— Это значит, что пришло время делать выбор. Хочешь, чтобы я осталась? Ты ведь так и не сказал мне ничего об этом…

Когда закончился концерт, отзвучали последние залпы фейерверка, а в небе погасли гирлянды разноцветных огней, было далеко за полночь. Мужчина и женщина медленно шли к автостоянке.

— Я бы хотел, чтобы сегодня ты осталась со мной в моем доме. — Голос Клэя звучал неуверенно, он боялся отказа.

— Но я так и собиралась…

— Ты не поняла. — Клэй мягко прервал ее. — Я имею в виду на всю ночь, чтобы завтра проснуться рядом друг с другом…

Когда Клэй привез ее в свой дом, он почувствовал себя освободившимся от ненужных пут, осложнявших их отношения. Теперь он жил одним мгновением, не вспоминая о прошлом, не задумываясь о будущем.

Заспанный Шеп лениво высунулся из гостиной, окинул их мутным взглядом и, удостоверившись, что все в порядке, вернулся на свою подстилку под журнальным столом.

Клэй и Пейдж, обнявшись, поднялись на второй этаж.

— Я на минуту зайду в ванную. — Девушка взялась за блестящую шарообразную ручку.

— Если не возражаешь, я с тобой. — Клэй толкнул дверь и зажег маленький галогеновый светильник.

Они не спеша раздевали друг друга, предвкушая любовную игру. Потом теплые струи окатили их волосы, плечи, груди, ноги. Трепет блаженства охватил обнаженные тела.

Клэй взял в ладони лицо девушки. Ее мокрые губы были полуоткрыты, длинные ресницы слиплись во множество маленьких черных треугольничков, и девушка стала похожа на симпатичную куколку. Клэй губами собирал с ее лица, шеи, ключиц каплю за каплей. От тепла, пара и возбуждения тела их покраснели. Налившиеся груди Пейдж призывно торчали, напряженные соски алели, как две земляничники. Снова шагнув под воду, женщина потянула за собой мужчину. Она гладила его спину, грудь, пах, пытаясь взять инициативу в свои руки, но он не позволил ей сделать это. Цепко обхватив ее за упругие ягодицы, Клэй прижал раззадорившуюся партнершу к полупрозрачной голубой стенке, а в следующий миг, когда ноги Пейдж неистово обвили его крепкие бедра, они вдвоем отправились в полет, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство, гармонию души и тела, счастье.

14

Клэй проснулся на рассвете, зная, что и биологические часы Пейдж вот-вот сработают. Ей предстоял трудный день в поликлинике, а у него самого накопилось предостаточно дел в магазине. Ночь со своим волшебством осталась позади, будущее же казалось призрачным и неопределенным.

Девушка зашевелилась, повернула к нему лицо, улыбнулась и произнесла:

— Доброе утро, дорогой.

— Доброе утро. — Клэй наклонился и поцеловал ее.

— Похоже, ночные кошмары сегодня испугались моего присутствия в твоей постели, — шутливо заметила Пейдж.

— Может быть, — в тон ей ответил Клэй. — Но вообще-то они приходят, когда им вздумается.

— Нет, это я их прогнала, — продолжала кокетничать девушка.

На ночном столике зазвенел телефон. Кто бы это мог быть в столь ранний час, подумал Клэй и поднял трубку.

— Здравствуйте, это Моника Конрад. Могу я поговорить с дочерью?

Властный, не терпящий возражений тон женщины всякий раз неприятно задевал его.

— Одну минуту, — холодно произнес он и передал трубку Пейдж. — Это твоя мама.

Клэй встал, надел темно-синий махровый халат и завязал на нем пояс. Делая вид, что ищет нужную книгу, он краем глаза наблюдал за Пейдж. По мере того как она слушала мать, выражение ее лица стремительно менялось: оно стало серьезным, собранным, в глазах исчезли счастливые, озорные искорки, словно кто-то специально потушил их. Мельком взглянув на Клэя, женщина тотчас потупила глаза. Его охватило неприятное, тревожное чувство.

— Я все поняла, — наконец произнесла девушка. — Увидимся.

Передавая трубку Рэйнольдсу, она продолжала старательно прятать от него глаза. Он не сдержался, швырнул трубку на аппарат, резко спросил:

— Чего она хочет?

Девушка подняла на него глаза: в них застыло выражение растерянности, сиротливости, печали.

— Она хочет услышать мое решение сегодня, — сказала Пейдж. — Ждать больше не может.

Клэй напрягся.

— Ну и что же ты решила? — как можно мягче спросил он.

Ее глаза наполнились слезами, губы искривились, по щекам побежали соленые струйки. Не в состоянии произнести ни слова, она, словно рыба, выброшенная на песок, только мучительно ловила ртом воздух и захлебывалась рыданиями.

Как ни странно, но жалость не шевельнулась в его душе. Ее заглушила тяжелая ярость.

— Ты разочаровываешь меня, Пейдж, — начал Клэй, а его руки в карманах халата сжались в кулаки. — Ты, кажется, еще недавно уговаривала Бена следовать за мечтой: учиться принимать решения. Неужели одобрение или неодобрение матери значит для тебя больше, чем собственное счастье? Получается, что ты лгунья, лицемерка.

Пейдж передернуло, как от пощечины.

— Ты забываешь, Клэй, что я люблю свою работу, — бросила она ему.

— Неужели? — скривил он губы в злобной усмешке. — А по-моему, кого-то когда-то в угоду эгоистическим амбициям лишили детства, положили, так сказать, на жертвенный костер фанатических утопий. Удивительно, что этот «эксперимент» проделали люди самой гуманной профессии на свете. Я бы дорого дал, чтобы узнать одну вещь: ты знаешь, что такое свобода? Ты когда-нибудь поступала по-своему? Что в твоем понимании означает словосочетание «независимая личность»?

— Главным моим делом было… — начала Пейдж.

— Лечить, — закончил он за нее. — И кто же тебе мешает заниматься этим и впредь? Кто сказал, что исполнение профессиональных обязанностей исключает личную жизнь? Пойми, я люблю тебя, но одного моего желания быть с тобой недостаточно. Для полного счастья ты тоже должна хотеть, чтобы мы были вместе, причем хотеть так же сильно. Если ты останешься в Лэнгли, но в душе будешь считать, что совершила предательство по отношению к родителям, ты погубишь нашу любовь. А если уедешь, предав свои надежды и мечты, сломаешь жизнь себе.

Клэю было нестерпимо больно видеть ее слезы.

— Если я останусь, — девушка всхлипывала, — то навсегда расстанусь с Африкой, перечеркну свое прошлое. Мама предлагает мне поехать с ней, чтобы заодно проверить на расстоянии, насколько сильны у нас с тобой чувства…

— Да она просто рассчитывает, что ты вдалеке постепенно забудешь меня.

Девушка дотронулась до его руки.

— Я никогда не смогу забыть тебя, но у меня будет время проанализировать…

Рэйнольдс отнял руку и нервно провел по волосам.

— Тебе не время нужно, а смелость.

— Это нечестно, Клэй, ты давишь на меня.

— Мне все ясно, Пейдж. Ты сомневаешься, а я не хочу жить с человеком, который все время сомневается. Если ты не готова принять решение, уезжай в Африку, живи чужой жизнью и чужими идеалами. Для нас обоих так будет только лучше.

Клэй выключил компьютер и сидел, тупо уставившись в стену. Он приехал на работу, но ни на чем не мог сосредоточиться и ненавидел себя за это. Все его мысли занимала Пейдж.

Утром Клэй предъявил ей своеобразный ультиматум, и они разъехались, холодно попрощавшись, если не сказать больше.

В дверь заглянул ассистент менеджера.

— Мистер Рэйнольдс, к вам пришли, — сказал он.

Может быть, это Пейдж? Сердце екнуло тревожно и радостно. Мужчина порывисто встал, поправил галстук и вышел. Посреди торгового зала он увидел отца и от неожиданности немного растерялся. Винсент Рэйнольдс, как всегда, выглядел безупречно. Серый костюм-тройка в тонкую полоску, высоко поднятая голова…

— Я хочу поговорить с тобой, Клэй, — обратился он к сыну.

— Хорошо, пройдем ко мне. Что-то случилось? — спросил Клэй тревожно.

— Дело касается Триш, — ответил пожилой джентльмен.

— Господи, что с ней?

— Нет-нет, — поспешил успокоить его Винсент, — с ней все в порядке, ничего ни с кем не произошло.

— Так в чем же дело? — Клэй с облегчением перевел дух.

— Триш хочет, чтобы день свадьбы был самым счастливым днем в ее жизни, и я хотел бы доставить ей эту радость. Это значит… — Он замялся, но быстро нашел в себе силы и продолжал: — Она хочет, чтобы мы с тобой помирились, чтобы у нас наладились отношения.