— Пожалуйста, приведите ее сюда.

Чернокожая толстуха обидчиво поджимала губы — нечего сказать, хорошо с ней тут обходятся! Яуберт придержал для нее калитку, пропуская ее на участок.

— Извините за причиненные вам неудобства, — сказал он на африкаансе.

— Я говорю только по–английски.

Яуберт повторил извинение.

Толстуха пожала плечами.

Они обошли дом и поднялись на заднее крыльцо. Там стояла старая мебель: диван и два продавленных пластмассовых стула.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Яуберт.

Он позвал Снимана и О'Грейди. Когда все собрались, он спросил толстуху, как ее зовут.

— Я его не убивала.

Яуберт кивнул: да, да, разумеется, ее ни в чем не подозревают. Но ей придется дать свидетельские показания.

— Меня зовут Мириам Нгобени.

— Где вы живете?

— Да здесь и живу, на Карбонкелберге, в барачном поселке, — ответила толстуха. Действительно, «приличный» белый квартал окружали стихийно возникшие поселки, населенные в основном чернокожими.

— Пожалуйста, расскажите нам как можно подробнее о том, что случилось сегодня утром.

— Я пришла убираться как обычно, где–то около половины восьмого. Дверь была открыта. Я заглянула и увидела хозяина в луже крови. Ну, я перепугалась и побежала к соседу.

— Вы кого–нибудь видели? Заметили что–нибудь подозрительное?

— Нет. Можно мне теперь уйти?

— Да, если вы ответите еще на несколько вопросов. По словам местных полицейских, фамилия убитого — Макдоналд. Вам известно его имя?

— Все звали его просто Мак.

— Вы знаете, где он хранил свои документы, например удостоверение личности?

— Нет. Дома он их не держал. Может быть, на дизеле.

— На чем?

Оказывается, Макдоналд являлся владельцем двух малых рыболовных судов. Уборщица никогда не бывала в бухте и судов не видела, зато пожаловалась на то, что ей приходится каждый день вручную отстирывать одежду Макдоналда от рыбного запаха. Да, вручную, потому что стиральной машины у него отродясь не было. А, скажем, складывать одежду в корзину и стирать раз в неделю невозможно — вонь жуткая.

— Макдоналд жил один?

— Да, один. — Уборщица оживилась. Иногда по понедельникам ей приходилось убираться вдвое дольше, потому что, судя по всему, хозяин в выходные уходил в загул. Везде пустые бутылки, окурки, пятна от пролитого спиртного, прожженные пятна на столах, стульях, на полу, на ковровых дорожках. Иногда постель в спальне смята. Но вообще–то постоянной женщины у Макдоналда не было. Да и вообще она видела хозяина редко. Раз в неделю, по субботам, она приходила за деньгами. Но Макдоналд ее в дом не пускал, приходилось стоять на крыльце.

— Какой он был?

— Белый.

— Что вы имеете в виду?

— Тяжелый он был человек. Вечно ругался да ныл, что, мол, слишком много мне платит. Да еще обвинял, что я краду у него виски и шарю по карманам, пока его нет.

— Значит, он вам не нравился?

— Ничего подобного. Просто он такой же, как и все белые.

— Спасибо за то, что ответили на наши вопросы. Если подождете еще немного, мы подвезем вас до дому.

— Нет уж, не надо.

Яуберт объяснил, что им надо еще осмотреть дом и детективам понадобится ее помощь. Он попросил ее внимательно осмотреться и сказать, не пропало ли что–то из вещей.

— А пока мне что, опять сидеть в полицейском фургоне?

— Ну что вы! Если угодно, подождите на заднем крыльце.

Толстуха кивнула в знак согласия.

Они обошли дом кругом и подошли к калитке. Яуберт увидел целую толпу. Прибыли представители прессы. Одних фотографов он насчитал человек десять. Засверкали вспышки камер.

— Подозреваемые есть? — выкрикнул кто–то.

За ним закричали другие. Журналисты рванулись к воротам. Полицейским едва удавалось сдерживать натиск.

— Капитан, я пропустил экспертов, — доложил констебль, карауливший калитку.

— Спасибо. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы журналисты не входили на участок.

Снимана и О'Грейди Яуберт отправил в порт — провести обыск на судах Макдоналда и побеседовать с членами экипажей. Потом вернулся в дом и сказал экспертам, что обыскивать придется не только сам дом, но и участок. Эксперты не обрадовались. Когда же Яуберт попросил их управиться поскорее, потому что он никого не может пропустить на место происшествия, криминалисты возмутились еще больше.

Яуберт подошел к окну и выглянул на улицу. Место преступления… Все они выглядят одинаково. И в бедном пригороде, и в богатом квартале. Группка зевак, жадных до подробностей, переговариваются негромко, прикрыв рот рукой, словно боятся потревожить мертвеца. Желтые патрульные машины с синими проблесковыми маячками. Красно–белые маячки «скорой помощи». Если убийство громкое, к месту преступления съезжаются журналисты — подвижная, шумная толпа, почти как передвижная фондовая биржа. Иногда здесь же присутствуют ближайшие родственники покойного. Они сбиваются в кучку, испуганно жмутся друг к другу и смотрят на следователя большими глазами. Как будто что–нибудь может быть хуже того, что уже произошло.

Патологоанатом уверенно расчищал себе дорогу в толпе; у калитки он показал свое удостоверение констеблю. Потом прошагал через заросший сорняками палисадник и вошел в дом.

Увидев труп, он присвистнул сквозь зубы. Потом заметил Яуберта.

— Приятного мало, — сказал профессор Пейджел. Тут он увидел вторую рану в паху Александера Макдоналда. — Вижу, дело принимает новый оборот.

— Да. — Яуберт вздохнул. — Новый оборот.

Из–за калитки на участок вошли фотограф, бригада видеосъемки и кинологи. Им придется подождать. Конечно, они будут недовольны, но ничего не поделаешь.

Яуберт закурил, вышел на крыльцо. Внезапно ожила рация, висевшая у него на поясе. Де Вит срочно вызывал его к себе. Яуберту показалось, что он знает, зачем его вызывает полковник.

25

Окружной комиссар полиции, генерал–майор, был низкорослым и широкоплечим. Черные волосы он густо смазывал бриолином и зачесывал назад. Кроме того, он носил чаплинские усики. Начальник уголовного розыска, бригадир, был, наоборот, высоким и рослым, с заметной плешью на голове. Они были похожи на южноафриканский вариант комиков Лорела и Харди. С одним исключением: в их присутствии Барт де Вит не веселился. Хотя де Вит растянул губы в улыбке, Яуберт видел, что полковнику не по себе.

Они сидели в кабинете окружного комиссара. Кабинет был просторный, красивый: стены обшиты панелями темного дерева, против входа — письменный стол, посередине — круглый стол для совещаний, вокруг которого расставлено десять стульев. Они сидели за круглым столом. Яуберту уже приходилось здесь бывать. Больше трех лет назад комиссар награждал отличившихся сотрудников, в том числе и его. За прошедшее время кабинет совсем не изменился. Зато изменилось много другого.

Генерал желал знать, напали ли они, наконец, на след убийцы. Яуберт рассказал о новой особенности в третьем эпизоде: выстреле в пах.

— Что–то новенькое, — заметил генерал.

— В самом деле, — ухмыльнулся де Вит.

— Генерал, оперативно–следственная группа временно размещается в участке Хаут–Бэй. Тамошние сотрудники опрашивают соседей и членов экипажа рыболовецких траулеров. Мы ищем родственников и знакомых убитого.

— Что еще?

Де Вит с мольбой посмотрел на Яуберта. Тот улыбнулся полковнику и подумал: «Расслабься, Двуносый. У меня все под контролем».

— Генерал, — сказал Яуберт, — я намерен допросить всех торговцев оружием в Кейптауне.

— Разве вы этого еще не сделали?

— Мы начали с того, что проверили всех владельцев маузеров, зарегистрированных в Западной Капской провинции. Мы ничего не обнаружили. Пора брать в оборот торговцев и мастеров–оружейников. Может быть, кто–то из них когда–то продавал или чинил маузер — «черенок».

— Да, — кивнул генерал, — в этом есть смысл.

— Несомненно, — сказал бригадир.

— Конечно, — поддакнул де Вит.

— Но поможет ли нам это? Те, кто просят починить или, скажем, пристрелять оружие, должны показывать лицензию.