- Это Оробос! – тут же со сталью в голосе возражал он. – Тебе здесь не рады!

Толлеус слишком устал, чтобы что-нибудь делать. Кулем повалившись на солому, он отправил помощника в трактир за чем-нибудь съедобным. До завтра отдых, а с утра пораньше в Широтон, чтобы провести оставшееся время с максимальной пользой. Обязательно нужно сходить в Библиотеку, посетить еще одну чародейскую школу, поискать ученых книжников…

Оболиус ушел, и сейчас же мысли вновь свернули на тему турнира и испорченного голема. Старик затряс головой: не дело истязать себя сожалениями. Он приехал в Оробос не за этим, и побеждать в соревнованиях не планировал. Усилием воли он изгнал из головы все мысли, успокаиваясь. Тотчас призрачный шум в голове оставил задний план сознания, где ютился все время, и властно заявил о себе. В Палатке и без того было «шумновато» от галдящих призраков, но сегодня они кричали особенно громко. Возможно, всему виной было девственно чистое сознание? – Может, и так: Толлеус не часто пользовался упражнениями для концентрации и раньше не замечал связи.

«Прислушавшись», искусник даже различил слова-образы, в которых с удивлением распознал себя и своего голема. Призраки не проявляли враждебности. Они, как рыночная толпа зевак, просто глазели на невиданное диво, как будто делясь впечатлениями. Немыслимо: едва ли не впервые за всю свою долгую жизнь старик «слышал» что-то внятное. Но размышлять над этим феноменом сейчас было не время: Толлеус твердо настроился успокоить расшалившиеся нервишки.

Увы, планам на спокойную медитацию не суждено было сбыться. Неожиданно Паук, до поры сиротливо лежавший у входа бесформенной кучей, зашевелился, со скрипом распрямляя смятые конечности. Искусник, погруженный в себя, сперва даже не обратил на это внимания. Потому что, во-первых, такого не бывает, а во-вторых, защитный контур шатра остался не потревожен. И все же это был не морок. Шестиногий голем, точь-в-точь как разбуженный дикий зверь, встряхнулся и уверенно затопал вон из жилища. И это при том, что манокристалл был снят!

Толлеусу даже в голову не пришло, что голема воруют: слишком уж все это выглядело нереально. Только когда полог откинулся и Паук исчез снаружи, старик ринулся в погоню, проклиная старость, чародеев и все на свете. Если Шестиног побежит – старику его не догнать.

Догонять никого не пришлось: Паук был совсем недалеко от входа. Он топтался на месте, по очереди поднимая и опуская лапы, которые окончательно распрямились, приняв первозданную форму. Только тут Толлеус догадался посмотреть истинным зрением: над его творением шла активная искусная работа. По всей конструкции змеились нити непонятных плетений. А Паук знай себе пританцовывал, щелкая суставами, разводя и сводя пальцы, приседая то на правый, то на левый бок. А потом и вовсе как настоящий норовистый жеребец, встал на дыбы.

Старик отчетливо видел подключенный к голему мощный канал маны. Мана струилась потоком как будто в трубе: типичного в таких случаях рассеивания почти не было. Откуда идет эта мана, разглядеть не удавалось. Точнее, было понятно, в каком месте затаился чародей (или, судя по плетениям, все же искусник?) Вот только посмотреть туда никак не удавалось: взгляд как будто соскальзывал, отказываясь повиноваться своему хозяину.

- Э-эх! – вздохнул Толлеус, прекрасно понимая, что оказать достойное сопротивление воришке не сможет. Столько дней он носился с Пауком, словно с императорской дочкой. И все мысли были о том, как бы чего не случилось в его отсутствие. Поскольку даже в голову не приходило, что кто-то обнаглеет настолько, что решит устроить открытое нападение на искусника с посохом.

«Одна за одной!» - пронеслось в голове у старика о неприятностях, которые пророчил Призрачный Шум. И все же он не опустил руки. Хотят отобрать голема силой? – «Пускай отберут силой, но по крайней мере не придется себя корить за бездействие». - С этой мыслью искусник пошел вдоль канала маны, придумав таким образом отследить ее источник. Как-то впопыхах он не подумал, что самое ценное – манокристалл снят, Паук был сильно поврежден и по большом счету уже не нужен. Самому искуснику его было не починить: так что в лучшем случае пригодились бы некоторые детали в новой конструкции. Если бы старик подумал об этом, то наверняка не стал рисковать жизнью ради достаточно дорогой, но не самой необходимой вещи.

Не успел Толлеус пройти и нескольких шагов, как сейчас же голем, обогнав его по краю, загородил путь. Дальше дороги не было. Искусник посохом застопорил голема и твердой походной двинулся в обход. Паук простоял неподвижно лишь пару секунд, после чего вновь загородил дорогу. Да вдобавок покачал из стороны в сторону перед носом старика поднятой передней лапой, мол, нельзя!

Со всей очевидностью стало понятно, что у голема теперь новый хозяин.

Потревожив сигнальный контур, появился мальчишка-посыльный. Хорошо хоть старик после памятного случая с Оболиусом понизил защиту шатра. Оказавшись в «логове кордосских искусников», немного ошалевший пацан вручил Толлеусу грамоту с поздравлениями: его все-таки пропустили в финал. Недостающие баллы принес так называемый приз зрительских симпатий. У старика были опасения, что его дисквалифицируют за езду на големе. А оказалось, что подобное нововведение удостоилось награды. Чародеи подобного никогда не практиковали, но теперь, наверное, начнут.

Это было настолько удивительно, что Толлеус никак не мог поверить, что это не шутка. И то сказать: оробосцы голосуют за искусника! И тем не менее вот она, грамота с чародейскими печатями: все чин по чину.

А если еще учесть, что оробосский меценат починил ему голема, то и вовсе чудеса! Старик до сих пор гадал, зачем неведомый искусник это сделал. В бескорыстие Толлеус не верил. Скорее всего, оробосец руководствовался какими-то своими замыслами. Как бы то ни было, его действия сэкономили старику кучу денег и времени. Правда, этот доброхот что-то переделал. Всего искусник не понял. Зачем, например, нужны плетения в металлических деталях? Или зачем понадобилось ломать защиту от огня? Это было странно и вызывало тревогу. Однако за другой подарок старик был готов расцеловать благодетеля. Вместо двух сундуков с амулетами, переплетенными нитями так, что и не разберешься и потребляющими уйму маны, теперь все было завязано на один, но какой! Амулет не хуже того, что у него в жилете! Толлеус пропустил момент, когда невидимый искусник успел его сунуть в Паука. Но вот оно – это сокровище. Прочие амулеты можно выгружать…

Старик прищурился:

- Хитро! – Да, старая начинка так и просится в чулан с прочими заготовками. Вот только не получится ли так, что перед турниром явится хозяин и заберет свое добро. И тогда старый искусник останется на старте ни с чем. Такой вариант все объясняет: оробосцы не милые и добрые, как может показаться на первый взгляд. Просто они почувствовали угрозу со стороны Толлеуса и решили убрать конкурента. Значит, и спрятанные плетения в деталях голема таят в себе какую-нибудь гадость. Например, разрушение по команде.

Старик не на шутку разволновался:

- Надо действовать так, как будто я ничего не заподозрил! – подсказал он себе.

- Да! Тогда успокоенные враги не будут искать другие возможности мне помешать!

- Нужно усыпить их бдительность! – вторило Альтер-эго Толлеуса. - Но надо готовиться к любым неожиданностям.

Искусник понимающе закивал головой.

Оболиус притащил целый горшок дымящейся похлебки, кувшин молока и кусок козьего сыра. И никаких пряников! Парень умнеет на глазах! Толлеус обязательно похвалил бы его, если бы тот не забыл принести хлеб. С жадностью, свойственной лишь молодым и здоровым, искусник набросился на еду. Как вдруг в голове отчетливо прозвучало:

- Извините, я хочу с вами поговорить…

Старик уронил ложку: неужели какой-то чародей опять вселился в него? Но нет, ощущения чуждого присутствия не было. Померещилось? Если нет, то где собеседник?