— Зачем вы приехали? — дерзко спросил юноша.

Не говоря ни слова, Клэй подошел к журнальному столику, взял коробку и вывалил ее содержимое под ноги Хокенсмиту-младшему.

— Полюбуйся на них, Бен. На каждый в отдельности, — тоном, не терпящим возражений, приказал мужчина.

Как ни странно, подросток повиновался. Опустившись на ковер, он стал один за другим разглядывать кубки и литые фигурки.

— Да я смотрю, на всех есть ваше имя! — удивился Бен. — Вы все это выиграли? — Он поднял на Клэя изумленные глаза.

— Во всяком случае, так утверждает моя семья, — холодно ответил Клэй.

— Я что-то не совсем понимаю… — запнулся юноша.

Пейдж молча ждала. Ее нервы были на пределе. Она поняла, что неминуемо приближалась разгадка чего-то важного, связанного с судьбой и поведением Клэя.

Рэйнольдс присел рядом с Беном и взвесил на руке один из призов. На нем было выгравировано: «Октябрь 1975 года». Потом поднял следующий: «Апрель 1975 года». Наугад взял третий: «Май 1973 года».

— Мой отец утверждает, — с горечью сказал Клэй, — что я тренировался каждый день, не жалея сил, что хотел победы в соревнованиях так же сильно, как они… Но я этого не помню.

Лицо подростка теперь выражало полнейшее замешательство.

— Вы не помните, как выигрывали все это? — спросил он. — А что с вами случилось? Вы что, употребляли анаболики или какие-нибудь стимуляторы?

Пейдж вся напряглась. Неужели он оказался жертвой роковой зависимости от сильнодействующих наркотиков? Господи, только не это…

— Нет, Бен. Наркотики тут ни при чем. Просто я не помню ни наград, ни состязаний. Не помню, как мама учила меня кататься на двухколесном велосипеде. Не помню тот день, когда мне исполнилось шестнадцать лет или пятнадцать. Я не помню своей первой любви и первого поцелуя. Я забыл все, что происходило со мной до того рокового дня.

Шок, вызванный его признанием, заставил Бена и Пейдж оцепенеть. В гостиной на миг воцарилось молчание.

— Послушай, Бен, — серьезно и доверительно продолжал Рэйнольдс. — Я рассказываю тебе все это не для того, чтобы произвести впечатление или, того хуже, напугать. Просто хочу показать на собственном примере, как жестоко порой поступает с человеком жизнь. Скажу больше. Потеряв память, я вынужден был заново учиться читать, писать. Мне пришлось начинать жизнь с чистого листа.

— И то, что вы учили в колледже, тоже безвозвратно стерлось? — взволнованно спросил Бен.

— Да, — подтвердил Клэй. — Поэтому я не мог вернуться к инженерному делу, хотя пытался восстановить утраченные знания. Но это цветочки. Беда в том, что я перестал быть прежним. Я уже не был Клэйтоном Рэйнольдсом, которого все знали прежде. Я стал совсем другим. Многим это было трудно признать: я не хотел проводить по десять часов в день в офисе, денежный вопрос потерял для меня свою актуальность, не было ни капельки сожаления, что придется навсегда оставить альпинизм… Я стал просто равнодушен к манящим громадинам гор, а материальные ценности, жизненный успех, слава превратились для меня в мыльные пузыри. Я стал заново познавать мир, как маленький ребенок, который только-только начал ходить.

Пейдж была потрясена эмоциональной силой и мужеством, с какими Клэй говорил о своих беспрецедентных проблемах. Ее самообладание было на исходе. Она опустилась в кресло, боясь не выдержать напряжения. Клэй мельком взглянул на нее. Взглянул изучающе, вопросительно, с любопытством. Она собралась было что-то сказать, но мужчина снова переключил свое внимание на Бена и продолжил монолог.

— Тебе, Бен, повезло больше, чем мне. Тебе не нужно начинать сначала. Ты занимался физиотерапией всего полгода и хочешь, чтобы за такой короткий по медицинским меркам срок твоя нога пришла в норму. А я целых три года восстанавливал работоспособность своего мозга и мышц и все равно до сих пор не вернул в полном объеме то, что потерял. Часто я просыпаюсь по утрам, оглядываюсь вокруг и пытаюсь представить, какой была моя жизнь раньше — как меня в детстве ласкала мама, как мы с сестренкой дрались из-за какой-нибудь игрушки, как отец говорил мне, что гордится своим сыном.

Сердце Пейдж буквально разрывалось от боли. Она вглядывалась в гордый профиль мужчины, упрямый выступ его подбородка, в горькую складку, появившуюся у губ. Больше всего на свете ей хотелось сейчас обнять его, потому что теперь это было для нее так же естественно и необходимо, как дыхание.

— И ваши друзья… отвернулись от вас? — К счастью, Бен не замкнулся в себе и продолжал с интересом участвовать в диалоге.

— Не сразу, — печально ответил Клэй. — Сначала они надеялись, что я стану прежним. Но скоро устали ждать. Нас ничего не связывало. У меня была девушка… Какое-то время мы оба пытались делать вид, будто между нами все сохраняется по-прежнему. Хотя я не помнил своих чувств к ней, а новые едва только зародились. Но она тоже не выдержала и оставила меня.

Я тоже, как и ты, Бен, роптал на судьбу, хотел послать все к чертям собачьим. Хотел даже покончить с собой. Все было, — честно, как на исповеди, открывался мужчина подростку.

— А что вернуло вам веру в жизнь и в себя? — взволнованно спросил Бен.

— Моя сестра, моя мать. Они буквально за волосы вытянули меня из засасывающего болота депрессии.

— Мне кажется, я не такой сильный, как вы, — сказал юноша и вдруг всхлипнул.

Клэй подошел к нему совсем близко и обнял за плечи.

— Посмотри на меня, Бен, — ласково сказал он.

Подросток поднял на мужчину глаза, полные слез.

— Ты силен настолько, — начал Клэй, словно заклинание, — насколько сам этого хочешь. Нужно идти вперед, а любящие люди будут помогать и поддерживать.

За окном сверкнула молния, раздался громовой раскат.

Пейдж украдкой вытерла набежавшие слезы. К острейшему чувству сострадания примешивался привкус обиды. Неужели, думала она, Клэй настолько не доверял ей. Поток нахлынувших сбивчивых мыслей подхватил и понес ее куда-то вдаль.

— Значит, вы хотите, чтобы я оставался в седле? — раздался вновь голос Бена.

— Живи полноценной жизнью, — ответил Клэй. — Влюбляйся, назначай свидания, будь честным и постарайся учиться и работать для себя и для других. Видишь ли, бензоколонка и маленький спортивный магазинчик — это, конечно, неплохо, но они всю жизнь будут напоминать тебе, что ты когда-то сдался.

— Но вы же работаете в магазине, — попытался возразить подросток.

— Но я не просто продавец, не мальчик на побегушках, — пояснил Рэйнольдс. — Я владелец, бизнесмен, изучивший и менеджмент, и бухгалтерское дело, и маркетинг. Нет, я не говорю, что профессия продавца плохая. Просто тебе лично, Бен, дано больше, и ты должен использовать свой шанс.

— Да я, собственно, даже не знаю, чего хочу, — честно признался юноша.

Вернувшаяся из своего далека Пейдж подошла к аквариуму.

— Послушай, — обратилась она к подростку, — а этим чудом ты занимаешься?

— Да, — оживился тот. — Это мое хобби. Наверху, в спальне, у меня стоят еще три аквариума.

— Ухаживать за диковинными рыбками — непростое дело, — заметила девушка.

— Я бы сказал, оно требует времени, — авторитетно заявил юноша.

— Недаром тесты показали, что ты здорово преуспел в науке, — сказала с улыбкой Пейдж.

— А вот и зацепка, — включился в разговор Клэй. — Почему бы тебе не заняться биологией серьезно? Не твоя ли это стезя?.. Подумай об этом.

— Надо будет пораскинуть мозгами, — задумчиво, но с надеждой проговорил Бен. Его поразило, почему он сам до сих пор не разглядел потайную дверцу в новую жизнь. Вот же она, рядом, руки протяни — и откроется.

— Что ж, — подытожил Клэй и взглянул на Пейдж. — Нам пора…

За стеклами снова сверкнуло, тут же последовал оглушительный удар грома — и все погрузилось в темноту. Через минуту из холла выплыл трепещущий огонек: в гостиную вошла хозяйка дома со свечой в руке.

— Я очень надеюсь, что вы побудете еще у нас, пока не включится электричество, — любезно предложила она.