— Не думаю, — усмехнулся капитан. — Скорее, приняли меня за залетного фрайера, эдакого ловеласа и искателя приключений. Пришлось оправдать их надежды и доиграть свою роль.

— Я всегда говорил, что твое истинное призвание — подмостки сцены. — Полковник продолжал начальственно хмуриться, но голос его подобрел. — Однако, вернемся к нашим сливкам общества.

— Точнее, к слиткам общества, — ввернул Андрей. — Следующий на очереди — некто Золотой, молодящийся блондин, пытающийся компенсировать дефекты поредевшей прически ослепительной золотозубой улыбкой. Личность Золотого мне пока установить не удалось.

— Примерно сорока лет, среднего роста, над выпуклыми надбровными дугами крупные залысины. Верно? — неожиданно спросил Ломазов.

— Он самый, — оторопело подтвердил Кондрашов.

— Так это, милый мой, Эдвин Юрьевич Донсков, собственной персоной. Фигура довольно примечательная во всех отношениях. Лет десять назад работал в паре с покойным Енотом. Аферист, кукольник, ломщик чеков. Гастролировал в Москве, Риге, Вильнюсе. В последнее время как-то в тени. Между прочим, весьма неравнодушен к слабому полу.

— Рядом с Золотым за столиком сидела представительница прекрасной половины человечества, — оживился капитан. — Правда, не знаю, насколько подходит к ней столь звучный эпитет. Глядя на эту «представительницу», невольно вспоминается такой анахронизм, как «красный фонарь».

— Что тебе о ней известно? — прищурился полковник.

— Абсолютно ничего.

— Нельзя судить о человеке априори. Личные симпатии и антипатии — это очки, сильно искажающие действительность. — Налив полстакана минеральной воды, Ким Игнатьевич сделал несколько глотков. — Впрочем, в данном случае я полагаюсь на тебя.

Особого удовольствия от такой оценки своего жизненного опыта капитан не испытал. Слегка смутившись, он обескураженно посмотрел на шефа, но тот, поставив на стол стакан, молча ждал продолжения доклада.

— Кроме Золотого и Лехи-маленького компанию составляли еще двое мужчин, — постарался замять щекотливую тему Андрей. — Один из них сидел вполоборота ко мне и видел я его мельком, зато другого разглядел хорошо. Невысокий, сутулый, гладко прилизанные темные волосы с проседью, заостренный нос. При ходьбе немного прихрамывает. Собственно, он и спровоцировал инцидент.

— Знакомые все лица, — удовлетворенно хмыкнул Ломазов. — Поздравляю! Ты набрел на целую плантацию человеческих сорняков.

— Вы и этого знаете?

— Виктор Степанович Гейко, он же Гнус, он же Шлеп-нога. Колоритнейший субъект. Мне как-то попала в руки его визитная карточка. Я не шучу! Так там, не поверишь, черным по белому было написано: «специалист глубинного бурения».

— Нефтяник? — удивился капитан.

— Картежник! Бура, стос, рамс, все эти терцы-деберцы. С расстояния в десять шагов читает карту по рубашке. А колоду тасует — Акопян позавидует! Одно время пытался мутить воду на ипподроме, делал заезды, но после того, как наездники несколько раз «прокатили» его на вороных, оставил это занятие как хлопотное и бесприбыльное.

— И нельзя привлечь?

— Пробовали. Если мне не изменяет память, раза четыре ему пытались инкриминировать мошенничество, но доказать что-либо чертовски трудно, а официальных жалоб от потерпевших на него не поступало. Видать, одного поля ягоды, — с сарказмом произнес полковник.

— Но ведь он наверняка нигде не работает, — неуверенно продолжал настаивать Кондрашов.

— Ну и что? У него вторая группа инвалидности. А в быту такой тихоня и скромник — любо-дорого! Соседке сумку с продуктами на этаж поднесет, во дворе за малышом приглядит. — Ломазов раздраженно потер виски. — К сожалению, несовершенство законов дает возможность таким вот хамелеонам-гнусам безбедно паразитировать. Но это, увы, за рамками нашей компетенции.

— Ким Игнатьевич, а кличка Герольл вам ни о чем не говорит? — спросил Андрей.

— Герольд?.. Нет, не припоминаю. А что?

— Похоже, этот тип приударяет за достопочтенной Диной Кондратьевной.

— Поручи кому-нибудь из ребят порыться в картотеке.

— Уже сделано. Никаких следов.

— А расспросить гражданку Щербакову мы не можем себе позволить, — продолжил за капитана Ломазов. — Кстати, ты уверен, что не насторожил официантку?

— Даже если она и всполошилась, то это нам только на руку.

— То есть?

— Преступники в цейтноте. Им ничего не известно о степени нашей осведомленности, поэтому малейший намек на опасность заставит их нервничать и спешить.

— Психологический пресс?

— Совершенно верно. И в связи с этим у меня имеется одно соображение. Вместо традиционного сбора информации о подозреваемой и круге ее знакомых предлагаю установить постоянное наблюдение за центральным

Сбер

банком.

— Только не вместо, а вместе. Вместе со сбором информации, — поправил Кондрашова полковник, обдумывая его предложение. — Ты рассчитываешь, что не сегодня-завтра Щербакова явится за выигрышем и сама выведет нас на сообщника?

— Сегодня-завтра — нет, а послезавтра — очень даже вероятно, — улыбнулся Андрей.

— Ишь ты. Шерлок Холмс! А если не выведет? А если этот сообщник — плод твоего воображения? — сухой тон шефа стер улыбку с лица капитана.

— Товарищ полковник, шансы велики… — попробовал возразить он.

— Согласен, велики, — прервал Андрея начальник управления. — Но прежде чем принимать оперативные меры, следует тщательно взвесить все варианты, скрупулезно обыграть возможные ситуации. Это в гражданскую были хороши лихие кавалерийские атаки, а мы не имеем

права — с

наскока!

Кондрашов согласно кивнул, по опыту зная, что после подобающей случаю «морально-политической» накачки шеф даст добро на проведение операции. Словно в ответ на его мысли, Ломазов, хитро прищурившись, заключил:

— Ладно, уговорил. Но чтобы все было в рамках закона, без самодеятельности. Понял, сыщик-разбойник?

— Так точно, понял! — бодро откликнулся Андрей.

— То-то, плюралист. Хоть этому я тебя научу. Не-ет, богатыри — не

вы!.. —

Начальник управления удовлетворенно потер ладонью о ладонь. — Хотя, если так будешь… решать кроссворды, может, и пришлют на тебя заявку из Интерпола, а?

ПОНЕДЕЛЬНИК,

10

ИЮЛЯ

Старшина Сергей Максимов, скрестив на груди руки, сидел за рулем салатной «восьмерки». Всем своим видом он подчеркивал, что сегодняшнее задание расценивает как воскресную увеселительную прогулку. «Пасти» в центре города какую-то дамочку — это вам не ночная погоня по бездорожью за вооруженными преступниками. Да еще неизвестно, появится ли вообще она на горизонте.

Андрей не замечал благодушного настроя старшины; его внимание было приковано к противоположной стороне улицы, где возвышалось дореволюционной постройки здание центрального

Сбербанка,

украшенное по фасаду лепными амурчиками и нимфами с облупившимися носами. Двое оперативников с утра дежурили в кассовом зале, еще один добросовестно маялся под палящими лучами солнца неподалеку от главного входа. Его потемневшая на спине от пота наглухо застегнутая белая рубашка то и дело мелькала в толпе между портальными колоннами, а раскачивающийся из стороны в сторону узкий черный галстук вызывал у Кондрашова глухое раздражение. Ни дать ни взять — полуответственный работник среднего звена!

Тонированные стекла машины служили сомнительной защитой от жары, зато надежно укрывали капитана от любопытных взоров. Хотелось пить, и Андрей не без зависти поглядывал на сидящего на скамейке Виктора Бондаренко. Вот уж кто воспринял поручение с явным удовольствием! Экипировку Виктора составляли потертые джинсы, майка с красочной эмблемой несуществующей фирмы, надвинутая на лоб пляжная панама и довольно объемистая хозяйственная сумка, из которой он время от времени извлекал очередную бутылку «Ячменного колоса». Согласно плану, Бондаренко должен был наблюдать за всеми входящими в

Сбербанк

женщинами и в случае чего подать условный знак. Освоившись в непривычной роли, он даже расширил свои полномочия, с развязностью уличного Дон Жуана провожая хорошеньких девушек нескромными взглядами.