Она даже убедила себя, что Джейк может стать гораздо лучшим отцом для детей, особенно для Маркуса. Руперт вернулся из Люцерна и взял обоих детей на ярмарку. Там он настойчиво убеждал их покататься на всех самых пугающих каруселях. Габита была в восторге. Маркус был совершенно в ужасе и в конце концов его стошнило на верху большого колеса, он намочил не только брюки Руперта, но и пару прямо под ними, которым это очень не понравилось. Руперт вернулся домой кипящий от гнева, с бледным и трясущимся Маркусом и Габитой, с ликованием расказывающей всем, что же произошло. В тот вечер у Маркуса был самый тяжелый за все время приступ астмы.

Когда Хелен рано утром успокоила его и укладывала спать, она нашла под подушкой одну из тех маленьких собачек из цирка с брыжами на шее, которую ему дал Джейк.

«Хочу снова увидеть Дэйка,» сонно пробормотал Маркус, «очень люблю Дэйка.»

«О, и я тоже, дорогой,» вздохнула Хелен.

Неделю спустя, Дженни родила красивого темноволосого мальчика, весившего семь фунтов и, к счастью, очень похожего на Билли. Они назвали его Кристофер Вильям, вскоре сократив до Кристи, и оба были влюблены в него до безумия.

Глядя на Билли в новой для него роли обожающего отца, Хелен все больше грустно размышляла об отсутствии у Руперта интереса к Маркусу.

С другой стороны, у нее была причина быть благодарной маленькому Кристи. В качестве преданной крестной матери, она имела отличное алиби. Днем или вечером, просто надо было сказать Шарлин, что ей вдруг захотелось увидеть Дженни и ее новорожденного. Потом, выгрузив пучок цветов и глянцевый журнал и поворковав пару минут, она могла бежать на встречу с Джейком.

На Королевских скачках, она и Джейк урывали послеобеденное время, проводя его вместе. Оставив Руперта благополучно соревноваться в паре классов, Джейк покинул Бирмингем и проехал пятьдесят с лишним миль до Пенскомба. Шарлин повела детей на день рождения, поэтому дом остался в их распоряжении.

Джейк очень нервничал. Он ненавидел заниматься любовью с Хелен на территории Руперта. Он думал о Милле, с его сырой, шелушащейся краской, оборванными обоями и грязными невзрачными комнатами, восемь лет сносившем жизненные передряги детей и животных. Потом он смотрел на этот восхитительный дом, и зеленую долину, и тенисный корт, и сад, в насыщенном ароматами роз великолепии середины лета. Очевидное совершенство всего этого угнетало его. И все же, все это подавлялось его отчаянной потребностью видеть Хелен снова, и снова, хотя он ненавидел признавать это, шел заниматься с ней любовью на огромной Рупертовой кровати с пологом. Он поражался, насколько она стала страстной и совершенно неудержимой.

«Я никогда не думала, что мне это так понравится,» сказала она. «Единственным неудобством адюльтера является то, что никто из вас не может сказать другому насколько восхитительно все было.»

«Давай поступим так прямо в следующий раз, тогда ты сможешь,» сказал Джейк.

«Умник,» сказала Хелен, перекатываясь на живот.

Лежа на ней, Джейк медленно возвращался на землю, целуя ее веснушчатые плечи и нежно покусывая мочки ушей.

Хелен, спрятав лицо в подушку, сказала приглушенным голосом, «Джейк – я люблю тебя.»

Наступило долгое молчание, в долине тихо заржала лошадь, вдалеке лаяла собака. Потом Джейк сказал, «Я тоже люблю тебя.»

Лежа рядом с ней, куря сигарету, и не беспокоясь о запахе табака, потому что Руперт не должен был вернуться домой до завтра, он сказал, «Я никогда раньше в жизни не говорил этого никому.»

«Даже Тори?»

Он покачал головой.

«Тогда почему ты женился на ней?»

«Потому что она была богата и купила мне мою превую лошадь.»

«Ты ее совсем не любил?»

«Не так, как я люблю тебя. Я уже говорил, она была очень хорошей женой, но мы все склонны считать ее саму собой разумеющейся. Дино превозносит ее. Он действительно беспокоится о ней и она обожает его.»

«Я тоже очень нравилась Дино,» сказала Хелен, ее лицо внезапно помрачнело. Джейк сел и, ухмыляясь, посмотрел на нее.

«Я думаю, ты ревнуешь к Тори.»

Потом, видя боль и страдание в ее глазах, он обнял ее. Неистово прильнув к нему, как ребенок, умоляющий о сказке перед сном, чтобы отвратить ужасы темноты, она сказала: «Раскажи мне о цыганах.»

Он поудобнее обнял ее.

«Ну, если женщина неверна своему любовнику, он отрезает ей ухо или нос, или оставляет шрамы на ее щеках, так что тебе лучше быть поосторожнее. Если твоя жена изменяет тебе, привяжи ее к колесу телеги и выпори, или побрей ей голову.»

«Ей Богу,» нервно сказала Хелен, «как примитивно.»

«Потом, если ты хочешь жениться на девушке, ты посылаешь ей крапчатый носовой платок. Если она надевает его на вашу следующую встречу, ты узнаешь, что она хочет выйти за тебя замуж.»

Хелен была поражена тому, как ей было больно когда она спросила. «А ты послал такой Тори?»

«Да. Он был очень дешевый, красный, хлопчатобумажный. Все, что я мог позволить себе в то время. Она все еще хранит его в своей коробке для драгоценностей, но он ужасно вылинял.»

Он посмотрел на часы. «Господи, я должен идти.»

«О, пожалуйста, не надо.»

«В семь у меня тренировка. Мне надо отработать скаковой круг, а из-за пробок в час пик мне придется добираться туда целый час. Поэтому мне придется спешить как сумашедшему.»

«Я подвергаю опасности твою карьеру?»

«Да,» сказал он, целуя ее.

В следующую минуту затрезвонил звонок и неистово залаяли собаки.

«Господи, кто это?»

Хелен прижалась к нему. «Лежи спокойно. Может быть уйдут.»

Дверной звонок зазвонил вновь, лай усилился.

Хелен, обнаженная, прокралась вниз на галерею и, спрятавшись за ломоносами, вьющимися по окну гостевой комнаты, выглянула наружу. Через минуту она, хихикая, вернулась в спальню. Джейк уже одевался.

«Я смогла увидеть только соломенную шляпу.»

«Ну, так лучше пойди и выпроводи ее,» сказал Джейк.

Завернувшись в большое, цвета ржавчины полотенце, Хелен спустилась по лестнице.

В дверях она обнаружила двух пожилых, обмахивающих себя веерами женщин. У одной был фотоаппарат.

«На мгновение, мы испугались, что вас нет дома,» сказала первая, на которой была надета соломенная шляпа.

«Я была в ванной,» сказала Хелен. «Чем я могу вам помочь?»

«Мы пришли взять у вас интервью для журнала «Любящая мать». Мисс Тейлор,» – женщина в соломенной шляпе махнула в сторону женщины с фотоаппаратом, «хочет сделать фотографии.»

«О, Боже мой.» Хелен застыла от ужаса. Она вспомнила, что они звонили и назначили встречу неделю назад, а Джейк, должно быть, позвонил сразу после них и она забыла записать в дневник. Внезапно она почувствовала, как сперма Джейка течет по ее ногам и торопливо отступила назад, сжимая ноги и надеясь, что они не смогут почувствовать запаха секса и возбуждения.

«Тогда заходите,» сказала она нерешительно. «Вы должны простить меня. Я переволновалась, отправляя Руперта сегодня на скачки,» солгала она. «Обычно я очень пунктуальна в подобных вещах.»

Мисс Крэбтри весело рассмеялась. «О, потребностям великого мужчины надо отдавать предпочтение.» Она вошла в холл. «Какой милый дом.»

Мысли Хелен неслись вскач. Как, черт побери, она собирается потихоньку выставить Джейка? Затем ей пришла в голову блестящая идея. «Пройдемте на террасу, оттуда такой прекрасный вид. Не хотите ли что-нибудь выпить?»

Мисс Крэбтри посмотрела на часы. «Ну, сейчас только пол-пятого. Если можно чашечку чая.»

«Конечно же, чашечку чая.» Хелен побежала в кухню, поставила чайник и бросилась наверх, почти в истерике от смеха и ужаса. Она увидела, что Джейк уже оделся и пытается утопить сигаретный окурок в туалете.

«Ты отделалась от них?»

«Нет; они пришли взять у меня интервью о жизни преданной жены и матери.»

Джейк ухмыльнулся. «Им лучше прийти и взять интервью у меня.»

«Заткнись. Я благополучно оставила их на террасе. Ты улизнешь через заднюю дверь.»

Натянув платье и трусики, она обвила руками его шею. «Позвони мне сегодня вечером.»