Что не мешало ему искренне порадоваться, что нынешнего его промаха сэр Ирем не увидел.

– Нет, – сказал он вслух. – Никакой я не воин, да и фехтовальщик из меня весьма посредственный. Я ведь тебе уже сказал – я шад. Нельзя уметь все сразу. А теперь давай показывай, что у тебя с ногой.

Сапоги на мальчишке был мягкими, сшитыми из хорошей кожи. Именно такие носят в Пелуэре и Мелесе состоятельные люди. Тем не менее, стянуть его с больной ноги, не разрезая голенища, мог бы разве что палач. Теперь Рам Ашад уже ясно видел, что мальчик не соврал. Ходить с такой ногой и вправду было совершенно невозможно.

– Сапог придется разрезать, – предупредил он мальчика.

Тот только покосился на Ашада и кивнул.

То, что незнакомец оказался лекарем, было, конечно, очень кстати – да что там, это было просто неправдоподобное везение! – но Крикс все-таки испытал легкое разочарование, когда тот заявил, что он не воин. Перед глазами до сих пор стоял стремительный удар мечом – вслепую, с разворота. Если это называется "не воин" и "нельзя уметь все сразу", то что говорить о его собственных способностях?

Пока лекарь разрезал узорчатое голенище и осторожно стягивал с него сапог, Крикс с горечью подумал, что в его недавнем плане обнаружилась огромная брешь. Положим, лет через пять-шесть его возьмут в отряд, и кем он тогда будет? Деревенским увальнем с мечом?

Нет, конечно, новобранцев для того и набирают, чтобы научить владению оружием, но одно дело – с горем пополам обученные рекруты, и совсем другое – настоящий фехтовальщик.

– Ну, чего ты загрустил? – чуть усмехнулся лекарь. – Не волнуйся, ногу я тебе не оторву. Или ты о сапогах жалеешь?

– Не жалею, – вскинулся Крикс, уязвленный насмешливым сочувствием в голосе шада. Он хотел сказать, что совершенно не боится, но подумал, что лекарь, неправильно истолковавший его мрачность, вряд ли поверит таким объяснениям.

Ну и ладно.

Интересно, можно будет попросить его дать посмотреть свой меч, когда лекарь – то есть шад – закончит? Крикс вздохнул. Он точно знал, что постесняется задать такой вопрос. Оставалось только рассмотреть оружие на расстоянии. Меч был шире и короче тех, которые носили доминанты. С простой, лишенной всяких украшений рукоятью и самыми непримечательными ножнами он выглядел именно так, как полагается оружию путешественника, ставящего оружие в один ряд с кошельком, дорожной флягой и кресалом. То, что может пригодиться в пути, но не заслуживает какого-то особенного отношения. И может быть при случае легко заменено другим – точно таким же.

С меча Крикс переключился на его владельца. Прямой и тонкий нос, большие черные глаза и темные, невьющиеся волосы давали повод заподозрить, что он был из Такии или с Нагорья. Как и Фила. Крикс впервые видел земляка своей приемной матери, к тому же этот человек, в отличие от Филы, был скорее худощавым, с узким неулыбчивым лицом, но при этом сходство между ними было несомненным и бросавшимся в глаза. Точно так же его самого все сразу принимали за южанина, хотя у настоящих энонийцев и кожа гораздо смуглее, и глаза обычно очень темные, не то, что у него.

В этот момент ступня, освобожденная от сапога, отозвалась на это – в сущности, не резкое – движение такой пронзительной и тошнотворной болью, что все мысли сразу вылетели у него из головы.

Казалось, ступня опухает прямо на глазах. Похоже, мышцу мальчик потянул гораздо раньше, а сегодня просто довел дело до конца.

Рам Ашад прошипел сквозь зубы несколько особо заковыристых такийских ругательств, которыми успешно пользовался всякий раз в присутствии своих больных. Лекарь имеет право быть невоздержанным на язык только в том случае, если уверен, что его не понимают.

– Вы с Нагорья, да? – то ли спросил, то ли отметил паренек, кривясь от боли.

– Да, – немного удивившись, согласился Рам Ашад.

– Я так и думал, – кивнул тот. Голос был сдавленным, но старания изобразить непринужденную беседу вызывали уважение. – Моя мама раньше жила в Таресе. Вы на нее похожи, и к тому же говорите по-такийски.

– А… ты что же, понимаешь айшерит?

– Немного.

Рам Ашад задумался, значит ли это, что парнишка понял все, что он сказал? То есть мать, конечно, не могла учить его подобным выражениям, но, как ни крути, их общий смысл уловить было несложно.

Как же глупо… Нет, ему сегодня положительно везет на нелепые случайности. Кто мог знать, что мальчик, встреченный в двух месяцах пути от Айришера, понимает по-такийски! Лекарь сдавленно вздохнул.

Он наконец добился нужного положения ступни и начал аккуратно бинтовать больную ногу. И, может быть, желая взять реванш за свой недавний промах, как бы между прочим поинтересовался у мальчишки:

– И давно ты убежал из дома?

– Я?… Кто вам сказал?

– Я догадался, – усмехнулся шад. – Ну так что, давно?

– Да.

– Врешь. Судя по твоей одежде и манерам, еще пару дней назад жил дома и ел за обеденным столом. Те, кто бродяжничает не первую неделю, и ведут себя не так, и выглядят совсем иначе. Я почти уверен, что твоя семья осталась в Мелесе.

– Ну хорошо, вы угадали. Я ушел из Мелеса два дня назад.

Тон, которым это было сказано, Рам Ашаду не понравился. Казалось, мальчик про себя посмеивается над собеседником. Это было неприятно, но одновременно вызывало любопытство. Видимо, все не так просто, как ему сначала показалось.

– И за приключениями ты решил отправиться в столицу, – утвердительно заметил он. – Вполне предсказуемо. Но глупо.

– Почему?

– Ну сам подумай, как ты будешь жить в Великом городе один, без средств к существованию? Побираться, что ли? Или воровать?

– Это смотря по обстоятельствам, – серьезно сказал мальчик, но Рам Ашаду показалось, что он опять с трудом удерживается от улыбки.

Неужели у него и деньги есть? Ну, это вряд ли… разве что какая-нибудь мелочь.

Тем не менее, бродяжничать он явно не рассчитывал. Возможно, у него есть родственник или, на худой конец, знакомые в столице.

– Ладно, вижу, что ты все продумал, – хмыкнул шад. – Только прежде, чем как-то обустроиться в Адели, тебе надо до нее дойти. А это в твоем положении довольно затруднительно.

Вот теперь мальчишка в самом деле помрачнел. Но упрямо мотнул головой:

– Ничего, как-нибудь справлюсь! Сделаю костыль и…

– И к концу дороги охромеешь на всю жизнь. Нет уж. У меня другое предложение. Давай-ка я возьму тебя с собой и довезу до города – хотя бы из уважения к своим усилиям поправить твою ногу, которые ты собираешься бездарно загубить.

– Вы… серьезно? То есть – вы и правда мне поможете?!

– А что тебя так удивляет? Я тебе уже помог, забыл?

– Н-нет, и спасибо вам, конечно, но…

– Но одно дело – перебинтовать больную ногу, а другое – брать тебя с собой в Адель, да?

– В общем, да.

– Само собой, – чуть усмехнулся Рам Ашад, отряхивая руки. – Готов поспорить – тебя еще дома научили, что с незнакомыми людьми следует постоянно быть настороже. Особенно когда тебе вдруг ни с того, ни с сего предлагает помощь человек, которому это на первый взгляд совсем не выгодно.

– А что, не так? – спросил мальчишка с ноткой вызова.

– Ну, знаешь… Лично мне добрые люди попадались чаще злых.

Рам Ашад поднялся и стряхнул прилипшие к штанам травинки, чувствуя, что ноги неприятно затекли от долгого сидения на корточках.

– Кроме того, – закончил он беспечно, – Незнакомцы помогали мне так часто, что теперь вполне естественно помочь кому-нибудь другому.

Слова лекаря сначала показались Криксу до нелепости наивными, но через несколько секунд, припомнив все, что с ним случилось, он невольно покраснел. Сначала его выручили рыцари, которым вообще-то не было до него никакого дела. Ирем – тот вообще полез за ним в самое сердце Жабьей топи, а Крикс не был уверен, что на такой рискованный поступок решится даже его приемный отец, не говоря уже о постороннем человеке. Потом был Далланис. И, если посмотреть правде в глаза, торговец помогал ему не только – и не столько – потому, что принял за какого-то там Рикса. Ведь заговорил он с ним, еще считая Крикса уличным воришкой. И ведь он нарочно отвлек лорда Ирема, который мог в любую минуту обернуться – и увидеть Крикса, вжавшегося в стену на расстоянии протянутой руки от доминанта.