-Я ничего не помню, - он попытался отвернуться, но она удержала его лицо.

-Ты – самый лучший, Алан.

Карина снова улыбнулась, глядя ему то в один зрачок, то в другой. Она казалась космически-красивой в этот момент. В вязком войлоке мрака ослепительно мерцала только ее улыбка и белки влажных глаз. Черно-белое кино! Повинуясь непонятному порыву, Алан запустил пальцы в ее мягкие локоны, и они утонули в густом темном облаке. Она в ответ ласково коснулась его затылка. Волосы у него были очень короткие.

-Ты их сбривал? - спросила она почему-то шепотом.

-Да. Не так давно.

-Я видела у тебя шрамы.

-У нас у всех их хватает.

-Я люблю тебя, - она закрыла глаза. Это прозвучало странно, звонко и бархатно так, будто в тишине кусок фарфора разбился о ковер. Он не поверил своим ушам. Ему захотелось переспросить, но он не смог. Черт знает, что! Ее лицо расплылось перед глазами, словно между ними опустилось замыленное рифленое стекло. А почему он, собственно, должен выслушивать этот бред? И как вообще можно верить продажной женщине?

-Ты каждому клиенту такие чесы наводишь, или как? – спросил он.

Карина с чувством посмотрела ему в глаза.

-Во-первых, я не бросаюсь такими словами. А во-вторых, никто из них в этом не нуждается.

-А я, что ли, нуждаюсь?

-Да.

Алан не успел возмутиться – она положила руки ему на уши и проникновенно поцеловала его. Она поцеловала его родинку над губой, подбородок, переносицу, где почти сходились темные брови, поцеловала большие детские глаза.

-Господи! Как же ты красив!

Он слышал, как бешено грохотало ее сердце в тишине. Губы у нее были теплые и мягкие. Они порхали ниже, по шее, плечам, горячо теснили на его коже татуировку, вьющуюся вокруг предплечья… Она целовала его с невыразимой нежностью.

Он был сражен. Уничтожен. Растоптан.

Карина сбросила с себя куртку. Под ней оказалось маленькое платьице на бретельках. Алан не заметил, как, шурша, свалилась его мастерка, за ней – футболка… Руки ее скользнули вниз. Она раздевала его, глядя с неподдельным восхищением, как коллекционер, распеленывающий редкую картину.

-Боже… Боже мой! – ее прерывистый шепот обдавал его огнем – Откуда только вы берете такие фигуры?

Алан удивлялся сам себе. Он не знал, что с ним происходило. Он уже давно забыл те времена, когда был девственником, а теперь вдруг вел себя, как ошалевший нераспечатанный болван. Он потерял счет всем своим бабам: каких только у него не было, и случайных, и долгоиграющих – никогда он ни с кем не церемонился, а сейчас испытывал идиотскую робость перед обычной прожженной шалавой. Он выпрямился, решительно стащил платье с ее плеч, расстегнул джинсы, пихнул ее на сидение и навалился сверху в своем привычном дикарском стиле. Она вздрогнула, чуть подалась назад и тут же снова прильнула к нему всем телом.

-Черт! – он усмехнулся, тяжело дыша – Тебе больно, что ли?

-Ну, что ты! Все прекрасно. Мне так хорошо!

Впервые ему было немного неловко от своей грубости. Он чувствовал, что она была какой-то чересчур худенькой и хрупкой.

-Говори, если очень больно.

-Не волнуйся, мой Маугли. Все чудесно.

Она взяла его голову и притянула к своему лицу. Ее губы коснулись его уха.

-Ты - мой Маугли. Мой мальчик. Самый прекрасный, самый сильный…

Он будто попал в водоворот. Бурное, неукротимое течение мчало его все быстрей, бешеней, неуправляемей, переворачивая, швыряя по порогам, и наконец, сбросило с безумной высоты. Он чуть ни задохнулся. Перед глазами взорвался невиданный фейерверк. Он, словно, летел на волшебных аттракционах, а вокруг было море огней…

Карина вдруг вскрикнула и приподнялась. Алан услышал грохот. Передняя дверца машины открылась, и он увидел пьяную рожу Гиббона. Тут же весь салон содрогнулся от хохота и визга.

-Какого хрена?!!! – взревел Алан – Вали отсюда!

Гиббон прыгнул на переднее сидение и включил свет. Все дверцы машины распахнулись, пацаны заглядывали внутрь, ругались и загинались со смеху. Карина еще крепче прижалась к нему.

-А молодой нас бортонул!

-Ты только посмотри на него, чем он тут занимается!

-Ах, чертов ебарь!

-Скрысить от нас хотел, да?

-Э! Да у него опал с перепугу!

Алан в бешенстве подскочил.

-Да идите вы на хер!!!

-Ты закончил, говнюк? Выпуливайся из машины.

Он рывком натянул футболку и вылез.

-Черт! Вы что, сдурели, что ли?! Габарай!!! – он с негодованием посмотрел на Тимура. Тот, смеясь, глядя мимо, легким движением отстранил его и заскочил в салон.

Карина съежилась в углу.

-Уау! Старые знакомые! – Габарай развалился и положил руку себе на ширинку. Карина, побледнев, смотрела из машины на Алана, своими темными глазами. Габарай схватил ее за шею и стащил на пол.

-Давай, сучка! – он сполз на сидении и широко раскинул колени. Раздался звонкий плеск пощечины.

Алан в беспамятстве ринулся вперед. Кровь, вскипев у него в голове, застлала глаза, перекрыла дыхание. Две  руки вцепились в него сзади мертвой хваткой.

-Ты что, охренел?!!! Успокойся! – глухо громыхнул Вадик и  резко развернул его к себе.

-Я убью его…

-Дебил! Не позорься! Закрой рот, пока никто не слышит! – Вадик украдкой глянул на Атара, который ухахатывался возле машины напару с Гибом – Алан, ты соображаешь? – он ухватил его за грудки, встряхнул и заглянул в лицо – Это уже слишком даже для тебя! Это верх чмошества! За какую-то грязную биксу! Это очень гнилой повод. Да пацаны тебя  ушатают за такое! Прыгать на брата из-за шлюхи!

-Мне насрать! Черт! Она не шлюха.

-Да? А кто? Твоя жена?

-Она – мать моего ребенка.

-Чего? – Вадик вскинул брови – У таких, как она, не бывает детей, Кокой. У таких бывают только ублюдки.

-Может, для вас она и шлюха…

-Она проститутка, Алан! Габарай ее имел тысячу раз, и я сам лично ее имел. И разве, не он тебе ее подставил?

-Ну и что? А что он мне подлянки устраивает? Я же к его Кристине не лезу!

-Что ты сравниваешь член с пальцем?