— Она треснет! — воскликнул О'Брайен.

— Растрескается, — подтвердил Бэйн, — расколется и раскрошится. Потом я снова поднимусь наверх, выгребу осколки и буду ключом углублять и расширять трещину. Затем мы повторим все сначала. Именно так древние люди долбили камни. Нужны только огонь, дрова и время.

— Очень хорошо, очень хорошо, — сказал Гриммельман, кивая головой, — просто отлично.

— А к вам, — обратился Бэйн к старому немцу, — у меня будет особая просьба. Вы должны помочь отделаться от пчел.

Майк поднялся и отошел в сторону. Гриммельман двинулся за ним.

— Надо их побеспокоить, — проговорил Бэйн. — Не правда ли, если их разозлить как следует, то они все улетят?

— Да, — ответил старик. — Мы могли бы заставить их собраться в рой и покинуть гнездо. Но что для этого надо сделать? Дым не годится. Он только успокоит пчел.

— Я и не говорю о дыме, — сказал Майк. — Но как вы расцениваете такой план? Я взберусь футов на пятьдесят на утес и поищу расщелину, куда можно было бы воткнуть палку или, возможно, мой ключ. Потом мы привяжем к одному концу веревки большой камень, а другой перекинем через воткнутую палку. Подтянув камень до уровня летки, мы как тараном будем бить по гнезду.

Гриммельман кивнул. Он реально представил себе план, задуманный Бэйном. Веревка и камень образуют как бы маятник. Скала расположена на высоте в двадцать футов, однако они смогут управлять движением маятника снизу с помощью еще одной веревки. От ударов камня в скрытом от их глаз гнезде рухнут тяжелые соты, яйца высыпятся из ячеек, рабочие пчелы и куколки погибнут, как только вытечет мед.

Землетрясение в мире насекомых. И оно не прекратится. Оставшиеся в живых пчелы станут восстанавливать разрушенные соты, собирать свое сокровище — мед и пыльцу. Матка перестанет откладывать яйца. Порядок в гнезде нарушится. А удары будут следовать один за другим до тех пор, пока в гнезде не наступит полная анархия, граничащая с безумием.

Гнездо начнет роиться. Матка подаст команду рабочим пчелам. Начнется движение навстречу неизвестности внешнего мира, который матка видела всего один раз. Огромная бесформенная масса выплеснется из гнезда и понесется через каньон. Рой выберет спокойное место где-нибудь на высоком уступе; сотни разведчиков устремятся в поисках свободных расщелин. Один из них найдет подходящее пристанище, и матка полетит туда, полузадушенная своими слугами и телохранителями. Она уцелеет, а когда новые белые соты будут готовы, снова начнет откладывать яйца. Жизнь пчел не угаснет.

— Да, я полагаю, это хороший план, — согласился Гриммельман. — Примемся за дело.

Стюрдевант все шел. Можно было уже не сомневаться в том. что он попал в пустыню Намиб. В спину бил горячий ветер, дующий в сторону прохладного океана. Кругом расстилалась страшная песчаная пустыня с пересохшим руслом реки, растерявшим свои воды в глубоких песках. Временами ветер становился настолько силен, что подхватывал песок и закручивал его, образуя песчаные вихри.

Теперь Стюрдевант доберется до побережья, до Берега Скелетов. Ружья у него уже не было. Он расстрелял все патроны и бросил его там, в ущелье.

Он снова напился и, спотыкаясь, побрел дальше, пока не нашел место, где можно было укрыться от солнца. Сохранившихся от сезона дождей луж больше не попадалось и идти днем стало рискованно: канистры опустели.

Намиб. Тысячи миль песков, простирающихся вдоль побережья океана и в некоторых местах уходящих далеко в глубь суши. Там-то и находился пилот; каждый его шаг был шагом к берегу океана. Но сколько еще идти? Благоразумнее ли не отходить от русла реки? Там все-таки встречались лужицы — остатки некогда бодро бежавшей по узкому ущелью реки. Впереди он может найти лишь тот же песок и море…

Море будет соленым. Холодным. Здесь проходит ледяное Бенгельское течение из Антарктики. Но если он дойдет до побережья, то сможет остаться в живых, а если и погибнет, то, по крайней мере, в холодной воде.

Спустилась ночь, и Стюрдевант двинулся дальше. Он шел босым: ботинки развалились уже давно. Пилот был так изможден, что передвигался и засыпал больше по привычке, чем по необходимости. От его тела, почти невесомого, не осталось ничего, только кожа да кости, связанные мускулами.

Взошла луна, окрасив ландшафт в бело-голубые тона. Утесы исчезли, сменившись пологими песчаными берегами высохшей реки. Через некоторое время пилот оставил русло и пошел по берегу, все время прислушиваясь и вглядываясь в темноту, надеясь различить огни или дорогу.

В конце концов он так устал, что, будучи не в силах идти дальше, опустился на песок. Не останавливаться! Откуда-то из небытия пришел приказ. И Стюрдевант подчинился ему. Через силу поднявшись, он снова пошел. Больше ему не встретится ни единая лужица: русло реки растворялось теперь в сплошном песке. Он думал обо всем: расставлял в алфавитном порядке знакомых писателей —

Аллен, Бентли, Коллинз… Потом стал вспоминать поэмы, которые ему нравились, и пытался прочесть из каждой первую строку. Старался вспомнить все места, где когда-либо проводил ночь, все книги, которые когда-либо читал.

Потом из мертвой тишины ночи до него донесся странный звук. Он был ему чем-то знаком, но сначала никак не доходил до сознания. Потом пилот понял. Это шумел океанский прибой.

Стюрдевант побежал. Первое, что он увидел, были блики лунного света на поверхности океана. Темные волны набегали на берег, неистово закручивались и умирали на каменистой прибрежной полосе. Освободившись от своей ноши, пилот отбросил канистры в сторону и остановился. А волны плескались о его босые ноги. Итак, ему суждено остаться в живых и удалось совершить невероятный переход. Теперь он спасет и остальных.

Стюрдевант сел, позволив волнам плескаться у его ног. Море было холодным. Набрав полный рот воды, он сплюнул. Сухости в горле как не бывало. Вдоль берега тянулись следы автомобильных шин. Стюрдевант встал и пошел по ним.

Вдалеке он увидел домик, небольшой беленький домик, построенный на дюнах в безопасном отдалении от полосы бурных прибоев. Стюрдевант заспешил к нему, шагая по широкой колее, оставленной колесами «Лендровера».

Дверь оказалась на запоре. Табличка говорила о том, что дом является собственностью международного алмазного синдиката. Контакт с цивилизованным миром был установлен.

Разбив стекло, он пролез в окно. Маленький домик оказался складом и в то же время жилым помещением. Обе половины разделяла сетка. Стоя босыми ногами на цементном полу, Стюрдевант осмотрелся: кровать с одеялами, керосиновая плита, полки с консервными банками, зеркало и таз, небольшой книжный шкаф, набитый дешевыми изданиями и старыми журналами. Он прошел в склад и обнаружил там бочки с маслом, канистры с бензином, коробки с консервами и ящик с рабочей одеждой. Корзины и ящик имели торговые марки Англии, США и Южно-Африканской Республики.

Он вышел куда-то на побережье Юго-Западной Африки. Найдя ключ, пилот открыл несколько банок консервов и начал поглощать все подряд: консервированную говядину, персики, нарезанные ломтиками, кукурузу в початках. Сварил кофе. Сделав глоток, почувствовал какую-то странную тошноту и решил больше не пить. Необходимо было вновь приучить себя к богатой калориями, питательной цивилизованной пище. Нагрев воды, Стюрдевант стал бриться. Он намеревался пробыть здесь некоторое время, так как был слишком слаб для того, чтобы отправиться дальше вдоль побережья. Бритва коснулась краев его густой бороды, снимая длинные рыжие волосы. Он снова намылил лицо. Чувство было необыкновенно приятное. Снова побрит, снова в цивилизованном мире. Следовало бы еще постричься и переодеться.

Побережье это только теперь стало называться Алмазным Берегом. Впервые его открыли португальцы, искавшие Джона Престера [19]и сказочные золотые города, о которых в средние века ходили легенды. На пустынном побережье они встретили лишь несколько обнаженных бушменов — рыбаков и собирателей моллюсков, ожидающих, когда соленый океан выбросит на берег величайший из всех своих даров. Это был мертвый исполинский кит, которого прибило к берегу по воле случая.