Майк де Виллирс медленно открыл глаза.

Яуберт и О'Грейди смотрели на него как завороженные.

— Но ведь сказанное вами не исключает того, что из такого пистолета не может стрелять мужчина, — попробовал возразить Яуберт, на которого произвели сильное впечатление познания сержанта.

Де Виллирс снова закрыл глаза.

— Короткая рукоятка, капитан, очень короткая. Пистолет маленький. У вас, например, даже палец не поместится на спусковом крючке. Не подходит под мужскую ладонь, не подходит для мужской самооценки. Мужчинам подавай игрушку побольше — например, «магнум» 45–го калибра. По статистике, восемьдесят семь процентов убийств совершаются мужчинами из крупнокалиберных пистолетов. Женщины стреляют гораздо реже, обычно в целях самообороны и обычно из малокалиберных пистолетов.

Глаза открылись — медленно, как у ящерицы.

Отвисшая челюсть О'Грейди вернулась на место; его слегка передернуло. Яуберт нахмурился:

— Но маузер — мужской пистолет!

— Я в «черенках» не разбираюсь, капитан. Ничего не знаю об оружии, выпущенном до 1918 года, — ответил Де Виллирс.

— Капитан Яуберт здесь? — позвал с порога сержант из местного участка.

— Здесь! — отозвался Яуберт, вздыхая. Настоящий сумасшедший дом.

— Капитан, что еще вас интересует?

— Спасибо. Если у меня появятся вопросы, я знаю, где вас найти.

Де Виллирс кивнул, попрощался и тихо вышел.

— С виду вылитая ящерица, а в голове настоящий компьютер, — заметил О'Грейди. — Прямо гений, мать его так и растак!

Яуберт его не слышал. Новые сведения внесли в его мысли сумятицу.

— Нуга, в этом деле все как–то непонятно. И нелогично.

Он позвонил в Стелленбошский университет и попросил к телефону доктора А. Л. Босхоффа.

— Анна Босхофф, слушаю, — отозвался женский голос.

Яуберт тихо вздохнул. Еще одна женщина–доктор!

Он назвался и попросил о встрече ближе к вечеру, добавив, что у него срочное дело.

— Хорошо, — согласилась его собеседница. — А я пока подготовлюсь.

Они перебрались в кабинет начальника участка.

— Как приятно посидеть в тишине! — заметил лейтенант Леон Петерсен, когда Яуберт закрыл дверь.

О'Грейди вытер лоб платком.

— Нам не хватает только кондиционера, — сказал он. Рядом с ним сидел Геррит Сниман; перед ним лежал блокнот.

— Поехали, — скомандовал Яуберт.

— Убитого звали Александер Макдоналд. Родился в Хумансдорпе 8 апреля 1952 года. Холост, наследников нет. Единственный владелец двух малых рыболовных судов, «Большак» и «Проселок». Судя по документам, за «Проселок» он еще не расплатился с банком, должен сто десять тысяч рандов. Улов сдает на рыбоперерабатывающий завод «Добрая надежда», с которым у него заключен контракт. Капитана «Большака» зовут Джон Паулсен. Он работает на Макдоналда восемнадцать лет. Говорит, что хозяин был человеком неплохим, только ужасно вспыльчивым. Когда мы спросили, у кого имелся повод убить Макдоналда, Паулсен ответил, что может без труда назвать человек двести. В море Макдоналд никогда не пил, зато после возвращения на берег… Неоднократно бывал арестован. В восемьдесят восьмом — за вождение в нетрезвом виде. В том же году — причинение тяжких телесных повреждений. За десять лет — с семьдесят девятого по восемьдесят девятый — на него поступило пятнадцать жалоб за нарушение тишины в ночное время. Один раз был осужден за умышленное причинение урона чужой собственности. Он и члены экипажа разнесли бар в Саймонстауне. А вот еще что интересно. Два года назад некая Элинор Дэвидс обвинила его в изнасиловании, но позже отозвала иск. Следователи подозревали, что Макдоналд угрожал ей физической расправой, но доказать ничего не смогли.

— Трудный клиент, — заметил Петерсен.

— Было бы интересно поболтать с Элинор Дэвидс, — заметил Яуберт.

— А это мысль, капитан… Это мысль!

26

Он помчался в Стелленбош, так как уже опаздывал на встречу с доктором Анной Босхофф.

Управляющий подразделением Премьер–банка, который принял его в своем роскошном кабинете, выражал нетерпение. Грабитель плохо влияет на состояние дел, вредит имиджу банка. Сколько нежелательной огласки! Предложение разместить в филиалах банка полицейских в штатском ему не понравилось. А если полицейский спугнет грабителя? Грабитель, не дай бог, откроет стрельбу. Премьер–банк не желает подвергать опасности жизнь и здоровье клиентов и служащих!

Яуберт терпеливо разъяснял: сотрудники полиции прекрасно понимают, насколько велика степень риска. Они будут действовать крайне осторожно.

Управляющий возразил, что каждый вечер видит по телевизору результаты такой «осторожной» работы полиции.

Яуберт вздохнул, поднялся с места и обещал передать мнение управляющего журналистам на пресс–конференции.

Управляющий тоже вздохнул и попросил Яуберта присесть. Ему необходимо связаться с руководством.

Руководство, однако, тоже ничего не решало. Наконец договорились о внеочередном созыве совещания совета директоров, на котором они и обсудят, что делать. Яуберт извинился, объяснил, что торопится в Стелленбош. Он дал управляющему номер телефона доктора Босхофф. Пусть свяжутся с ним, как только примут какое–то решение.

Выбравшись на шоссе номер 2, он помчался с бешеной скоростью. По пути ни о чем не думал, только о том, как доехать целым и невредимым. После развязки с дорогой R–300 движение стало поспокойнее. Яуберту не хотелось вспоминать об интригах де Вита, о попытке отстранить его от дела, о совещании у окружного комиссара, об адреналине, хлынувшем в кровь, когда дело начало набирать обороты. Он не знал, оправдаются ли затраченные усилия. Завтра или послезавтра напряжение ослабеет. И он снова останется один, наедине с мыслями и воспоминаниями.

Он заставил себя подумать о предстоящей встрече. Что он скажет доктору Босхофф? «Обратиться к вам мне посоветовала мой психолог, красивая хрупкая женщина с печальными глазами; мне кажется, я в нее влюблен, потому что я рассказываю ей такие вещи, которыми не делился еще ни с кем. Например, об отце… А еще она первая за два года с лишним, с кем я могу поговорить, не боясь избыточного, наигранного сочувствия людей, которым на самом деле на меня наплевать. Вот почему я к вам обратился, доктор Босхофф».

Нет. Ему надо составить профиль убийцы. Не только для газетчиков, но и для себя самого. Невозможно гоняться за призраками. Он ищет определенное лицо. Лицо с расстройством психики, которое лишает жизни других людей.

Кабинет Анны Босхофф располагался в старом, отремонтированном доме с островерхой крышей. Перед домом, в ухоженном палисаднике, стояла табличка: «Кафедра криминалистики. Стелленбошский университет». Яуберт остановил машину, вылез. Вечер был теплый, безветренный. Он снял куртку и накинул ее на плечо. Поправил кожаную кобуру с Z–88 на поясе.

Впереди него по дорожке шли два студента. Они с любопытством оглядели патрульную машину, его и пистолет. Увидели, что он открывает калитку.

— Так и знал, что экзамен был очень трудный, — сказал один. — Посадите их!

Яуберт улыбнулся и поднялся на незастекленную веранду. Парадная дверь была открыта. Он потоптался на пороге и вошел. В холле никого не оказалось. Он увидел на дверях таблички с фамилиями. Зашагал по коридору. Почти в самом конце он увидел табличку с именем Анны Босхофф. Он просунул голову в приоткрытую дверь.

Она сидела перед компьютером, повернувшись к нему спиной. Он отметил короткие черные волосы, короче, чем у него. Увидел шею, плечо.

Хозяйка кабинета поняла, что кто–то вошел, и повернулась.

Высокий лоб, широко расставленные глаза, высокие, почти азиатские скулы, широкий, полный рот, крепкий подбородок. Доктор Босхофф оценивающе оглядела его с ног до головы. Глаза у нее были карие, лучистые.

— Я Матт Яуберт, — представился он, и ему отчего–то стало неловко.

— По телефону голос у вас как у старика, — заметила она, развернувшись в кресле.

Яуберт увидел, что фигура у нее крепкая. На ней было короткое платье. Он с трудом отвел взгляд от полных загорелых ног.