– Однако она никогда бы не бросила Уоррена и детей без очень веской на то причины, мисс Дэвидсон. Если она это сделала, то только потому, что считала, что у нее нет выбора.

Гарольд кивнул в унисон с женой. Я была рада, что они не подозревают Уоррена. Похоже, они ему слепо доверяют. Но мне казалось, они должны знать, что происходит.

– Очень жаль это говорить, но Уоррена сейчас допрашивают.

На лице Ванды отразилась печаль, однако ответил Гарольд:

– Мы в курсе. Но клянусь вам, он к этому никак не причастен. Что бы ни совершила Мими, она наверняка не хотела его втягивать.

– Мы с Куки считаем, что все это как-то связано с тем, что произошло в старших классах.

– В старших классах? – удивился Гарольд.

– У Мими были тогда враги?

– У Мими? – Ванда мягко рассмеялась. – Она со всеми прекрасно ладила. Такая уж она девочка. Сердечная и понимающая.

– Даже слишком, – подтвердил Гарольд и бросил взгляд на жену, прежде чем продолжить. – Нам никогда не нравилась ее лучшая подруга. Как ее звали?

– Джанель, – подсказала Ванда. Выражение ее лица стало немного замкнутым.

– Джанель Йорк? – спросила я. – Они были лучшими подругами?

– Да, несколько лет. Но эта девочка была дикая. Настоящая сорвиголова.

Обменявшись с Куки быстрыми взглядами, я решила не тянуть кота за известное место:

– На прошлой неделе Джанель Йорк погибла в автомобильной аварии.

Потрясенные лица подтвердили, что родители Мими впервые об этом слышат.

– Господи, – выдохнула Ванда.

– Вы знали Томми Запата? – В маленьких городках все друг друга знают. Уверена, с нашим продавцом машин они были знакомы.

– Разумеется, – кивнул мистер Маршал. – Его отец много сделал для города. Занимался озеленением, ландшафтным дизайном. В основном, на кладбище.

Понимаю, мои слова их не обрадуют, но они должны знать, а я должна выяснить, что происходит.

– Вчера утром Томми Запата был найден мертвым. Его убили.

Потрясение сменилось изумлением. Они действительно ничего не знали.

– Он был на год старше Мими, – проговорил Гарольд. – Они вместе ходили в школу.

– Что же это такое? – Голос Ванды был полон отчаяния. – На прошлой неделе умер Энтони Ричардсон, сын Тони Ричардсона. Покончил жизнь самоубийством.

Куки записала имя, а я спросила:

– Он ходил в ту же школу?

– Они с Мими учились в одном классе, – ответил Гарольд.

Кто-то, образно выражаясь, делал в доме уборку, прятал концы, и Мими, без сомнения, попала на его радар. Наверняка Маршалам что-то известно. То, что произошло тогда в школе, объяснит все, что происходит сейчас.

– Мистер и миссис Маршал, в старших классах Мими переехала из Руиса в Альбукерке к бабушке и дедушке. Почему?

Ванда моргнула, задумчиво нахмурив брови.

– Она поссорилась с Джанель. Мы думали, ей просто хотелось уехать.

– Она сама рассказала вам о ссоре?

– Нет, – сказала Ванда, пытаясь вспомнить подробности. – Не совсем. Просто сегодня они лучшие подруги, а назавтра – заклятые враги. Со стороны казалось, они просто не сошлись в каких-то взглядах.

– Мы даже не расстроились, – вмешался Гарольд. – Нам их дружба была не по душе.

– И что конкретно послужило причиной ссоры между ними?

Переглянувшись, Маршалы беспомощно пожали плечами, потому что не смогли ничего вспомнить.

– Что бы ни случилось, – поделилась Ванда, – это погрузило Мими в глубокую депрессию.

– Мы застали ее у нее в комнате, всю в слезах. Не раз. – Голос Гарольда звучал подавленно от давних, слишком болезненных воспоминаний, которые он переживал заново. – Она перестала выходить из дома, перестала есть, мыться. Дошло до того, что каждое утро она убеждала нас, будто больна, и умоляла не заставлять ходить в школу. Пропустила почти три недели занятий.

Те же воспоминания превратили лицо Ванды в маску печали.

– Мы водили ее к врачу. Он советовал обратиться к психологу, но мы не успели условиться о встрече – Мими попросила нас отпустить ее в Альбукерке к моей матери. Она хотела ходить в школу святого Пия.

– Мы так радовались, что она снова заинтересовалась учебой. Она всегда была отличницей, а в школе святого Пия великолепная программа. – Казалось, Гарольд стремится как-то оправдать то, что позволил Мими уехать. Я же была уверена, что решение далось им нелегко.

Ванда ободряюще похлопала его по колену.

– Честно говоря, мисс Дэвидсон, как бы ужасно это ни звучало, мы вздохнули с облегчением, когда она уехала. В Альбукерке она полностью изменилась. Оценки улучшились, она начала принимать участие во внеклассных мероприятиях. Снова стала самой собой.

Пока Маршалы говорили, Куки неустанно записывала. Слава богу. У меня почерк хуже некуда.

– Судя по тому, что вы рассказали, – заключила я, – проблемы Мими в Руисе сводились не только к ссоре с подругой. Похоже, ее запугивали. Может, угрожали. Или даже хуже, – нехотя добавила я. В голову пришло, что высока вероятность изнасилования. – Неужели она ничего не рассказывала? Хоть что-нибудь?

– Ничего, – пробормотала Ванда, встревоженная моими выводами. – Мы пытались поговорить с ней о том, что ее беспокоит, но она отмалчивалась. Каждую нашу попытку принимала в штыки. Так на нее не похоже…

То же самое говорил Уоррен, описывая поведение Мими перед исчезновением. Так на нее не похоже.

– Нам нужно было быть настойчивее. – В голосе Гарольда звенело чувство вины. – Мы думали, что все дело в Джанель. Вы же знаете, как это бывает в старших классах.

О да, я прекрасно знаю.

Глава 9

По совету моего адвоката, на этот раз футболка без надписей.

Надпись на футболке

Два часа спустя мы с Куки сидели в приемной – то бишь в ее кабинете, – поражаясь тому, что удалось выяснить из списков учеников и нарыть в интернете. За последний месяц шесть бывших учеников школы в Руисе умерли или пропали без вести. Убийство, автокатастрофа, два неоспоримых суицида, случайная смерть (утопление) и пропавшая без вести Мими.

– Итак, – произнесла Куки, изучая свой список, – все эти люди не только закончили школу в Руисе, но и были в одном классе или на год-два младше.

– Мы можем упускать кого-то еще. У нас ведь только девичьи фамилии женщин.

– Я проверю, – тут же вызвалась она.

– Учитывая, что в старших классах тогда училось около ста человек, шансы, что мы отыщем и другие смерти или исчезновения, слишком велики. Должна быть еще какая-то связь между этими людьми. Сомневаюсь, что наш парень вдруг надумал порешить всех, с кем когда-то учился. Будь он серийным убийцей, у нас был бы хоть какой-то почерк – одинаковые смерти, например, или найденные в одной и той же местности тела. А тот, кто за всем этим стоит, очень старается представить все как несчастные случаи или самоубийства.

– Может быть, то, что Уоррен угрожал Томми Запата, дало этому парню возможность убить двух зайцев одним выстрелом, – сказала Куки. – Томми и Мими, я имею в виду, а все подозрения свалить на Уоррена.

– А поскольку другие смерти признали случайными, то кому-то сходит с рук не одно убийство.

– Знаешь, – Куки снова сверилась со списком, – здесь нет имени Мими. Наверное, этот список составляли, когда она уже уехала из Руиса.

– Ладно, давай так, – размышляла я вслух. – Ты покопаешься в отчетах полиции Руиса со времени переезда Мими, посмотришь, не всплывет ли что-нибудь. Проверь и те, что сделаны за месяц или два до ее отъезда. Сомневаюсь, конечно, но мало ли, вдруг что-то попало на радар шерифа.

– Будет сделано. А еще проверю фамилии в замужестве некоторых из этих женщин. На всякий случай.

– И пока будешь этим занята, – добавила я, наваливая Куки работой по самую макушку, – узнай, можно ли раздобыть более ранние списки учеников.

– Ага, я уже об этом подумала. Постой-ка, а ты чем займешься?

У Рейеса была сестра. Не родная, а в том жестоком смысле, в каком похищенные у разных родителей дети становятся братьями и сестрами, попадая в руки одного и того же чудовища. Ким было два года, когда ее на порог Эрла Уокера подбросила наркоманка, которая буквально через пару дней умерла от осложнений, вызванных ВИЧ-инфекцией. У меня теплилась надежда, что мать Ким никогда не оставила бы ее с Эрлом Уокером, если бы знала, что он за монстр, пусть даже и подозревала его в отцовстве. Уокер не подвергал Ким сексуальному насилию, но, как я и опасалась, творил дела почище, используя ее, чтобы контролировать Рейеса. Морил Ким голодом, чтобы получить от него то, чего хотел. А то, чего Уокер хотел от Рейеса, – это все виды чистейшего зла.