Слыша общий с общими женами?
Видно, что когда поэт обращал свою речь к гетерам, он тревожился, как отнесутся к этому граждане Коринфа. Но уверившись, по-видимому, в себе, он тотчас продолжает:
Мы познали золото пробным камнем.
О том, что в Коринфе гетеры справляют свое собственное празднество, посвященное Афродите, можно найти свидетельство в пьесе Алексида "Влюбленная" [Kock.II.389]:
Тогда как раз справлялись Афродисии,
[c] Другие, для гетер, не те, что в городе
Отдельно для свободных жен справляются;
Гетерам в эти дни велят обычаи
Устраивать гулянки, с нами бражничать.
34. А в Лакедемоне, как рассказывает землеописатель Полемон в книге "О священных приношениях в Лакедемоне" [Preller 48], есть изображение знаменитой гетеры Коттины, которая [кроме других приношений] пожертвовала в храм бронзовую корову. Вот его слова: "Далее находится небольшое изображение гетеры Коттины, которая была в свое [d] время известна столь широко, что и поныне поблизости от Колоны, {60} где храм Диониса, существует публичный дом, носящий ее имя, дом весьма известный и знакомый многим в городе. Кроме приношений в храм Афины Меднодомной, Коттина пожертвовала также небольшую корову из бронзы и вышеназванное свое изображение". И красавчик Алкивиад, - о котором сказал кто-то из комиков [Kock.III.398]:
{60 ...поблизости от Колоны... — Холм в восточной части города на берегу Эврота (Павс.III.13.7).}
Алкивиада-душку, боги правые,
Его вся Спарта ищет, совратителя!
в которого была влюблена жена самого Агида, {61} тоже часто ломился в [е] двери гетер, оставляя свободных женщин Лаконии и Аттики. Как рассказывает оратор Лисий в речи против Алкивиада [Thalheim 346], когда до того дошли слухи о красоте Медонтиды из Абидоса, он воспылал к ней такой страстью, что отплыл на Геллеспонт вместе со своим поклонником Аксиохом, и они делили между собой ее любовь. А две другие гетеры сопровождали Алкивиада всегда и всюду, - Дамасандра, мать Лаиды младшей, и Феодота, которая и похоронила его во фригийской [f] деревне Мелиссе, когда он был убит по наущению Фарнабаза. Могилу эту в Мелиссе мы сами видели по пути из Синнад в Метрополь. На ней ежегодно приносится в жертву бык, - распорядился об этом благороднейший император Адриан, установивший на могиле статую Алкивиада из паросского мрамора.
{61 ...жена... Агида... — это была Тимея. См. Плутарх. «Алкивиад». 23; Афиней 535 b.}
(575) 35. Не следует удивляться тому, что люди влюблялись понаслышке, поскольку Харет Митиленский в десятой книге "Рассказов об Александре и его времени" сообщает, что многие увлекались любовью даже к тем, кого они видели только во сне, а наяву ни разу до того не встречали. Он пишет так: "У Гистаспа был младший брат Зариандр, и народ в тех местах говорил, будто родились они от Афродиты и Адониса. Гистасп [b] был царем над Мидией и землями по сю сторону от нее, а Зариандр - над странами, лежащими за Каспийскими воротами и далее до самого Танаиса. А по ту сторону Танаиса царствовал над марафами Омарт, и у него была дочь Одатида. О ней-то и рассказывают, будто она увидела во сне Зариандра и полюбила его, а его таким же образом постигла страсть к Одатиде. Одатида была прекраснейшей женщиной в целой Азии, и Зариандр тоже был красавцем. И вот Зариандр, увлеченный желанием взять [с] за себя эту женщину, посылает к Омарту; но Омарт отказал, потому что у него не было сыновей-наследников, и он хотел выдать дочь за человека из своего рода.
Вскоре после этого Омарт созвал князей со всего царства, своих друзей и родичей, и устроил свадебный пир, так и не объявляя, за кого он намерен выдать дочь. Когда все захмелели, он призвал Одатиду на пиршество и сказал ей перед всеми: "Дочь моя Одатида, нынче мы справляем [d] твою свадьбу. Оглянись же, посмотри на каждого, а потом возьми золотую чашу, наполни ее и вручи тому, за кого ты хочешь замуж, и ты будешь его женою". А она оглядела всех и отступила в слезах, потому что хотела увидеть Зариандра: Зариандру она перед этим послала весть, что готовится ее свадьба.
А тем временем Зариандр, стоявший станом на Танаисе, втайне от своего войска ночью переплыл реку, сопровождаемый только возницей, и на колеснице понесся далеко в глубь страны, проскакав целых [e] восемьсот стадий. Приблизившись к селению, где справлялась свадьба, он оставил колесницу с колесничим, а сам продолжал путь пешком, одетый по-скифски. И когда он дошел до дома и когда увидал Одатиду, которая в слезах стояла перед поставцом, размешивая в чаше вино, - он встал рядом с нею и сказал: "Одатида, вот я здесь по твоему слову: я - Зари-андр". Одатида, увидев человека незнакомого, прекрасного собой и похожего на того, которого она видела во сне, преисполнилась ликованием и подала ему чашу, а он схватил Одатиду на руки, унес в свою колесницу [f] и вместе с нею ускакал. А рабы и прислужницы, поняв, что это была любовь, не сказали ни слова; и когда отец приказал им говорить, они заявили, что не видели, куда умчались беглецы. Рассказ об этой любви помнят все азиатские варвары и безмерно восхищаются ей; ее изображениями расписываются и храмы, и царские дворцы, и даже дома простых людей; и многие князья дают своим дочерям имя Одатиды".
36. О подобном случае рассказывает и (576) Аристотель в "Массалийском государственном устройстве" [frag. 549]: "Массалия была основана ионийскими фокейцами, прибывшими в те края по торговым делам. Фокеец Эвксен был гостеприимцем царя по имени Нан. Этот Нан, справляя в то время свадьбу своей дочери, пригласил на пир случившегося в Массалии Эвксена. Свадьбы же там справляются так: когда гости насытятся, входит невеста с чашей вина и подает ее одному из сватающихся, объявляя его своим женихом. Петта, дочь Нана, подала кубок Эвксену [b]. Отец не возражал против такого выбора, видя в этом божественную волю. Эвксен взял в жены Петту и поселился с ней, дав ей новое имя - Аристоксена. У них родился сын, названный Протидом, и еще в наши дни в Массалии существует род Протиадов, происходящий от этого человека".
37. А разве Фемистокл, по словам Идоменея, не въехал в Афины при [с] всем народе на колеснице, запряженной гетерами? Имена их были: Ламия, Скиона, Сатира и Нанния. А сам Фемистокл разве не был сыном гетеры по имени Абротонон? Так говорит Амфикрат в книге "О знаменитых людях":
Абротонон из фракийской земли; уверяет преданье -
Славный герой Фемистокл ею для греков рожден.
Впрочем Неанф Кизикийский в третьей и четвертой книгах "Эллинекой [d] истории" говорит, что он был сыном Эвтерпы. А разве Кир, отправляясь в поход на брата, не взял на войну с собою гетеру из Фокеи, о которой говорили, что она была и умнее и прекраснее всех? Зенофан говорит, что сперва ее звали Мильто, а потом стали называть Аспасией. Сопровождала Кира и другая наложница, из Милета. А великий Александр разве не держал при себе Таиду, афинскую гетеру? Клитарх говорит, что это из-за нее был сожжен царский дворец в Персеполе. [e] Эта самая Таида после смерти Александра вышла замуж за Птолемея, первого царя Египта, и родила ему сыновей Леонтиска и Лага и дочь Ирину, которую выдали за Эвноста, царя Сол на Кипре. И второй царь Египта, прозванный Филадельфом (сообщает об этом Птолемей Эвергет в третьей книге "Записок") имел множество любовниц: и Дидиму, [f] самую прекрасную из всех египетских женщин, и Билистиху, и Агафоклею, и Стратонику, чей памятник стоял на морском берегу близ Элевсина, и Миртию, и многих других, потому что этот Птолемей был особенно склонен к любовным утехам. Полибий в четырнадцатой книге "Истории" говорит, что в Александрии стоит много статуй той Клейно, которая была у Птолемея виночерпием: в одном хитоне и с чашей в руках. А разве лучшие дома не называются по имени Миртии, или Мнесиды, или Пофины? А ведь Мнесида была флейтисткой, и Пофина была флейтисткой, а Миртия была одной из самых известных и доступных (577) мимических актрис. А разве царя Птолемея Филопатора не держала в своих руках гетера Агафоклея, переворотившая все его царство? И Эвмах Неаполитанский во второй книге "Истории Ганнибала" сообщает, что Гиероним, тиран Сиракуз, взял в жены Пифо из блудилища и сделал ее царицей.