— В сентябре я начну работать, Ноэль. Не беспокойся о деньгах.

— Надеюсь. Иначе ты разоришь меня подобными подарками.

Но оба понимали, что этот подарок — особый. Таким образом Тамми пыталась выразить свою благодарность за кольцо. Бригитта обратила на него внимание в первый же вечер. Она была просто очарована пестнем и призналась Тамаре, что не может оторвать от него глаз. В галерее Бригиттиного отца недавно появилась секция антикварных предметов и драгоценностей, но они не шли ни в какое сравнение с новым кольцом Тамми.

В последний день перед отъездом из Парижа Бригитта отвела молодоженов в галерею Жерара Годара, и они бродили там около часа, любуясь Ренуаром, Пикассо, изделиями Фаберже, бесценными антикварными бриллиантовыми браслетами, бюстами и статуями. Когда они вышли из галереи, Ноэль поглядел на Бригитту с неподдельным восхищением:

— Здорово! Прямо маленький музей, только лучше.

Та с гордостью кивнула:

— Да, некоторые папины вещицы вполне хороши.

Ноэль и Тамми даже улыбнулись, услышав столь явную недооценку. Вот, оказывается, зачем отец посылал Бригитту в Рэдклиф: он надеялся, что девочка получит основательные знания по истории искусства. Но Бригитта научилась лишь играть в футбол, устраивать вечеринки, встречаться с мальчиками и курить травку. После двух лет такой «учебы» разочарованный отец привез дочь обратно в Париж, к развлечениям и занятиям попроще. Иногда Бригитта как-то вскользь упоминала об изучении фотографии или операторского искусства, но было очевидно, что честолюбием девушка явно не страдает. Зато она была презабавной. Бригитта Годар порхала, как бабочка с цветка на цветок, быстро загораясь чем-то новым, но так же быстро остывая. Подобное непостоянство в последнее время стало настоящим mal du siecle— «недугом столетия».

— Такое ощущение, что она никогда не повзрослеет, — задумчиво проговорила Тамми.

Ноэль пожал плечами.

— Наверное. Но некоторые люди так на всю жизнь и остаются детьми. А ее брат такой же?

— Да. Даже хуже.

— В каком смысле? — озадаченно спросил Ноэль.

— Не знаю. Он не то избалованный, не то несчастный. Ты увидишь их родителей и сам все поймешь. Мамаша — жуткая стерва, а отец — человек очень замкнутый. Он словно живет в потустороннем мире и общается с привидениями.

51

Полет до Ниццы занял всего час. В аэропорту их встречал Бернар Годар. Светловолосый и красивый, как сестра, он стоял босиком, в шелковых брюках и шелковой рубашке. Молодой человек имел совершенно отсутствующий вид, словно забрел сюда случайно. Лишь когда подошла сестра и обняла его, он, казалось, пришел в себя. Подобное состояние объяснялось просто: в отделении для перчаток его «феррари» лежала серебряная коробочка с марихуаной.

Но беседа с Ноэлем и Тамарой до некоторой степени вывела его из оцепенения.

— Я собираюсь в ноябре приехать в Нью-Йорк, — дружелюбно улыбнулся Бернар, и вдруг у Ноэля мелькнула странная мысль, что Бригиттин брат напоминает ему какую-то старую фотографию, виденную давным-давно. — Вы уже вернетесь?

— Да, конечно, — ответила за Ноэля Тамара.

— Когда-когда? — удивленно воззрилась на брата Бригитта.

— В ноябре.

— Ты же собирался в Бразилию?

— Нет, я вообще не уверен, что поеду в Бразилию. Мими хочет в Буэнос-Айрес.

Бригитта кивнула, словно получила исчерпывающее объяснение, а Ноэль и Тамми молча обменялись недоуменными взглядами. Тамми как-то подзабыла, до чего же они странные люди, и теперь пожалела о своем решении — остановиться в их доме в Ницце перед отъездом в Рим.

— Хочешь, уедем завтра же утром? — прошептала она Ноэлю, когда они следовали за братом и сестрой к огромному дому в прованском стиле.

— Прекрасно. Я скажу, что должен по дороге в Рим встретиться с клиентом нашей фирмы.

Тамми заговорщицки кивнула, и они вошли в отведенную им комнату огромного размера с высоченными потолками, роскошной кроватью в античном стиле и с великолепным видом на простирающееся до горизонта море. Пол был выложен светло-бежевым мрамором, а на террасе стоял старинный портшез, куда Бригитта для удобства поставила специально предназначенный для них телефонный аппарат.

Завтрак был сервирован внизу, в саду, и несмотря на все сумасбродства и странности Бригитта и Бернар старались изо всех сил, чтобы развлечь друзей. Зная теперь, что уедут на следующий день, Ноэль и Тамара ощущали себя куда лучше — не пленниками, угодившими в некую фантастическую страну, а обыкновенными гостями.

Но настоящими гостями они почувствовали себя вечером, когда в чопорной гостиной были официально представлены родителям Бригитты и Бернара. Перед ними стояла полноватая, но удивительно красивая женщина с неестественно блестящими зелеными глазами. У нее была ослепительная улыбка и длинные стройные ноги, но в ней чувствовалась какая-то жесткость. Возникало ощущение, что она привыкла командовать и делать все по-своему. К собственным детям она не испытывала особой симпатии, но Ноэля и Тамми нашла очаровательными и, желая казаться радушной хозяйкой, общалась только с ними, ни на кого больше не обращая внимания, включая собственного мужа — высокого светловолосого мужчину со спокойными, но печальными синими глазами. Несколько раз за вечер Ноэль ловил себя на мысли, что крайне заинтригован этим человеком. Странное ощущение, что он когда-то знал его или видел. Но потом Ноэль уверил себя, что все очень просто — Жерар Годар слишком похож со своим сыном.

Когда после трапезы мадам Годар увела Тамми показать небольшую картину Пикассо, Жерар Годар заговорил с Ноэлем, и тут впервые американец заметил у хозяина некоторый акцент. Тот говорил по-французски так, словно это был его неродной язык. Может, он бельгиец или швейцарец, подумал Ноэль. Но еще больше заинтересовала его странная печаль, читавшаяся в чертах Годара-старшего.

Тамми вернулась со своей маленькой экскурсии, и все болтали о том о сем до тех пор, пока Тамми не положила руку на стол и в свете канделябров не сверкнул ее бриллиантовый перстень. В то же мгновение Жерар Годар впился в него глазами и остановился на полуслове. Потом, не спрашивая разрешения, он взял руку Тамми в свою и стал смотреть на камень.

— Правда, оно чудесно, папа? — Бригитта тут же снова начала восхищаться кольцом, а мадам Годар безразлично взглянула в их сторону и продолжила беседу с сыном.

— Оно восхитительно. — Мсье Годар продолжал держать Тамарину руку в своей. — Могу я взглянуть?

Тамми медленно стянула с пальца кольцо и с улыбкой протянула ему.

— Это мое обручальное кольцо. Подарок Ноэля.

— Вот как? — Годар посмотрел на своих гостей. — Где вы его купили? В Америке? — Казалось, вопросы сами срывались с его губ.

— Оно принадлежало моей матери.

— Неужели? — Взгляд Жерара Годара затуманился.

— Это долгая семейная история. Моя мать расскажет ее вам лучше, чем я, если вы как-нибудь окажетесь в Нью-Йорке.

— Да-да… — Мгновение его мысли витали где-то далеко, а потом он улыбнулся Ноэлю и Тамми. — Я собираюсь посетить Нью-Йорк и непременно позвоню ей. — И быстро продолжил: — Знаете, мы завели целую секцию драгоценностей в галерее. Может, у вашей матери есть еще что-нибудь интересное?

Ноэль улыбнулся Годару. Хозяин проявлял непонятную настойчивость, в которой ощущалось нечто лихорадочное, отчаянное.

— Не думаю, что она продаст вам что-то, мсье Годар, но у нее есть еще одно кольцо моей бабушки.

— Неужели? — Глаза Жерара расширились.

— Да, — вмешалась Тамара. — С роскошным изумрудом. Вот такого размера. — Она показала пальцами.

— Вы непременно должны мне сказать, как связаться с вашей матерью.

— Ну конечно. — Ноэль вынул блокнот и маленький серебряный карандаш и стал писать адрес и телефон. — Уверен, она будет рада встретиться с вами, когда вы окажетесь в Нью-Йорке.

— Это лето она проводит в городе?

Ноэль утвердительно кивнул, и лицо Жерара Годара осветила довольная улыбка.