Семья Хьюзов состояла из мистера и миссис Хьюз, их беременной дочери, ее сына примерно двух лет, который разговаривал только по-валлийски; ее мужа, который помогал мистеру Хьюзу на ферме, а также шести овчарок. Никто из них никогда не раздражался. Всегда были в ровном расположении духа. Угощали кофе, чаем. Чудесным смородиновым пирогом. Теперь такой пирог воспринимается как нечто необычное. Вот его рецепт:

1 фунт [4]или 3¼ чашки муки,

¾ фунта маргарина,

1¾ чашки черной смородины,

1 чашка сахарного песку,

2 яйца, размешанных с незначительным количеством молока,

1 столовая ложка жженого сахара.

Втереть маргарин в муку. Размешать с сахаром и ягодами. Влить яйца и молоко. Размешать. Выложить в форму, покрытую промасленной бумагой. Спрыснуть сверху жженым сахаром. Поставить на верхний уровень плиты на 15 минут при температуре 400 градусов. Затем уменьшить температуру до 325 градусов и печь еще в течение 1¾ часа.

Каждое воскресенье мы выезжали надолго либо кататься, либо на прогулки в горы. Или на море. Или в Сады Бод-нанта. Пикники. Если вы любите настоящий воздух, зелень во всем ее многообразии, рекомендую вам съездить в Уэльс.

Съемки для меня всегда были смесью страха и радости. И еще постоянного ответа на как бы сторонний вопрос: ты действительно настолько хороша, насколько можешь таковой быть? В начале картины есть сцена, где я еду через холмы по дороге к дому, оставленному мне в наследство дядей. Группа поднялась на вершину крутого холма, чтобы снять, как я буду спускаться вниз по холму на велосипеде выпуска 1890 года (жесткая конструкция и весит — тонну). Из-за солнечного освещения решили изменить первоначальный вариант и будут снимать во время моего подъема на холм. Для меня почти непосильная задача. У них была двадцатичетырехлетняя девушка-спортсменка, которая великолепно могла сняться вместо меня в одном дубле.

Я чувствовала себя униженной. Меня чуть удар не хватил. Но одолеть этот подъем мне было просто не по силам. Фиаско такого рода привело меня в ярость. Обычно я без особого труда сама справлялась с любой задачей. Сейчас же подводили ноги — я никак не могла удержать велосипед от «пьяной пляски». Всем казалось, что глупо так выходить из себя, я же, видимо, не могла совладать с собою. Чертовы старые ноги. Как бы там ни было, они не стали прибегать к помощи девушки-спортсменки — я их отговорила. Сказала: это не лучшим образом отразится на всем эпизоде в целом.

Услышала на следующий день очень забавный разговор. Кто-то у кого-то — примерно моего возраста — спросил:

— Как себя чувствуешь?

— Прекрасно. Если тебя не интересуют частности.

Характерный — в контексте моего рассказа — ответ, не так ли?

После возвращения в Лондон мы работали по пять дней в неделю. Мило, да? Сотрудничать с персоналом «Ли Бразерс Студио» — это новая студия, руководимая «Ли Электрикс», — было приятно. Они оборудовали мне костюмерную. Замечательно. Окна, которые открываются. Просторно. Душ. Ванна. И все прочие атрибуты комфорта. Все белым-бело. И прямо рядом со сценой, на которой располагалась наша группа.

Мы работали упорно и быстро. Эпизоды были длинные и очень насыщенные драматически. Актеры — само совершенство. Команда действительно заинтересованная, потому что история Моргана Эванса — молодого человека, совершающего гигантский прыжок из невежества к знаниям, — покоряла своей правдивостью и очарованием. Эванс открывал дверь, за которой, собственно, только и начиналась его жизнь. С помощью учительницы, то есть меня — мисс Моффат, — которая знала, на что он способен, если будет работать над собой. История поучительная, восхитительная и окрыляющая. Ведь вы вдруг понимаете, какие потрясающие возможности открываются перед человеком, который просто — жив. Если можешь двигаться, значит, дойдешь до цели. Так что не сбавляйте хода — и вы сможете добиться своего. Стоит же лишь раз остановиться, считай, что проиграл.

V

Филлис

Филлис Уилбурн — моя правая рука. Она пришла ко мне в середине пятидесятых годов. После того как умерла Констанс Колье, у которой она проработала двадцать с лишним лет. С тех пор Филлис — со мной. Нам обеим за восемьдесят. Она чуть старше меня.

Это очень самоотверженный человек и (не скрою от вас, что только что пришло мне на ум) работает для очень эгоистичной личности.

Филлис может делать все, что на протяжении многих лет создавало мне удобство. Она очень хорошая кулинарка, отличный дипломат — умеет разговаривать со всяким: будь то президент или сторож. Никогда не берет отпуска. Поддерживает меня морально. А еще она — как бы это сказать — действительно создана, чтобы помогать мне: составить ли мне компанию, оставить ли меня наедине с собой, сделать ли для других нечто такое, что сделала бы для них я сама.

Буду короче. Она — уникальна. Она — ангел.

Мимолетная встреча

Филлис, моя подруга Сара Форбс («Конек») и я укладывали вещи в машину, чтобы ехать в Нью-Йорк. Это было в понедельник утром. Был прекрасный день, в меру теплый, как все последние дни той зимы. Мы выехали примерно в десять тридцать, заехали заправиться, на почту, потом двинулись по шоссе № 95. Внезапно я заметила, как впереди остановилась машина. Мне показалось, что женщина опускает в багажное отделение шину. Я затормозила, вышла. Вышла и Конек. Филлис осталась в машине, потому что была завалена цветами и корзинками на заднем сиденье. Конек и я сидели впереди.

— Поломка? — спросила я.

— У меня спустило колесо, и я не знаю, как его сменить, — ответила женщина.

— У вас есть домкрат?

Она пошла посмотреть. Это было создание из разряда рассеянных женщин, лет тридцати пяти или около того, волосы всклокочены — казалось, она их никогда не расчесывала. Мне приходилось иногда менять колеса, так что я имела кое-какое представление о том, как это делается. К тому же мне не занимать ловкости. Кроме того, я отдавала себе отчет, что никто не остановится ради нее. Конек поддерживала меня своим присутствием. Я с умным видом смотрела на бампер. В мозгу вертелось: бамперный домкрат — бамперный домкрат — осевой домкрат… Нет, нет — это из детства, та история с осевым домкратом.

Принесла основную часть домкрата.

— Да… Так, значит, это низ… Это рукоятка… — сказала я.

Конек отыскала низ. Отлично. Они пошли обратно — я установила низ и направилась снова к бамперу — оказалось, что спущено правое переднее колесо. Я поставила домкрат там, где, по моему разумению, удобно будет осуществить балансировку. Господи, подумала я, а ведь машина-то может ускользнуть. Как… Я провела рукой по бамперу. Слишком толстый, подумала я.

Конек принесла рукоятку.

Я сказала:

— Да, это то, что нужно. Кто бы вот только подсказал, как прикрепить домкрат к бамперу, чтобы он действительно держался. Должна быть инструкция.

— О, инструкция есть! — воскликнула женщина.

Конек пошла обратно — нашла инструкцию, крикнула:

— Да… Есть отверстия…

Я легла на асфальт. О да, отверстие — вот оно. Хорошо. Все сходилось. Рукоятка подходила. Я нашла приспособление, благодаря которому домкрат двигался вверх или вниз. Принялась вращать рукоятку. Потом вдруг, соображая по ходу дела, спросила:

— Машина на тормозе?

— Да, — ответила женщина. Я продолжала вращать рукоятку, и машина стала подниматься. Прекрасно, подумала я.

Так, чуть выше, и можно снимать колесо. Отлично — колесо легко проворачивается. Я вынула рукоятку из домкрата и сняла пластину, защищающую лаги, навинченные на обод.

— Ну, вот и отлично. Сейчас отвинтим все эти…

Провернула рукоятку, чтобы отвинтить лаги, то есть попыталась провернуть.

— Ну-ка, проверим: по часовой — против часовой… — Как я ни крутила, результата не было никакого. В обоих вариантах это чертово колесо почему-то проворачивалось. Ну ты и дура. Ведь ты слишком высоко подняла машину.