- Если до завтрашнего утра, до девяти мы не выполним их требования, то, как они говорят, дети начнут умирать один за другим, - он снова посмотрел на меня и, как показалось, он отреагировал на выражение моего лица. - Я не раскрываю тебе никаких глубоких тайн, Бен. Всё это днём позже появится на страницах газет. Мы не пробуем превратить всё это в цирк для прессы, но и не можем держать всё это под замком.

  - Их требования исполнимы? - спросил я.

  - Практически, исполнимы первое и второе. Политических заключенных можно выпустить без какой-либо угрозы обществу и без большого шума. Они – не члены какого-нибудь заговора. Они осуждены за разное: трое из них – за поджог во время демонстрации за гражданские права ещё где-то в шестидесятые, ещё один – за то, что бросил самодельную бомбу на лужайку у Белого Дома. Бомба так и не взорвалась, остальные – за прочие провинности.

  - Деньги – тоже не проблема. Десять миллионов долларов – капля в море по сравнению с тем, что уходит на правительственные нужды. Заплатить им можно даже не сразу, а в несколько приёмов. Больше всего беспокоит третье их требование – наши люди, Бен. Иннер Дельта. Я не могу рассказать тебе, что такое Иннер Дельта – лишь только о том, что наша работа секретная, требующая высоких навыков и умения, и она очень важна для нашей нации. Я отдал этому всю свою жизнь. И даже, в некотором смысле, и вашу – твою и твоей матери, ко всему, привезя вас на Дельту. И демонтаж Иннер Дельта – главная причина, по которой были похищены дети. Мы в этом убеждены. Выпуск заключенных и деньги – это лишь дымовая завеса. Главная проблема здесь – Иннер Дельта.

  Мы сидели в гостиной, где всё было столь же знакомо, как и мое собственное лицо, которое я каждый день видел в зеркале. Но внезапно весь этот маленький мир показался странным. Из-за того, что только что рассказал мне отец. Какие-то дети были похищены и могли бы быть убиты, и во всё это была вовлечена секретная американская служба. И так же внезапно и мы – отец, мать и я были непосредственно вовлечены в эти события. И всё же, я напомнил себе о том, что на улице стоит телохранитель, и моя мать, задержавшаяся где-то в Вестоне, потому что находиться на шоссе для нее было бы опасным. Я глубоко вздохнул и почувствовал, как у меня немного закружилась голова. Всё показалось каким-то легкомысленным, будто я жил на одной из тех небольших сцен в стеклянном сосуде, который достаточно встряхнуть, чтобы повсюду закружились снежинки. Снег не пошёл, но весь наш мир затрясся. Я взвешивал лишь один вопрос и хотел задать его отцу, но не осмеливался: «Не ты ли сам Генерал Бриггс, Папа?»

  Руки отца покоились на его коленях. Он снова прямо смотрел на меня. Но теперь он показался мне мягче. Те самые движения старческих рук на его коленях всегда были интродукцией к решению какой-либо трудноразрешимой задачи, как это всегда казалось. Что-то вроде того: выйдем и побросаем в кольцо мяч. Или: почему в кинозале не только мы вдвоём? Теперь он сказал:

  - Теперь видишь, Бен. Я хотел, чтобы ты знал правду. Ещё многое будет по радио, телевидению и в газетах. Будет много искажений и неправды. И мы должны будем позаботиться об этой неправде. Мы должны сохранить Иннер Дельта. И какую-то часть правды придётся скрыть или… - он искал правильное слово, специально для меня, и нашел его. - Или пустить в ход смутную информацию. Но я не хочу, чтобы тебя как-то пугало или смущало что-то из того, что ты слышишь. Я лишь выложил некоторые факты. Я хочу быть уверенным в безопасности твоей и твоей матери. Но все предосторожности мы должны взять, как процедуру, как важную процедуру, Бен.

  Но был один вопрос, который я был должен задать, в секрете это было или нет. И я спросил:

  - Вы будете выполнять требования террористов, Папа?

  Он долго не отвечал и внезапно стал выглядеть утомленным.

  - Мы должны подождать, пока будет объявлена официальная позиция, - сказал он. - Но я не могу представить себе, чтобы все их требования были выполнены. Это установило бы прецедент, который может вызвать массовые захваты в заложники во всём мире, в которых будут погибать невинные люди и даже дети. Мы не настолько беспомощны, Бен. Мы начали одно из наиболее масштабных расследований в истории нашей страны. Это вовлекло тысячи людей на всех уровнях закона и исполнительной власти. Подключены федеральные, государственные, и местные власти. У нас есть ключ – методы, используемые захватившими автобус. Информаторы, готовые предоставить нам информацию. Мы основали национальный центр, чтобы получать и обрабатывать информацию. Всё это происходит наперегонки со временем, конечно, но у нас уже есть успехи. Тем временем, мы должны быть готовы к сделке, которая должна стать обманным манёвром. И другие возможности, о которых я говорить сейчас не могу. Так или иначе, мы приходим к условию, когда мы не будем должны выполнить все их требования, и вместе с тем дети будут спасены.

  И он медленно и с трудом поднялся, словно его собственное тело предъявило ему свои требования, которые ему трудно было выполнить. Он снова вздохнул:

  - Один ребенок уже мертв, Бен.

  - Они его убили? - спросил я ошеломленно. В мире действительно есть люди, которые убивают детей?

  - Мы в этом не уверены. Один из террористов сбросил его тело с моста. После того, как он исполнил свой сумасшедший танец с ребенком на руках.

  - Этот захватчик был на виду? Почему никто в него не выстрелил?

  - В их письме было указало, что за смерть каждого из них будет умирать ребенок. У нас не так много возможностей, Бен. И мы не знаем, отчего этот ребёнок умер. На его теле не было никаких следов насилия. Вероятно, он умер от передозировки наркотиков. Прямо сейчас проводятся лабораторные анализы. Но факт остается фактом – ребенок умер. В автобусе остались ещё пятнадцать детей, плюс девушка-водитель, - он прошёлся по комнате и положил руку мне на плечо. Он годами не прикасался ко мне, кроме редкого обмена рукопожатиями как, например, когда мой аттестат в конце учебного года был необычайно хорош. - Мне пора назад, - сказал он. - Но я буду звонить. Мать тебе позвонит немного позже. Мы воспользуемся специальными линиями. Но оставайся дома, Бен. И прояви терпение. Ладно?

  - Ладно.

  Он стоял в наглаженной рубашке и в галстуке строгого стиля, цветом похожего на проступающее серебро в его волосах. Он не походил на генерала и не напоминал человека, возглавляющего секретную службу, оперативные работники которой разбросаны по всему миру. Всё, что казалось невозможным. И также почти невозможным казалось, что кучка детей, чьи жизни были в опасности, имела какое-то отношение ко мне, к нам, сидящим здесь в этом доме на Форт Дельта, где всегда, казалось, было тихо и спокойно, что даже иногда раздражало. Снова я почувствовал, что кто-то поставил наш мир с ног на голову, и все его части ещё не стали на свое место. И мне было интересно – станут ли когда-нибудь.

  На секунду нам нужно сделать паузу – всего лишь для того, чтобы уточнить: где я и кто я.

  На минуту, печатая в бешеном темпе, я вернулся домой, в тот самый день, когда был захвачен автобус. Со своим отцом. И теперь я снова в этой комнате, и мои пальцы вспотели от дикого темпа работы на клавиатуре, и они продолжают соскальзывать с клавиш. В спине боль от сутулой позы за пишущей машинкой.

  Его уже нет полчаса.

  Он вышел на гораздо более длинный отрезок времени, чем он находился здесь в этой комнате и говорил со мной.

  Трудно поверить, что он действительно здесь побывал.

  Он много не говорил, он лишь посматривал на меня, иногда бросая украдкой быстрый взгляд. Ему, наверное, казалось, что я не наблюдаю за его взглядом. И наша беседа не состоялась. О, он мне сказал, что Иннер Дельта была сохранена, ущерб был лишь незначительным, но он и не мог сказать что-то большее. Снова секреты. И мы снова стали говорить ни о чём.

  Я спросил его, почему с ним нет матери – его жены.