Получив деньги за книгу, Стелла вновь отправилась странствовать. Самыми значительными творческими достижениями актрисы в 1920-е гг. стали роли фру Алвинг в «Привидениях» и Эллы Рэнтхейм в «Иуне Габриэле Бормане» Ибсена. С ней по-прежнему не уживались режиссеры. «Лебединой песней» миссис Кэмпбелл стала роль Анастасии в пьесе «Матриархат» по роману Штерн. В последний раз актриса вложила в роль всю себя, свое сердце и душу, договорив за автора все недосказанное. Здесь с особой наглядностью проявилась «мрачная пламенность» и трагизм таланта Стеллы Патрик Кэмпбелл. Шоу признавал, что она произвела настоящую сенсацию даже в пьесе, не стоящей ее дарования и личности, «а также той легенды, с которой связано ее имя». Он переживал за ее судьбу. Его угнетало продолжительное отсутствие любимой, но непокорной женщины. «Разумеется, мы просто пара клоунов, но почему, и почему вы не извлекаете из меня никакой пользы, тогда как я столько от вас почерпнул. Гесиона Хэшбай в „Доме, где разбиваются сердца“, змея в „Мафусаиле“, которая в моем воображении всегда говорит вашим голосом, Оринтия — все вы, не считая к тому же Элизы, которая была просто шуткой. Вы — женщина-вампир, я — ваша жертва; между тем я сосу вашу кровь и жирею, а вы все теряете!» — писал Шоу после премьеры его пьесы «Тележка с яблоками» (1929 г.). Образ главной героини Оринтии, которую играла другая актриса, был полностью списан со «злючки Пат». Она запоздало негодовала, что он выставил напоказ их отношения, а писатель отшучивался: «Разве вы не знаете, что, хотя вы и удивительная женщина, как о том кричат все ваши почитатели, жить с вами под одной крышей несладко; более того, невозможно. Либо то, либо другое — иначе не бывает. Я написал великолепный ваш портрет, да простит мне Бог! И вы должны подчиниться правилам игры. Нельзя допустить, чтобы мы вошли в историю под знаком сплетни и ядовитой клеветы. Пусть мир над нами смеется, но пусть это будет смех веселый, а не грязный. Наши роли — прекрасные роли…»

Жизнь Стеллы постепенно катилась к финалу. К 60 годам она стала тучной, но не утратила своего обаяния. Живя в Америке, актриса изредка выходила на сцену и снималась в кино, пыталась давать уроки дикции и декламации, но с ее характером педагогика была несовместима. Вернуться в

Англию миссис Пат не могла по очень прозаической причине — расстаться с любимым песиком Мунбимом было выше ее сил (чтобы ввезти животное в Англию, требовалось на целый год сдать его в карантин). Шоу тосковал и негодовал, но перекроить любимую женщину не мог, и она по-прежнему категорически не принимала помощь. Из-за собачки она отказалась от роли в фильме «Майор Барбара», которую для нее выхлопотал Шоу, зная о ее бедственном положении. Только в 1939 г. Кэмпбелл перебралась во Францию и жила в самых дешевых пансионатах, где никто не догадывался, что под именем миссис Уэст (фамилия второго мужа) имеют честь принимать лучшую театральную актрису Англии.

9 апреля 1940 г. Стелла Патрик Кэмпбелл скончалась в пансионате местечка По, где была и похоронена. И тогда все разом вспомнили о ней. Голоса критиков и коллег по сцене звучали, как дружный хвалебный хор. В статье Шоу слились воедино трезвый взгляд, любовь и обида: «Она очаровала и меня среди прочих; но я не смог прожить с ней и недели; так что из этого ничего не вышло». Но на вопрос, как он относится к мемуарам миссис Пат, честно признался, что без нее они для него ничего не значат.

Эпилогом «эпистолярной любви» прославленного драматурга Бернарда Шоу и знаменитой актрисы Стеллы Патрик Кэмпбелл стала пьеса Джерома Килти «Милый лжец». Ее успех на сценах театров мира превзошел все ожидания. В основу пьесы легла 40-летняя переписка «Милого Лжеца» и «Дражайшей Лгуньи». Все ее волшебство заключалось в том, что оба персонажа произносили текст, где каждое слово, каждая фраза целиком и полностью принадлежали реальным людям и были написаны ими самими. Капризное и парадоксальное развитие личных взаимоотношений, тяжкие драмы, пережитые обоими, творческие удачи и поражения, обоюдная неуступчивость, мягкая насмешливость и беспощадный сарказм — все было в письмах. Их необычная «эпистолярная любовь» — это больше, чем слова на бумаге, это больше, чем 40-летнее объяснение в любви в непривычном понимании этого чувства. Это «какая-то чудесная разновидность отношений…»

Ланкло Нинон де

Настоящее имя — Анна де Ланкло (род. в 1616 г. — ум. в 1706 г.)

Знаменитая французская куртизанка, которая никогда не продавала свою любовь, хотя и была прозвана современниками «царицей куртизанок». Она жила по законам чувств, привлекая к себе мужчин не только красотой и раскованным поведением, но и незаурядным умом и удивительной скромностью.

«Еще в детстве я часто задумывалась о несправедливости судьбы, предоставившей все права мужчинам и совершенно забывшей о нас, — с тех пор я стала мужчиной», — вспоминала одна из самых очаровательных женщин XVII в. Нинон де Ланкло. И с чего бы это в юной головке поселились столь серьезные мысли?

Анна родилась в Париже 15 мая 1616 г. в обеспеченной семье туреньского дворянина Генриха де Ланкло, а ее мать происходила из древнего орлеанского рода Ракони. Характеры этой супружеской четы были абсолютно несовместимы, но жили они без скандалов, словно в разных измерениях. Отец проводил время весело и беззаботно, как философ-эпикуреец, не тяготясь моралью и мнением общества. Его жена была женщиной строгих правил. Свою безукоризненную нравственность и религиозность она пыталась вложить в дочь и мечтала, что Нинон, как ласково называли девочку в детстве, посвятит себя служению Богу. Только второй монахини не хватало Генриху де Ланкло в доме, и он внушал дочери, что жизнь должна быть наполнена радостью и удовольствием.

Хорошенькой, как куколка, Нинон больше пришлась по душе легкомысленная философия отца. Музыка, пение, танцы, декламация стали ее любимыми «предметами» обучения. Учителя называли ее «восьмым чудом света». К получению других научных знаний Нинон относилась серьезно, как ко всем делам, но без особого воодушевления. Благодаря изумительной памяти ее прелестная головка была наполнена множеством сведений, но особое место было отведено элегическим, любовным и шуточным стихотворениям, а также «греховным цитатам» из популярных в то время книг, таких как «Искусство нравиться и любить», «История знаменитых своим легкомыслием или любовью женщин». Видя перед собой пример матери, иссушенной молитвами и постами, рано расцветшая красавица решительно последовала по стопам отца.

Генрих де Ланкло ввел дочь в «Дом Эпикура», где царили легкие нравы, чувство преклонения перед прекрасным. Нинон как-то сразу затмила всех ярких дам этого салона. Кавалеры наперебой предлагали ей руку и сердце, и тут впервые девушка проявила чисто мужской ум и характер: она не намерена была связывать себя брачными оковами и кому-либо подчиняться даже ради любви. «Женщина благоразумная не избирает себе мужа без согласия своего рассудка, как любовника без согласия своего сердца», — такими словами отстаивала Нинон покушение на ее свободу, на закабаление собственного «я». Отец мог гордиться своей дочерью. Она была оценена мужчинами и женщинами как «полное собрание человеческих совершенств».

В неполные 16 лет Нинон доказала, какой она волевой и трезвомыслящий человек. В один год ушли из жизни родители, оставив дочери приличное состояние. Она не стала искать помощи, защиты и опеки у других, не поддалась ни малейшей растерянности. Трезво взвесив свое положение, Нинон обратила наследство в «пожизненную ренту», что позволило ей ежегодно получать 10 тыс. ливров. Она вела дела разумно, и хотя ни в чем себе не отказывала, на протяжении всей жизни была не только хорошо обеспечена, но и имела возможность помогать друзьям в трудную минуту.

Нинон купила на улице Турнелль уютный домик, в который на «огонек» ее ума и красоты «слетались гости». Их называли «турнелльскими птицами», и они гордились этим прозвищем, как и знакомством с хозяйкой салона. Впрочем, девушку окружили не столько поклонники, сколько умные, интересные люди: Дебарро, Буаробер, супруги Скаррон, Дезивто, Саразэн, Шапель, Сент-Эвремон, Лабрюйер, Мольер. Они смотрели сквозь пальцы на любовные похождения красавицы, а с удовольствием общались с радушной и остроумной хозяйкой. По своему мировоззрению Нинон в наше время была бы причислена к проповедницам женской эмансипации. Но в XVII в. даже понятия такого еще не существовало. Поэтому откровенные речи о праве женщины на свободный выбор в любви и необязательность брака воспринимались гостями салона с откровенным восторгом. Конечно, Нинон не боролась за равноправие полов, как оголтелые феминистки, а их поведение вызвало бы у не умеющей притворяться девушки резкое неприятие, ибо она обожала мужчин. Но никогда Нинон не отдавалась по расчету, не была ни у кого на содержании, не приняла ни одного ценного подарка, кроме цветов. По сути, «царица куртизанок» ею не являлась. Она царствовала в умах и сердцах мужчин, привлекая и удивляя их своей раскованностью и одновременно пристойностью.