Я определенно выглядела десятью годами старше, хотя холодная вода вернула какие-то краски моему лицу. Мое сердце учащенно билось, и я понимала, что, несмотря на свои сомнения, чрезвычайно взволнована предстоящей встречей с Эриком.

Одевшись, я окончательно утратила самоуверенность и спряталась за темными очками.

Моя хитрость оказалась бесполезной, поскольку, поздоровавшись со мной, Эрик спокойно снял мои очки.

— Прости, но я не могу разговаривать с женщиной в темных очках. Я всегда опасаюсь, что она спит, скрывшись за ними, или скучает. Моя машина стоит у отеля. Мы поедем в Тиволи. Вечером там очень красиво.

В словах Эрика не было преувеличения, потому что цветные огоньки, фонтаны с золотыми струями, ночные деревья, роняющие оранжевые осенние листья, сразу же напомнили мне о волшебной сказке. Но я была не в настроении наслаждаться этим праздником до тех пор, пока не осушила одним глотком бокал сухого мартини, заказанный Эриком. Только тогда я ощутила, как отчаяние, застывшее у меня в груди, постепенно исчезает.

Мы заняли столик напротив маленькой эстрады, где Арлекин и Коломбина разыгрывали свои незатейливые истории наверняка уже в тысячный раз за этот сезон. Неподалеку от нас продавец воздушных шаров всеми силами пытался удержать связку своих летучих изделий. Ветер, вздымающий опавшие листья и поднимающий юбки девушек, явно стремился унести цветные шарики. Оркестр из мальчиков в красно-белой униформе, напоминающих игрушечных солдатиков из сказок Андерсена, громко играя, промаршировал мимо. Когда звуки оркестра затихли вдали, Эрик, сделав заказ официанту, заговорил деловым тоном:

— Итак, Луиза, мама говорила, что ты собиралась сегодня съездить в Драгор. Ты была там?

— Да.

— Ты утверждаешь, что именно там Отто женился на тебе.

— Да, именно там Отто женился на мне.

— Извини. Я не хотел, чтобы мои слова так прозвучали. Я верю тебе.

— Нет, не веришь так же, как и все остальные.

— Но согласись, это довольно странная история, сказал Эрик. — И, поскольку ты получила сильный удар по голове, уверен, нас можно извинить, если мы немного удивились, услышав ее. В конце концов, почему ты молчала об этом, когда была в полном здравии? Почему, например, ты ничего не сказала мне в то утро, когда я водил тебя по замку?

— Это была тайна. Я подчинилась желанию Отто. А теперь я больше не обязана этого делать.

— И тебе не пришло в голову усомниться в моем брате?

— С какой стати? Он вел себя исключительно мило со мной с тех пор, как мы познакомились на Мальорке.

— Ты имеешь в виду, что у него были серьезные намерения? — В его голосе чувствовалась ирония, и я подумала, что он смеется надо мной, поэтому резко сказала:

— Я не наивная девочка и не ханжа. Но так получилось, что мне был нужен муж, а не любовник, а Отто — жена. Чтобы соблюсти закон, мне пришлось пробыть в Дании шесть недель. К концу этого срока мы оказались в Драгоре. Отто просто не захотел больше ждать. Да и я тоже. Поэтому он нашел священника, который и поженил нас.

Эрик внимательно слушал меня. Лицо его помрачнело, но на нем больше не было недоверия. Он только поинтересовался, не удивило ли меня, что Отто так быстро удалось найти священника.

— Я не думала об этом. А потом Драгор — маленькое местечко. Думаю, любой мог сказать ему, где тот живет.

— Но сегодня это оказалось не так легко?

— Откуда ты знаешь?

— Ну, хотя бы потому, что ты надела черные очки, чтобы спрятать глаза, в которых нет триумфа победителя. Глупо тратить слезы на такого негодяя, как Отто.

— Возможно. Но я не знаю, на чьей ты стороне.

Он удивленно посмотрел на меня.

— На твоей, разумеется.

— Теперь на ней же вроде бы и Нильс, и Дина, и твоя мать. Но они придерживались другой точки зрения, когда думали, что я собираюсь выйти замуж за Отто. Почему все были против его повторной женитьбы? Даже ты. Когда мы с тобой познакомились, ты казался печальным и в глазах у тебя читалось сочувствие.

— Это потому, что на пароме у тебя был несчастный вид. Я переживал за тебя. Знаешь, я все время ждал, когда ты будешь наконец выглядеть здоровой и веселой. Но сначала ты страдала от морской болезни, потом поправлялась после аварии, а теперь испытываешь боль, узнав о подлости моего брата.

Я собиралась объяснить свое состояние, но мартини, который я выпила на пустой желудок, сделал свое дело. Неожиданно для самой себя я услышала собственный голос:

— Когда я в первый раз увидела тебя, ты был с очень привлекательной девушкой, и Отто сказал мне, что ты волокита.

Мне очень нравилось, как его брови изгибаются красивым темным полумесяцем.

— Это еще одна из твоих невероятных историй?

— Нет, она так же правдива, как и все остальные. В день моего приезда в Копенгаген мы пошли на балет. Отто очень беспокоился о том, чтобы его не увидели знакомые, даже ты. Сейчас я понимаю, что он не хотел показывать меня.

— Вряд ли, — медленно проговорил Эрик. — У Отто мало друзей в Копенгагене. А сейчас забудь о нем и съешь то, что тебе принесли.

Но я даже не посмотрела на блюдо с копченой форелью.

— Управляющий отеля в Драгоре повел себя так же, как и ты, когда я спросила, не знакомо ли ему имя графа Отто Винтера: он сразу замкнулся. Почему?

— Ну, возможно, мой братец не внушает любви другим людям. Сама подумай, он заставляет кого-то сыграть роль священника, притворяется, что ставит подпись в брачном свидетельстве. Разве подобные поступки способны вызвать расположение окружающих?

— Но зачем он сделал это? — спросила я и рассказала о молодой женщине, о ребенке наверху, о спящем коте, о новой обстановке в домике. Все это теперь выглядело каким-то нереальным, как будто дело происходило в фильмах Хичкока.

— Луиза, дорогая моя, пожалуйста, поешь.

Он сказал "дорогая моя".

— Но Отто определенно говорил мне, что ты волокита.

Эрик засмеялся, его некрасивое лицо вдруг стало удивительно приятным. Я могу ему доверять, подумала я.

— Конечно. Как и многие датчане. А почему бы и нет? Это прибавляет жизни новые краски.

— И ты никогда не был женат?

— Ни разу. И тем более не заключал фальшивых браков.

Я съела немного необыкновенно вкусной форели.

— Ты, должно быть очень выгодная партия, — пробормотала я.

— Выгодная! Ты просто льстишь мне. У меня нет ни титула, ни замка, ни состояния.

— Только не говори, что твой брат тебя затмевает, я все равно не поверю.

— Благодарю тебя, Луиза, — тихо сказал Эрик, снова становясь серьезным. — Рад, что ты так считаешь.

— Итак?

— Итак, сегодня вечером мы будем заниматься только твоими проблемами, если ты не возражаешь. Мы установили, что Отто нанял кого-то сыграть роль священника. Как он выглядел? Он убедительно провел само бракосочетание?

— Не совсем. Он выронил кольцо, и полной пожилой женщине пришлось ползать на коленях, чтобы найти его. — Не знаю почему, сейчас вся церемония показалась мне очень смешной; я начала хохотать. — Понимаешь, я совсем по-другому представляла себе момент вступления в брак. Все происходило совсем не так, как надо.

Эрик присоединился к моему смеху.

— Свадьбы порой бывают забавными.

— Но мы и не думали веселиться. Напротив, церемония казалась торжественной и даже грустной. Ничего удивительного, что Отто захотел повторить ее в Монеборге.

— Тогда почему он изменил свое решение? — В голосе Эрика снова прозвучал скептицизм.

Я заколебалась. Причина, о которой я подозревала, была слишком личной, чтобы о ней говорить вслух.

— Все вы вели себя так враждебно. Сам знаешь. Твоя мать хотела как можно скорее избавиться от меня. И Нильс тоже.

— И что же произошло после этого странного бракосочетания? Вы вернулись в отель? В книге регистрации Отто поставил свое собственное имя? — продолжал расспрашивать меня Эрик.

— Ты догадался, да? — мрачно сказала я. — Конечно нет. Но почему он так загадочно себя вел?