— Всеволод Абдулов был известным человеком. Его авторитет на вас не давил?

— Поначалу как-то робела. Он до сих пор остается для меня самым любимым и одновременно очень далеким чело-веком-легендой. Естественно, я была осведомлена о его многолетней дружбе с Владимиром Семеновичем Высоцким. Не раз слышала радиопередачи-сказки, в которых звучал неповторимый голос Абдулова. Поражало, что при всей популярности и узнаваемости на улицах, Сева был начисто лишен высокомерия, свойственного многим знаменитостям, непринужденно общался с простыми людьми.

— Вы часто встречались, все-таки разница в возрасте была в 29 лет?

— Прошло немного времени, и мы просто стали жить вместе в его квартире. Все произошло само собой. Что делать, приходилось разрываться между детьми и любимым человеком. Хорошо, мама успевала помогать, а то — беда. Разницу в возрасте с Абдуловым я совершенно не ощущала.

— Оля, вы знали, что Сева женат, имеет детей и внуков?

— Естественно. Даже была знакома с его женой Леной. Правда, никакого общения между нами никогда не происходило. Сказать об этой женщине ничего не могу, кроме того, что с Абдуловым жизнь у них не сложилась. Как-то Сева, то ли в шутку, то ли всерьез произнес: «Ты — моя тринадцатая жена. Наверное, и умру вместе с тобой». Хотя мы не были официально расписаны, всегда с почтением представлял меня своим друзьям: «Олька — моя жена, любимая». Что говорить, я была от счастья на седьмом небе. С дочерью Абдулова Юлией встречались крайне редко. Никто из родственников Севу не навещал. Они даже звонить перестали.

— В быту Всеволод был капризным?

— Какое-то время его откровенная неприхотливость казалась мне даже несколько странной. Он мог попить утром чайку с бутербродом и потом целый день ничего не есть. Или, напялив ненаглаженную рубашку, выскочить на улицу и добежать до ближайшего магазина, чтобы купить кошачий корм. Но иногда одевался «с иголочки», по его выражению — как «заморский прынц». Позже до меня дошло, — все, что происходило с этим человеком, как бы превращалось им в своеобразную актерскую игру. Правда, у этой игры была лишь одна тональность: Абдулов выглядел разочарованным и очень уставшим от жизни человеком. Скрыть это было невозможно — выдавали глаза.

Он практически ничего не ел, кроме пельменей, заправляя их уксусом или подсолнечным маслом, да еще обильно посыпая перцем. К сожалению, в последние годы перед смертью заменять еду стала водка. Как я ни пыталась бороться с этой напастью: и бутылки прятала, и содержимое их выливала, все было тщетно. Никакие уговоры не помогали. Случались, правда, периоды, когда нагруженный работой Сева не прикладывался к бутылке по нескольку месяцев.

— Похоже, кошки в доме заменяли ему человека?

— Животных он очень любил. Но особую слабость питал к кошкам, которых у него было целых три. Их дух всегда присутствовал в квартире. Немного раньше в доме жили две собаки, которые потом забрала к себе его предыдущая супруга.

— Когда мы в последний раз виделись с Севой, у него было плохо с работой.

— Он, конечно, был страшным трудоголиком. Но где приложить свои силы? Эх, если работы побольше, Сева наверняка прожил бы дольше. Ведь доходило до того, что ему приходилось озвучивать даже рекламные ролики. Мало кто знал, что закадровый текст в рекламе каких-нибудь колготок, кофе или бытовой техники увлеченно читает друг Высоцкого. Выручали друзья: по пятницам на ТВ шел документальный детективный сериал Вахтанга Микеладзе, озвучиванием которого тоже занимался Севка. Иногда его приглашали поучаствовать в какой-нибудь телевизионной программе типа «Большой стирки» или «Антимонии».

Однажды внучка Сергея Владимировича Образцова — Катя, жившая с нами по соседству, пригласила Севу сыграть в своем спектакле «Великий пересмешник» роль ее отца. Сева долго колебался из-за боязни подвести коллектив популярного кукольного театра, но перед настойчивостью режиссера не устоял. При всех внутренних переживаниях, Абдулов с этой работой справился. Надо признать, он не хватался за все предложения подряд. Был очень разборчив. Как всякий увлекающийся творческий человек, порой обижался на хамовитых режиссеров. За полгода до смерти ему дали просмотреть пять киносценариев. Отказ последовал незамедлительно. Севке не хотелось ради денег играть дешевку. Но иногда мне казалось, отказываясь от той или иной работы, Абдулов делал так потому, что не надеялся на свою память. Возможно, последствия страшной автокатастрофы, перенесенной им в 1977 году, давали о себе знать.

— Но у каких-то режиссеров он все же снимался и даже приезжал пару лет назад в Сочи на кинофестиваль «Кинотавр».

— Последний фильм, в котором он снялся в 1998 году, назывался «Вместо меня». Сева рассказывал, что ему очень понравился сценарий и режиссер Володя Басов.

— С кем в последнее время дружил Абдулов? Как проводил свободное время?

В нашем доме часто бывали автор нашумевшей книги о Высоцком Давид Карапетян, тележурналист Володя Кара-Мурза, оператор Володя Полянский, художник Александр Дрючин, композитор Анатолий Бальчев. Однажды вместе со своей мамой Людмилой Абрамовой зашел в гости Аркадий Высоцкий.

Частенько Сева забредал в кафетерий «Елисеевского» магазина и там, пристроившись у барной стойки, пропускал пару-тройку рюмашек «Столичной», запивая крепкое спиртное отечественным пивком. Импортное терпеть не мог. Совершенно при этом ничем не закусывал, что, конечно же, сказывалось на здоровье. Много раз, возвращаясь с очередной попойки от «Елисея», он появлялся в доме без верхней одежды. Зная, что дубленка, которую вовремя успевали спрятать барменши, находится в надежных руках, на другой день я приходила ее забирать. Неоднократно с обильными запасами спиртного к нам наведывались Севкины друганы. Тесное общение с самим Петюней Соловьевым (персонаж из фильма «Место встречи изменить нельзя», которого сыграл Абдулов. — Авт.), видимо, льстило их самолюбию. К тому времени я уже стала ощущать себя не робеющей горняшкой, а властной домоправительницей, поэтому, не церемонясь, мигом спускала их с лестницы.

— Почему Всеволод так и не написал книгу о Высоцком? Не мог или не хотел?

— Обычно на вопрос, почему не хочет этим заниматься, он отвечал: «Не могу, нет сил, Ольк. Прости, такая тоска, давай сменим тему». Помню, когда Давид Карапетян подарил Севе сигнальный экземпляр своей книги «Владимир Высоцкий. Между Словом и Славой», прочитав ее за ночь, он сказал: «Знаешь, это самая правдивая книга о Володе. Теперь я могу спокойно умереть». О Высоцком он мог говорить часами. Запомнилась такая история. Однажды Володя приехал к другу с какого-то очередного «веселого» мероприятия весь побитый и пьяненький. Не выдержав, Сева в сердцах отругал его. Утром Абдулов ушел в театр на репетицию, а, вернувшись, увидел на двери записку:

«Севочка!

Я Клянусь!

Никогда больше не пить!

Ты — самый надежный друг на свете!

Я не знал, что друзья могут быть так нужны!».

Это дружеское послание тщательно хранилось под стеклом на тумбочке. Оно и сейчас должно там лежать. Однажды Сева с болью признался: «Знаешь, я умер вместе с Володей». Он пережил своего лучшего друга на двадцать два года и два дня.

— При жизни Абдулов публично никогда плохо ни о ком не говорил. Может быть, кроме случая, когда нужно было вступиться за честь Высоцкого и Марины Влади после публикации в «Экспресс газете» интервью с Эдуардом Володарским?

— Высказываться публично о недоброжелателях он считал ниже своего достоинства. Но в бытовых разговорах частенько негативно отзывался об Иване Бортнике, Гарике Кохановском, Артуре Макарове, не говоря уж про Эдуарда Володарского. По горькой иронии судьбы, на последнем прощании с Абдуловым присутствовали и те, кого Сева при жизни, мягко говоря, не сильно любил. Самое грустное, именно эти люди принимали самое активное участие в траурной церемонии. Но настоящих друзей и товарищей все равно было больше. На их деньги Севу и похоронили. Организацию похорон взял на себя бывший администратор Театра на Таганке Валерий Павлович Янклович. Он сейчас живет в Америке. В те траурные дни приходилось, увы, сталкиваться и с откровенной людской черствостью. Вот конкретная деталь — когда друзья позвонили во МХАТ имени Горького, где Сева играл, с просьбой прислать хотя бы венок, на том конце провода прозвучал равнодушный голос: «При чем тут мы? Абдулов в театре давно не работает».