— Меня тут уже не будет.

— Одну минуту, кажется, совещание закончилось.

И тут же в трубке раздался пронзительный голос Боба.

— Стэнли? Что случилось?

— Мой отец не звонил вам?

— Нет. А зачем?

— Он сейчас в Калифорнии.

— Я знаю. Разве ты не виделся с ним?

— Конечно, виделся. Среду они собирались провести в Биг-Суре, в четверг приехать в Санта-Барбару, в субботу вылететь домой из Лос-Анджелеса. Мы договорились встретиться в Лос-Анджелесе.

— И что?

— Он обещал позвонить из Санта-Барбары. Но не приехал в «Бичкомбер».

— Может, он предпочел другой отель. Или задержался в Биг-Суре. Чего волноваться?

— Мне сказали, что он не появлялся в Биг-Суре. Он всегда звонит, если обещает.

— Стэнли, твой отец сможет позаботиться о себе, он уже большой мальчик. Даже если он заболеет, под рукой всегда есть доктор. Твои волнения абсолютно напрасны. Послушай, если он позвонит мне, я скажу, что ты ждешь его звонка, идет? Мне надо бежать. Береги себя, Стэнли, и не трать нервы по пустякам.

Стэнли бросил трубку на рычаг.

— Дерьмо.

— Что теперь не так?

— Меня не хотят слушать. Береги себя, — передразнил он Цукермана. — Вонючая задница.

— Чего ты так разошелся?

— Я позвоню еще раз. В Бюро по розыску пропавших людей.

— Ты псих.

— Ладно, я псих, — он поднялся и, не попрощавшись, выскочил из комнаты.

В комнате Стэнли зазвонил телефон. Он схватил трубку.

— Это я, — сказала Кэти. — Терпела два часа. Села за курсовую, но никак не могла сосредоточиться. Извини, я не хотела разозлить тебя.

— Я тоже. Я хочу сказать, извини, что я рассердился. В Бюро по розыску ничего не знают. Я вспомнил, что они собирались заехать в Кармель, и нашел отель, в котором они останавливались. Я убежден, что-то произошло, причем между Кармелем и Санта-Барбарой. Может, они попали в аварию и находятся в таком состоянии, что не могут говорить и попросить кого-то связаться со мной.

— Теперь и я начала волноваться. Что ты собираешься делать?

— Хочу поехать следом по автостраде № 1 и что-либо выяснить.

— Ты все-таки псих. А как же занятия?

— Мне сейчас не до занятий. Я должен ехать.

— Я бы хотела, чтобы и обо мне так заботились.

— Так и будет. Хочешь поехать со мной? Мы пропустим только пятницу. А по пятницам тебе не преподают ничего важного. Ты сама говорила мне об этом.

— А как насчет колес?

— Обратиться к Джерри? Предложить заплатить ему?

— Он может согласиться.

— Я ему позвоню.

— А потом мне, псих.

— Джерри согласен. Сначала он потребовал десять долларов в день, а когда узнал, зачем мне машина, отдал ее так. Ты едешь?

— Пожалуйста, подожди до утра. Я закончу курсовую, и Бетти сдаст ее за меня, ладно? Кроме того, твой отец может позвонить, и тогда нам не придется ехать.

— Я заеду к тебе в семь.

— Лучше в восемь.

— Я хочу выехать пораньше, раз мы решили ждать до завтра.

— Восемь — это рано.

— В семь тридцать?

— Вечно ты торгуешься. Хорошо, в половине восьмого. Если он позвонит, немедленно дай мне знать.

Стэнли положил трубку, тут же взял ее вновь. Мать говорила ему — доверяй интуиции.Он набрал номер «Клиффхэвена», и ему ответил тот же женский голос.

— Пожалуйста, не бросайте трубку. Меня зовут Стэнли Браун. Я разыскиваю своих родителей. Вы уверены, что они не приезжали к вам?

В трубке раздались гудки отбоя.

Молодая женщина взглянула на Клита.

— Если у него не было подозрений, то теперь они появятся, — улыбнулась она.

— Это точно, — кивнул Клит. — Я с нетерпением жду с ним встречи.

Глава 17

Маргарет, этот пожар для тебя, думал Генри, собирая вместе с Джейком большие, в рост человека, кучи хвороста. В Масаде они умерли, сражаясь.Это ложь. Они покончили с собой. Поработали за своих врагов. От меня они такого не дождутся.

Генри взглянул на Джейка. Юноша, весь в поту, двигался куда быстрее. Джейк моложе, Джейк сильнее. Голова Джейка, Генри мог поспорить на это с кем угодно, не забита противоречивыми мыслями.

— Ты станешь поджигателем, Джейк. Тебя это не тревожит?

Джейк рассмеялся в ответ. В его возрасте людей посылали на войну. «Клиффхэвен» — враг. Сжечь его дотла.

Направляясь с окраины в центр Нью-Йорка, Генри всегда проезжал в Южном Бронксе квартал кирпичных остовов выгоревших домов, пожарище внутри города.

— Достаточно, Джейк, — крикнул Генри и начал собирать новую кучу.

Эти испаноязычные люди просто сумасшедшие, думал Генри. Поджечь собственные дома. Дикий народ, имея в виду, что мы на такое не способны.

Сломать ветку, бросить в кучу. Поднять ветку, бросить в кучу. Когда она разгорится, молодые деревца займутся тут же.

Болели руки. Не время думать о боли. Перчатки были бы очень кстати. Ничего, можно обойтись и голыми руками, чтобы подготовить лес к пожару. Плохие средства для достижения хорошей цели. Моральные устои, разрушаемые ради самосохранения. Ничего этого не потребовалось бы, обрати кто внимание на бойскаутов, марширующих в штурмовых колоннах по Сент-Луису или Нью-Йорку. На свободе их игнорируют, в концлагере уже поздно что-то предпринимать.

— Переходим к следующей! — крикнул он Джейку, и они двинулись дальше.

Мафия оставляет тела на тротуарах в Куинс, на мостовых Бруклина, на автострадах Нью-Джерси. Даже полицию это ничуть не волнует. Все в порядке, пока нас не трогают.

— Живее, Блауштейн! Догоняйте Джейка!

Мужчина в Техасе убил двадцать семь человек, на счету тринадцатилетнего подростка из Чикаго — двадцать две жертвы. Сожалеет ли он об этом, спросили его, когда поймали. Нет, кричал он, он жалеет о том, что арестован. Мы полагали, что к нам это не имеет ни малейшего отношения.

— Отлично, Джейк! — вовремя сказанное доброе слово удваивает энергию.

А религиозные секты, закрытые от посторонних глаз до тех пор, пока кто-то не хватится пропавшей дочери. А дочь, миловидная молодая женщина, чуть располневшая, уверенная в себе, говорит в объективы телекамер, что обрела тут счастье. Дело закрыто.Отличается «Клиффхэвен» от такой секты? Могли мы с Маргарет, свернув с шоссе на проселок, поднимающийся в горы, знать, что он приведет нас в такую секту? И по замыслу ее вдохновителей мы должны остаться тут навсегда, ибо я, к своему несчастью, подпадаю под категорию, выбранную в «Клиффхэвене» на роль жертвы.

Параноики этого мира, не ездите на незнакомые курорты. Это не выход. Теперь мы знаем. Теперь мы можем что-то сделать. Генри, сказал он себе, сгребая очередную кучу, думать сейчас некогда. Надо бить во все колокола, чтобы мир узнал, что ему уготовано.

— Сколько мы собрали куч? — спросил Генри Джейка и Блауштейна. — Шестнадцать?

— Семнадцать, — ответил Джейк.

— Этого мало. Мы должны обложить весь периметр.

— Можно сложить и сто куч, а потом попасться, — заметил Блауштейн.

— Может, зажжем то, что есть? — предложил Джейк.

— Один самолет без труда зальет этот участок. Мы должны разжечь пожар, который не удастся сразу погасить. Я хочу, чтобы вы собирали хворост еще Два часа.

— А куда пойдете вы? — воскликнул Джейк, осознав, что остается без лидера.

Мог ли он дать логичный ответ? Мог ли сказать о мысли, внезапно вспыхнувшей в мозгу, словно посланной Маргарет.

— Мы с Джейком должны работать вместе или порознь? — нервно спросил Блауштейн.

Раз он задал такой вопрос, подумал Генри, значит, Джейку лучше приглядывать за ним.

— Вдвоем работать быстрее, — ответил он.

Джейк, бросив ветку в кучу, выпрямился.

— Куда вы идете?

— Не останавливайтесь. Я хочу освободить тех, кто сидит в шкафчиках, чтобы они не сгорели заживо. Джейк, поглядывайте на часы. Если я не вернусь через два часа, поджигайте хворост.