Вытолкнул, ругаясь про себя, что отвлекаться приходится. Наконец облачился полностью. К стене побежал. Взлетел наверх, к тыну, и охнул – целая туча народу в одеждах невиданных с факелами вокруг града собралась. И огней столько, что ночь исчезла. Не меньше тысячи врагов подступило к граду. А те, увидев, что их обнаружили, вдруг завопили так, как никогда прежде славяне и не слыхивали. Длинно, переливчато…

Глава 14.

…Последние дни перед отправлением каравана Храбр сбился ног, столько дел на него навалил князь: провизию для людей проверить, фураж для скота и саму скотину. Погрузили ли инструмент для мастеров-знатоков рудничного и каменного дела. Кузни походные ли собраны? Имущество тех, кто едет жить на новые земли уложено, и всё ли? Не обижен ли кто на то, как разместили его на лодье? Словом, тысячи больших и мелких хлопот, когда собирается столь большая группа людей вместе. Да и притом, что караван снаряжался не в Арконе Благословенной, а совсем в другом месте – на берегу того самого озера, откуда в первый поход уходили… И так народ в шатрах жил, разбитых в целый град, некоторые по целому месяцу под полотняными крышами провели, благо Цветень-Березозол [38]неожиданно тёплым выдался. Тогда народ начал со всех краёв славянской земли съезжаться в град святой. Отбирали народ вновь со всех Родов. Парней и девушек. Тогда же и женили перед выездом из родных мест в неурочный час. Откуда по пять семей приехало молодых, откуда – десять. Уже с имуществом, общиной выделенным, чтобы поднимать жизнь на новом месте. Скотину Храм предоставил. Как и говорил Гостомысл – немного. Только чтобы на расплод. Девять кобыл жеребых да жеребца. Все – разных пород. Тягловые – пахотные лошадки, степные мелкие, зато выносливые на диво. И боевой породы, гиганты, выше прочих на добрую голову. Так же и коров с быком могучей полудикой славянской породы. От туров свой род ведущих. Коров опять же девять стельных в подруги к быку. Ну и овечек отборных: пять мясных, да пять тех, что шерсть дают тонкую на диво, с бараном каждой породы. Коз так же столько же вместе с козлом. Курочек десяток с петухом красавцем, да гусей столько же. Ещё – по одному волкодаву славянской породы, по пояс воину спиной, с шерстью кудлатой, в косы свивающейся. Что в одиночку не то что волка одного – стаю разогнать могут без натуги. Единым взмахом челюстей хребет зверю перекусят. И все, что собрались, да кого пригнали – есть хотят. Пить. Каждого обустроить надо, посадить на лодью. Или погрузить. За скотиной – назначить тех, кто ухаживать в пути будет. Словом, голова кругом идёт. До града Храбр уже, наверное, тропу протоптал, едва ли не каждый день туда-обратно мотаясь на вороном жеребце. Сросся уже с лошадью. Но вроде пока всё шло нормально, устраивалось и обустраивалось. И с каждым днём порядка с лагере становилось всё больше и больше. Единственное – смотрел Храбр на прибывающую молодёжь с завистью: женаты уже мужчины. Женщины в платках ходят, знак семейственности показывающих. А тот десяток сироток из храма… Ни к одной душа не лежит. Равнодушен. Бабка-ведьма помогла. Избавился юноша от наваждения, франкской девкой насланного. Перестала ему являться перед глазами. Спать начал спокойно. Да и от дел непрерывных некогда дурным мыслям в голову лезть. Занят юноша дальше некуда. Иной раз и поспать то не удаётся… Впрочем, не ему одному. Все дружинники в трудах и заботах. Всем поручения розданы. Никто не сидит праздно. Да и то – не бывало ещё подобного на Родовой земле: отправляют славяне не тысячу, как жрецы поначалу говорили. А целых две тысячи человек осваивать новые земли. Поровну мужей и жёнок. Самый цвет Родов. Лучших из лучших. И корабли выделил Храм Святовидов от щедрот своих на такую задумку наилучшие: лодьи набойные, нового фасона, что совсем недавно стали у славянских гостей появляться. Целых сорок штук. По пятьдесят человек на каждой из них. Да в трюмы по тринадцать тысяч пудов груза можно взять, не считая того, что на палубе. Расходы для Храма невиданные. Но богатства в нём не для того лежат, чтобы мёртвым грузом сгнить. На дела великие собраны всеми людьми языка и крови славянской. Вот как раз такое дело и делается сейчас, и не экономят жрецы на снаряжении поселенцев. Кроме поселенцев да ремесленников и жрецы едут. Так же молодые, как и прочие. Да не простые жрецы, а знатцы. Кто хвори лечит, кто языкам обучен многим, кто - какому-либо ремеслу или знанию. Они с собой тайные книги везут, где вся мудрость славян с момента появления их на земле этой и окончания войн с атлантами записана. И день уже назначен отплытия. И народ уже ждёт, когда в путь двинутся. Гадают, что их ждёт на новом месте…

…- Всё готово, княже. Завтра утром снимаемся, как и порешили.

Гостомысл отвернулся от открытого по теплу окна терема, где внизу бродили куры, роясь в тёплой уже земле, взглянул на молодого парня, стоящего перед ним:

- Как то упустил я, Храбр, спросить тебя – а ты себе любушку в граде родном не завёл за время побывки?

Тот пожал плечами, облитыми плотно лёгкой кольчугой, отрицательно качнул головой из стороны в сторону:

- Да как то не нашлось девицы, что моё сердце тронула. А с постылой жить – не по мне. Да и с той, что равнодушна к мужу своему тако же.

Брови князя удивлённо приподнялись:

- И среди тех, кто за море плывёт, не присмотрел ладу?

- Прости, княже – среди незамужних, никого не выбрал. А на жёнок мужних заглядываться - грех великий.

- Тоже верно. Да только сам знаешь – с жонками у нас туго там. Чудинки давно замуж повыходили, поверь. Меня – Эпика ждёт. Наши дружинники, пока зима стояла, тоже обзавелись семьями. Один ты остался, почитай, из всех воинов, неженатый. Не дело это. Посему – найди себе жонку до отхода кораблей. Вот тебе мой приказ!

Парень едва не сел на пол деревянный от изумления:

- Княже… Да где ж я до утра себе такое найду?!

Тот усмехнулся в усы, подошёл к столу, откинул крышку ларца квадратного, прямоугольного, тонким рисунком изукрашенного, запустил в него руку, вытащил на свет божий кошель увесистый, кожаный. Положил на стол, указал пальцем:

- Вот тебе двадцать ромейских золотых статеров [39]. На такие деньги лодью снарядить можно…

Юноша согласно кивнул. За время сборов он научился и узнал очень многое…

- Где искать – твоё дело. Но, как твой князь, заранее даю тебе согласие и одобрение. Кого приведёшь – ту и возьму с собой.

Вновь усмехнулся:

- А заодно и проверим. Дружинники говорят, что для тебя невозможного нет. Что князь прикажет – умрёт, но сделает. Вот тебе мой приказ, Храбр – найди себе девицу до утра, что с тобой поплывёт. Исполнишь – награжу. Нет -…

Мгновенно посуровел:

- …здесь оставлю. Слово моё крепкое. Ты знаешь. К утру должен вдвоём у лодей быть. Нет – значит, и не появляйся. Всё-равно оставлю.

Храбра словно ножом в сердце ударило: да как же так?! Мыслимое ли князь требует?! За день неполный, да ночь единую найти деву, с которой за море-океан плыть? Какой же отец или другой родственник её отдаст то? Поверит? Прям хоть на рынок рабский иди… Рынок… Рабский… Поднял опущенную было голову, взглянул в глаза Гостомысла:

- А коли мало денег будет, или слово твоё понадобиться, княже – дашь?

- Дам. Обещаю.

Едва заметно дёрнул парень щекой в почти незаметной улыбке:

- Тогда – жди поутру. Привезу себе девку. Только…

Зависло в воздухе недосказанное, но князь понял, что хотел сказать ему воин рода Волка – от слов своих не откажись потом. Кивнул парню в ответ…

…Едва из светлицы парень вышел, сразу махом в седло запрыгнул, коня с места сорвал. Галопом бешеным по улице промчался, распугивая прохожих видом суровым: воин в кольчуге травленой краской вороной, конь громадный, такой же масти. Да плащ цвета ночи глубокой осенней, лишь светлые усы да брови на лике выделяются. Словно ночь воин выглядит. И жеребец под ним лютый, видно, зубы скалит, да глазом налитым косит на скаку бешеном…