращением. – С их точки зрения мы сопляки, которых нужно учить уму разуму и тыкать носом в каждую ошибку, как котят. Случалось, наши сверстники командовали армиями, а мы тут моем пол и трем песком котлы, как прислуга. Но ничего. Сам понимаешь, после завтрашнего поединка все это так или иначе кончится. Проиграешь или выиграешь – учебе все равно конец. За незаконный поединок выгонят, как пить дать. А уж за убийство – Адельстан или изгнание, смотря как повезет. Но, конечно, это лучше, чем подохнуть, – криво ухмыльнулся он. – Как полагаешь, Рикс?

– Никак, – угрюмо сказал Крикс. Надежда, что Дарнторн поймет его, развеялась как дым. – Только учти, что я не собираюсь тебя убивать.

Глаза Дарнторна яростно сверкнули.

– Ну, значит, это я тебя убью. Я не шучу, понятно? Можешь сколько влезет притворяться миротворцем, эти штучки не пройдут. Я знаю, в чем тут дело: хочешь отвертеться. Трус! Надеешься сорвать наш поединок?! Не получится!

– Ори погромче, – хмуро посоветовал "дан-Энрикс". – Тогда сам его сорвешь. Наставники услышат, что ты тут вопишь о поединках, нас посадят в карцер и тогда будешь давиться своей желчью на обед, на завтрак и на ужин, потому что ничего другого все равно не будет.

Крикс почти надеялся на ссору. Может быть, даже на драку. Как в то время, когда выяснение отношений между ними грозило каждому разве что парой ссадин и суровым нагоняем от Наставника.

Вот только Льюберт ссориться не пожелал. Наверное, считал, что это слишком мелочно в преддверии их завтрашнего поединка. Он отвернулся и стал ожесточенно тереть пол у парапета. Несколько секунд понаблюдав за ним, Крикс тоже неохотно взялся за работу.