— Ульрих, здесь не место для выяснения отношений, — прервал его Гарет, — в любую минуту фанатики могут вернуться, мы должны покинуть пещеру, — граф взял друга за рукав.

Но Ульрих отстранил его.

— Постой, постой, — проговорил он, — я не могу понять, как эта женщина, которая предала меня, оказалась здесь, в роли спасительницы?

— Это я предала? — почти закричала Радмила, — ты ничего не знаешь, тупой болван! Вот эти письма, что вы писали с Гаретом друг другу, не думая о безопасности, как глупые мальчишки. Вы тешились сплетнями, а Армель де Брувилль, твой давний враг, перехватил вашу переписку, чтобы передать ее королю!

— Это и в самом деле наши письма, Ульрих, — сказал обескураженный Гарет, перебирая свитки пергамента. Из моего сгоревшего кабинета!

— Мне пришлось сыграть роль предательницы, чтобы спасти вас. Я написала тебе то письмо, чтобы отвести беду от ваших глупых голов, — дрожащий голос Радмилы сорвался, и в глазах заблестели слезы. ― А ты даже слушать меня не стал!

— Да, она права, — опять вмешался Гарет, — Этот болван Генрих не простил бы наших насмешек над его женой. Да и дружбу с мятежными баронами. Вместо этой теплой пещеры сидели бы мы сейчас в холодных подземельях Тауэра.

― А как же малышкам удалось забраться в это поганое гнездо? Да и вообще приехать сюда! ― вмешался Бруно.

— Нам было очень трудно и страшно, поверьте, — тоненьким голосом отозвалась Меган уже из объятий Георга. Позабыв обо всем, огромный немец покрывал ее жаркими поцелуями.

— Они совершили настоящий подвиг, Ульрих, — сказал Бруно, — они спасли нас, когда наши головы почти висели в ожерелье этой красотки, — неунывающий франк махнул в сторону страшного изваяния.

— Значит, ты ни в чем не виновата передо мной? И ты мне не изменяла? — смущенно бормотал Ульрих, гладя руку Радмилы. Та лишь с укоризной смотрела ему в глаза.

— Это ты виноват передо мной, что веришь во всякую чушь, а не честному слову своей жены, — от возмущения она лишь через минуту нашлась, что ему ответить.― Я напоила всю эту банду развратных храмовников лошадиной дозой снотворного, и мы с Меган сбежали. Они не успели…

От сильного потрясения рыцарь не мог вымолвить ни слова, лишь судороги пробегали по суровому, заросшему двухдневной щетиной лицу. В следующее мгновение рыцарь уже схватил свою жену в охапку и, покрывая поцелуями, закружил по храму. Безумно обрадованный, он сжал свою любимую так, что, казалось, задушит, и страстно прильнул к ее губам.

— Ну-ну, довольно, а то нам сейчас завидно станет, — буркнул Бруно и сделал вид, что стыдливо отворачивается.

— Братья, нам надо скорее уходить отсюда, теперь уже мы отвечаем за жизнь наших спасительниц! — поторопил он влюбленных.

Измученные, но счастливые, рыцари благодарно улыбались отважным женщинам. Ослабевшие от всего пережитого, прекрасные спасительницы и сами не могли поверить, что они совершили такой подвиг.

Вооружившись кривыми саблями, мужчины почувствовали себя намного увереннее. Обратный путь показался Радмиле и Меган быстрым и легким. Освещая факелами дорогу, рыцари быстро дошли до колодца, помогли подняться своим спасительницам и поднялись сами.

Наверху уже начало светать. Небо на востоке посветлело и стало краснеть. Вся природа затихла в ожидании рассвета. Спасенные с наслаждением вдохнули чистый воздух свободы. Он был пропитан запахами камней и остывшего за ночь песка с примесью терпких пустынных трав.

— Тихо, — прошипел Гарет и указал пальцем в сторону дороги.

Там, среди округлых камней виднелась еще одна серая чалма. Чалма опускалась, затем поднималась и вновь постепенно склонялась вниз. Ее владелец явно боролся со сном. Радмила прижалась к Ульриху. Все затаились. Гарет поправил кривой нож на поясе, снял меч и отдал Бруно. Затем рыцарь стал осторожно подкрадываться к тугу, клюющему носом возле горящего костра. Его фигура беззвучно скользила между камней. Когда душитель был всего на расстоянии одного шага от воина, он оглянулся. Взгляды Ульриха и Гарета встретились. Немец сложил руки крест накрест и отрицательно помахал головой. Гарет утвердительно кивнул.

— Что это значит? — прошептала Радмила.

— Не надо его убивать, — прошептал муж, не отрывая глаз от друга.

Англичанин ловко, как кошка, прыгнул душителю на спину и тяжелым кулаком нанес сильный удар по затылку. Индус как сноп повалился на землю, а Гарет уже сноровисто затягивал на его руках веревку. Другой ее конец рыцарь обвел вокруг шеи так, что при каждом движении душителя петля затягивалась еще сильнее. В рот индусу он засунул кляп, оторвав полосу от его одежды. Туг дико выпучил глаза и вращал зрачками то влево, то вправо, пытаясь разобраться, что происходит. Только что он видел сладкий сон, а тут в него ворвалась неприятная явь. Ульрих, Бруно, Георг и женщины уже спускались к костру туга. Гарет перекинул стянутое веревкой тело через плечо, и вся группа двинулась по дороге.

— Он должен указать нам, где остальные душители, — пояснил Ульрих, — мы должны забрать у тугов вторую половину карты. Иначе нам сокровищ храма не найти.

— Да и не мешало бы рассчитаться с любителями жертвоприношений, — подмигнул Бруно.

— Это верно, — проговорил Георг, разминая растертые колючей веревкой руки, — мне ужасно хочется подержаться за их желтые шеи.

Шагов через триста Гарет остановился и с размаху швырнул трепещущее тело на песок.

— Надоело его тащить. Хватит кататься! — злобно сказал он.

Ульрих наступил тяжелым сапогом прямо на грудь индусу. Взглянув в испуганные черные глаза, немец прошипел:

— Веди нас к своим!

Душитель отрицательно закивал головой. Тогда Ульрих перенес всю тяжесть своего большого тела на ту ногу, которая стояла на хилой груди. От страшной тяжести узкая грудная клетка захрустела. Рука немца захватила за петлю на трепещущей шее и затянула ее потуже. Глаза туга вылезли из орбит. Тогда Ульрих немного ослабил веревку. Индус покорно опустил глаза вниз. Ульрих вытянул мокрый кляп изо рта душителя и кинул в сторону.

— Он его весь изжевал от страха! — засмеялся рыцарь.

После этого граф освободил ноги душителя от веревки и, связав ему сзади руки, толкнул ногой пленника вперед по дороге. Индус покорно засеменил по песку. Гарет вел его как собачонку на привязи. Солнце уже показалось на востоке, когда рыцари приблизились к тому месту, где расположились туги. Душители жили в палатке на окраине города, как обычные бедуины. Видно, они купили это жилище из черной козлиной шерсти у местных жителей, чтобы быть подальше от любопытных глаз.

— Я советую вам, — обратился к жене Ульрих, — спрятаться где-нибудь за камнями.

— Нет, я пойду с тобой, — взяла его за предплечье Радмила. Мегги с удивлением посмотрела на подругу. Ульрих улыбнулся.

— Даже запах крови в пещере тебя сильно испугал, — хмыкнул он, — а сейчас будут литься фонтаны крови. Подумай, как это отразится на нашем ребенке.

Радмила нехотя отступила назад. Там ее ждала Меган. Женщина придерживала за веревку вконец оробевшего индуса.

Рыцари обнажили свои сабли и встали с четырех сторон палатки. Ульрих занял позицию напротив входа. Судя по доносившимся изнутри звукам, там уже проснулись ее обитатели. Ульрих поднял вверх свою саблю — по его сигналу друзья одновременным взмахом кривых ятаганов разрубили черные полотнища с четырех сторон и шагнули внутрь палатки с четырех сторон.

Душителей было человек десять. Индусы потеряли дар речи от неожиданности и застыли в разных позах. Трое из них кинулись к выходу, но несколько ударов ятаганами лишили их и надежды на освобождение, и жизни. Кровь хлынула на ковры, устилающие жилище. Остальные туги сжались в плотную кучку в центре шатра. Не выпуская из правой руки саблю, Гарет набросил на морщинистую шею туга веревочную петлю и вытащил из группы одного из тугов, самого старшего из душителей — именно того, который когда — то требовал у рыцарей отдать вторую часть карты.

— Где карта, которую вы забрали у убитого вами брата Хариша Чандана? — грозно спросил у него Ульрих и изобразил руками в воздухе небольшой квадрат.