Он вдруг прижал ее к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание. В этот момент она забыла обо всем на свете, не существовало ничего, кроме его рук, его прикосновений. Его, Джейка.

Потом он заговорил. И хотя его слова были тихими и нежными, они, казалось ей, сотрясали все вокруг.

— Дорогая, что бы ни принесло нам утро, мы вынуждены будем принять это. У нас с тобой нет другого выхода. Но нам повезло, Джилл. Тебе и мне очень повезло. Мы получили свое, и никто не может отнять его у нас, ни в это утро, ни в миллион предстоящих утр. Мы с тобой получили свое в космосе и на Земле. И я думаю, что ни один человек не может желать большего.

Его слова вселили в нее смятение.

— О чем ты говоришь, Джейк? Для нас это только начало.

Он нежно поцеловал ее:

— Я знаю, Джилл. Знаю.

Качая ее голову в своих руках, он играл с ее волосами, наматывая их на палец и вновь отпуская.

Она лежала, прижавшись к нему, с чувством глубокого умиротворения и удовлетворения. Она не заметила, как заснула, ибо мир снов подкрался к ней как вор.

10

Джилл медленно открыла глаза и снова закрыла, ощущая полную расслабленность. Потом ее веки вдруг поднялись, она увидела потолок и быстро повернула голову.

— Дж… — начала она, но не договорила, увидев на столике около постели записку. Она схватила ее и прочитала: «Джилл, я поехал укладываться. Увидимся в аэропорту. Д.».

Она приподнялась и посмотрела на простыню, на которой он спал рядом с ней. А может быть, он вообще не спал рядом? Она испытала разочарование, ощутила себя брошенной. Почему он уехал, не разбудив ее? Чтобы укладываться? Ей тоже надо уложить свои вещи.

Ее разочарование усугубилось, и, прочитав записку еще раз, она почувствовала себя так, словно радость навсегда покинула ее. Он пишет «Джилл», не «дорогая», не «любимая», просто «Джилл». И подписался «Д.», не «Джейк» или «С любовью, Джейк». Просто «Д.». Какое-то мгновение она сидела на краю постели, держа в руке записку.

Когда телефон зазвонил, она вскочила с какой-то надеждой и проворно схватила трубку.

— Джилл? — Голос Пола Типтона звучал холодно. — Машина вышла.

Ее губы дрогнули.

— Что?

— Она будет у тебя через двадцать минут. Ты готова? — резко спросил он.

— Да. — Ложь выскочила сама собой. — Я готова.

— Прекрасно. Увидимся в аэропорту.

Бросив трубку, она схватилась обеими руками за голову. Потом сорвалась с постели, пробежала в ванную и через три минуты вернулась в спальню мокрая, с полотенцем, обернутым вокруг бедер.

Она распахнула дверцу шкафа, вытащила оттуда сумку и бросила ее на постель. Потом начала вытираться. Проделав это, метнулась снова к шкафу, сорвала с вешалок белый полотняный костюм, зеленую шелковую блузку и швырнула их на постель. Натянула трусики, бюстгальтер, чулки, потом блузку и юбку. Заметила в чулке маленькую дырочку, пробормотала: «Будь ты проклята!» — и продолжала лихорадочно укладываться. Еще через три минуты вся одежда была уложена.

После этого пришло время наложить грим. Она быстренько подвела глаза, подкрасила щеки и провела помадой по губам. Проворно расчесала волосы и скрепила их на затылке, сунула косметические принадлежности в сумочку и закрыла ее как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь.

Она, вздохнув, пошла из спальни через гостиную и открыла дверь, за которой стоял улыбающийся шофер в униформе.

— Доктор Данбери?

— Да, — ответила она тихо.

— Ваша машина здесь. — Он оглядел комнату. — Ваш багаж?

— Он в спальне.

Она повернулась и провела его в спальню, выглядевшую как после урагана. «Я готова убить тебя, Джейк», — подумала она, скосив в смущении глаза и предполагая, какие мысли могут появиться у этого мужчины, когда он увидит ее спальню в таком чудовищном беспорядке. Джейк по крайней мере мог позвонить и разбудить ее. На самый крайний случай.

Она взяла свою сумочку с принадлежностями для макияжа и последовала за шофером, когда он неожиданно остановился и вопросительно посмотрел на нее.

— Вы действительно готовы, доктор Данбери? — спросил он и глянул на ее ноги.

Она тоже посмотрела:

— О! Мои туфли! — в смущении воскликнула она. — Я сейчас.

Она побежала обратно в спальню и открыла шкаф. И тут она припомнила, что все свои туфли засунула на самое дно сумки, даже те, которые она сбросила вчера ночью на ковер в гостиной. Не считая сандалий и теннисной обуви, в шкафу была одна-единственная пара — коричневые уличные туфли со шнурками, на низком каблуке, какие носят обычно старые девы. Но выбора у нее не оставалось, и она надела их, тряся в негодовании головой и молча проклиная Джейка Уитни.

Когда она подошла к машине, водитель уже уложил ее вещи. Он посмотрел на ее туфли, но ничего не сказал.

Она села позади шофера, чтобы он не мог бросать на нее испытующие взгляды в зеркало заднего вида, и уронила голову на спинку сиденья. «Ну, Джейк Уитни, если ты глянешь сегодня утром в мою сторону, я заткну одну из этих чудовищных туфель тебе в глотку или еще в какое-нибудь подходящее место», — молча поклялась она.

— Хорошая погода, — сказал через плечо шофер.

— Да, прекрасная, — отозвалась она.

— Вы ведь занимаетесь еще и прогнозом погоды? — вежливо спросил он.

— Вроде того, — так же вежливо отозвалась она.

Он был приятный мужчина. Джилл только надеялась, что он никому не расскажет о том хаосе, который увидел в ее спальне. Похоже, ее начинают волновать такие тривиальные вещи.

— А какие это облака? — спросил он, показывая рукой из своего бокового окна.

Она выглянула, чтобы посмотреть, и ответила:

— Это перистые облака.

— А как они выглядят, когда вы смотрите на них сверху?

— Примерно так же. — Она улыбнулась. — Только мы отсюда, с Земли, в просветах видим синее небо, а оттуда видна Земля. А облака выглядят почти одинаково. Разница только в фоне.

Неожиданно ее улыбка сменилась гримасой отчаяния, когда она смотрела на тонкую гряду облаков. Джилл ощутила страшную тоску. Если она позволит себе думать о нем, она просто расплачется. Как он мог встать и уехать, ничего не сказав ей? Просто уехать. Как он мог?

— Ничего себе толпа! — присвистнув, заметил шофер, поворачивая к хьюстонскому международному аэропорту.

Она выглянула и увидела у главного здания аэропорта массу народа.

— Я бы сказала, — начала она и тут же запнулась, увидев над толпой красные, белые и синие флаги с ее портретами. Джилл схватилась рукой за рот. — О Боже! — чуть не задохнулась она.

Пол ничего не сказал ей о приеме в аэропорту. Она была к этому совершенно не готова.

Она подняла глаза к небу, потом посмотрела на телевизионные камеры и, когда машина остановилась у входа в зал для особо почетных гостей, увидела Пола, который вел к ней целую толпу. Джилл сидела совершенно окаменевшая.

Пол остановился около машины, широко улыбаясь и протягивая ей руку. Как она сумела улыбнуться, она не могла понять и тем не менее осознала, что улыбается. Медленно, не переставая улыбаться и не теряя самообладания, она вылезла из машины.

— Джилл, — сказал ей почти на ухо Пол, — ты видела Джейка?

— Нет, — ответила она, и улыбка ее начала увядать. — А ты?

— Нет. Он должен был быть здесь двадцать минут назад. — Пол говорил с ней, а глаза его опускались по фигуре все ниже и ниже. И тут он поднял их в полном изумлении. — Бога ради, что ты надела на ноги, Джилл? — прошипел он сквозь зубы.

— Туфли, — быстро ответила она. — Вы все вчера так возмущались моим платьем, и я подумала, что сегодня мне лучше выглядеть поконсервативнее. — Она выдала ему вполне пристойную улыбку.

Пол начал подавать отчаянные знаки операторам телевидения.

— Нацеливайте камеры повыше, ребята, ладно? От талии и выше. — Он снова обернулся к ней. — Эти туфли выглядят так, словно ты в них собираешь хлопок.

— Это мои прогулочные туфли, — беззаботно отозвалась она.