— Все! Больше никогда!

Так вот, именно мелочи больше всего огорчают человека. И я рассмеялась — в сущности, над собой, потому что прекрасно сознавала, что мой позор проистекает из того совершенно очевидного факта, что за дело-то я взялась, а сделать его НЕ сделала. Эх, жизнь…

Ну что ж, в следующий раз.

Следовало бы сказать: в следующей жизни.

Глаза

В кабинете врача

Да. Понимаю. Дряблость кожи. Да. Это оттягивает глаз.

Это не — что вы сказали? — сениле эктропия. Да… Ясно. Но это эктропия. Да… То есть… нижнее веко свисает… То есть опускается… из… Да, обнажается слизистая.

Нет. Не слезятся. То есть слезятся… когда ветер… или от холода. Да, слезятся.

Да, краснеют и чешутся.

Подвержены воздействию, да… Я понимаю. Да, сухие.

Это в самом деле действует на нервы. Вы же знаете, зуд… Да, сэр, это нервирует, естественно. Я, конечно, понимаю, что… Да, мне приходилось слышать. А если взять верхнее веко — верхнюю часть… И использовать для нижнего века…

Да, я понимаю — будет другого цвета. Да, только на некоторое время. Грим? Да, но я не пользуюсь гримом в повседневной жизни…

Да, нам всем когда-то приходится менять некоторые свои привычки, не так ли? Да… Я полагаю, мы…

О!.. А нельзя ли использовать кожу тыльной части уха? Я понимаю. Кожа жестче… прочней. Да, я прекрасно понимаю…

Благодарю… да.

Филлис и я вернулись к машине.

По пути домой

Я никак не пойму, почему, собственно, они не могут сделать подтяжку сбоку. Взять кусочек. Господи, у меня мурашки бегут… Белое пятно под каждым глазом. Буду похожа на енота, вылезающего из ржавой консервной банки. А что будет, если веко останется на глазу? Ты не обращала внимания на тех стариков, у которых глаза прикрыты веками? Кожи у них хватает, а веко все равно опускается. Сениле эктропия. Как бы мне хотелось побольше веры… Жуть какая… Глаза.

Консультация

— Добрый день. Благодарю, доктор.

— Садитесь сюда, пожалуйста. Да… отлично. Вы хотите сказать — это просто естественное ухудшение. У нас вся семья с рыжим окрасом. Вы понимаете — веснушчатые, рыжеволосые. Ячмени, когда была ребенком. Потом стафилококковая инфекция. Венецианские каналы… Нет, я купалась в одном. Просто нужно было упасть спиной в воду, когда снимали одну картину… Я прыгнула. С широко открытыми глазами. И с широко открытым ртом. Промыть глаза тогда даже мысли не возникло… Обо всех других частях тела, но не о глазах. На следующее утро они были красные, как у рака. Нет, не веки… Белки покраснели.

Нет, мне просто интересно, можно ли взять что-то вроде… ну, лоскутка, что ли… И здесь сбоку… Я имею в виду, нижнее веко вроде как мертвая ткань… И может…

Вы не согласны. Я понимаю… Вы имеете в виду, что единственная возможность — это аппликация. То есть наложение верхнего века под глаз. Ну да… Я понимаю… То есть в моем возрасте я могла бы… Может быть, еще нескольких лет… Я бы предпочла радоваться тому, что не буду похожа на енота. Да. Вы считаете, что стоит попытаться… О, ну да. Это луч надежды. Доктор Мастард в Шотландии…

Послушай, Филлис, поедем в Шотландию. Ты и я. Посмотрим, что он скажет. Попытка не пытка.

Шотландия

— Ну что ж, вот мы и на месте — Шотландия. Еще два часа — и мы в Глазго. Он сказал, что сделает, а жить можно в гостинице. Всего несколько дней. Конечно, газеты сообщат, что я сделала подтяжку кожи лица, если только узнают об этом. Но, может, мы избежим этого… Стоит попытаться… Вперед.

Сидя над картой

Добрались. Глазго.

Он живет здесь. Гостиница аэропорта находится здесь. Тернбери Лодж — здесь. Насколько мне известно, сама клиника действительно расположена в самом городе. Рискну и позвоню ему. Он так посмотрел на меня…

По телефону

— Здравствуйте… Да. Доктора, то есть мистера Мастарда, пожалуйста… О, да-да… Да, точно… Добрый день, сэр. Мы только что приехали в Глазго, и я определила по карте, что вы живете совсем рядом… Я хочу сказать, что мы могли бы подъехать и вы бы еще раз осмотрели меня… Отлично… Да, я знаю, где это… Спросить сестру Чарльза… Да, отлично… О, два часа примерно, разве вы не знаете?.. Отлично.

В клинике

— Думаете, это может помочь? Нет, я понимаю. Это ненадолго. Ну, кто знает. Может, и надолго… Надежда умирает последней. Вы оперируете ребенка в восемь. Господи, какая трагедия. Только половина глаза. То есть возьмут половину нижнего века… и добавят ее к половине верхнего, чтобы получилось одно целое верхнее… Потом что? Делать новое нижнее… Потом стеклянный глаз.

Ну, мой вообще-то ничего, правда? То есть у меня есть глаз… О да. И я им вижу… Еще бы. Конечно, знаю, что очень хорошо использовала все свои способности. В сущности, это вопрос моей будущей деятельности. То есть я хотела бы продолжать работать, покуда на меня есть спрос. Понимаете, та сфера, в которой я занята… Предлагать себя при наличии таких ярко-красных нижних век несколько затруднительно… Помимо всего прочего, они еще и чешутся. И я думаю о них… То есть они меня постоянно раздражают… Ну, как бы там ни было, я полагаю, что стоит попытаться. Значит, вы считаете, что прок будет… Да-да… Увидимся завтра в одиннадцать.

В гостинице

— Заходите. Дэвид (мой английский шофер), заносите сумки. И все продукты.

А что с… Совсем недурно. Не стоило судить по вестибюлю. Я возьму вот эту. В ней есть душ. Мне необходимо вымыть волосы. Возможно, что потом не придется мыть несколько дней… а то и недель.

Обеда как такового у них не было — только сандвичи, но это было прекрасно; сандвичи были вкусные, к тому же у нас хватало своих припасов. Окно было открыто, слышался гул самолетов. Но это не раздражало. А еще можно было взять электрический кофейник, горячую воду, чай, кофе, сахар, молоко, булочки с маслом, которые выпекали к утру. Сносно.

В клинику мы явились рано. Мастард уже приступил к операции, которая длилась дольше, чем предполагалось. Он пытался спасти глаз маленькой девочке. Надо сказать, что это убедило меня в том, что нет никаких оснований для нытья: ведь у меня было два глаза.

Я немножко прогулялась, потом нас позвали внутрь. Поднялись наверх. Очень симпатичная частная клиника. Меня провели в раздевалку медсестер, где я сняла свои габардиновые брюки, чтобы они не помялись, и, конечно же, туфли и рубашку. Мне выдали халат, велели подобрать волосы и надеть на голову медицинскую шапочку. Сделав все, я спустилась в операционную. Очень красивый интерьер.

Легла на стол. Меня накрыли простыней — руки под простынь — и привязали, очевидно, чтобы я их не высовывала.

— …чтобы легче было оперировать. Очень больно не будет.

Укол иглы, слева от левого глаза, — игла, казалось, достала до самого мозга. Ой-ой-ой!

— Анестезия.

— Да.

— Вы что-нибудь чувствуете?

— В общем, да… Нет… Хотя, кажется, — нет.

— Начинаем.

— Да.

Я слышала, как скальпель разрезает кожу. Это была судьба — с неприятным лицом. Потом почувствовала, как по щеке течет вниз кровь. А он или, вернее, одна из медсестер вытирала ее. Видимо, что-то не ладилось с этим, но я, разумеется, могла видеть лишь, как они вытирали кровь. Итак, закончил один глаз. Правый был не так плох. Но его тоже нужно было делать.

Раз!

— А-а-а!

Операция закончилась как-то внезапно. Я чувствовала себя вконец разбитой.

— Вставать?

— Да, потихоньку — сначала посидите с минутку.

— Все нормально?..

— О да, у вас все будет нормально.

Встала со стола, прошлась…

— Да, все нормально. Я поеду сейчас в Тернбери Лодж и лягу в постель.