Интересно отметить, что в конце тридцатых годов имя Ленина стало «незаметно» убираться из географических названий там, где такая замена не слишком бросалась в глаза. Так, «Ленинск» в Туркменской ССР был переименован в «Новый Чарджуй», а «Ленинск» в Московской области принял старое название «Талдом».

Желание Сталина затмить имя Ленина нашло свое отображение и в том, что. в «Пик Ленина» был переименован быв. Пик Кауфмана – высочайшая снеговая вершина Заалайского хребта (7130 м.), тогда как «Пиком Сталина» названа высшая точка всего СССР – 7495 м., находящаяся в горном хребте Академии Наук на Памире.

Параллельно можно упомянуть и города, названные в память или честь второстепенных деятелей Революции:

Алешки – Цюрупинск

Алчевск – Ворошиловск (с 1933)

Бахмут – Артемовск

Бежица – Орджоникидзеград

Бирзула – Котовск

Владикавказ – Орджоникидзе (с 1931)

Вятка – Киров (с 1934)

Екатеринбург – Свердловск (с 1924)

Екатеринослав (при Петлюре «Сiчеслав») – Днепропетровск

Елизаветполь (с начала Революции до 1936 г. «Гянджа») – Кировабад

Кадиевка – Серго

Каменское – Днепродзержинск

Лигово – Урицк

Луганск – Ворошиловград (с 1935)

Мариуполь – Жданов

Никольск-Уссурийск – Ворошилов-Уссурийск

Нолинск – Молотовск

Пермь – Молотов

Пишпек – Фрунзе (с 1925)

Прикумск (б. Святой Крест) – Буденновск

Растяпино (Горьк. края) – Дзержинск

Рыбинск – Щербаков

Самара – Куйбышев (с 1934)

Ставрополь – Ворошиловск (1936-45)

Тверь – Калинин (с 1932)

Терновск – Каганович

Хибиногорск – Кировск (с 1934) и т. д.

Попутно отметим, что имена вождей фигурируют не только в переименованиях, но и новонаименованиях. Так, например, в одном Таджикистане возникли новые районные центры: Молотовабад, Ворошиловабад, Куйбышевск.

В своей статье о русских новообразованиях (Osteuropa, Heft 3, 1952, стр. 186) Эгон фон Бадер указывает, что «до сих пор в честь Ленина и Сталина переименовано приблизительно по 70 городов, сел, округов и городских районов, в честь Кагановича – 35, Молотова – 30, Дзержинского и Ворошилова – по 24, Калинина – 23 и т. д.» (Перевод наш. – Ф.).

В то время как советы совершенно безудержно переименовывали города и села в честь далеко не утвердивших себя в истории людей, еще более типичным оказалось повторное, поспешное и скандальное переименование, связанное с «развенчанием» многих как живых, так и мертвых революционных вождей, отнесенных сталинской кликой в пресловутую рубрику «врагов народа». Так, ранее переименованная в «Троцк» Гатчина стала «Красногвардейском», а Елизаветград, бывший с 1924 г. «Зиновьевском», стал «Кировоградом».

В этом отношении очень показательна и судьба города Баталпашинска, в свое время переименованного в «Сулимов» в честь бывшего председателя Совнаркома РСФСР (позже «ликвидированного»). Затем город был назван «Ежово-Черкесск», когда же всемогущий глава НКВД также попал в опалу, имя его исчезло и из названия этого города, ставшего просто «Черкесском».

Аналогичное можно сказать и о Гришино (в Донбассе), сперва переименованном в «Постышев», а затем в «Красноармейск», и о Енакиево, в том же Донбассе, бывшем одно время «Рыково» и переименованном в 1936 г. в «Орджоникидзе».

Что касается городов, получивших имя только что упомянутого и в свое время очень популярного наркома тяжелой промышленности, то, хотя С. Орджоникидзе и не был объявлен врагом народа, но все города, названные в его честь, были постепенно переименованы. Так, Орджоникидзе (Владикавказ) стал «Дзауджи-кау» (древнее местное название). В отношении равноименного города в Донбассе большевики предпочли вернуться к старому названию «Енакиево», по имени одного из крупнейших шахтовладельцев (!), чем оставить за ним имя члена Политбюро. Орджоникидзеграду было возвращено старое название «Бежица», а Серго (имя и партийная кличка Орджоникидзе) – «Кадиевка».

Нестойкость благонадежности политических деятелей содействовала более нейтральному переименованию городов в память героев-летчиков: Бердянск – Осипенко (с 1939), Надеждинск-на-Урале (быв. Кабаковск, с 1935 по 1939) – Серов, Оренбург – Чкалов (с 1939), Патриаршее – Водопьяново, Лосиноостровская – Бабушкин; ученых: Ораниенбаум – Ломоносов, Козлов – Мичуринск, Колтуши – Павлов, писателей: Нижний-Новгород – Горький (с 1932), Детское Село (до Революции «Царское Село») – Пушкин, с. Грешнево – Некрасово, Чембар – Белинский, Спасск – Беднодемьяновск, ст. Усть-Медведицкая – Серафимович, Середа – Фурманов и т. д.

В последнее время появилась тенденция даже возвращать к жизни старые названия. Так, например, Красногвардейск снова стал Гатчиной, а Слуцк – Павловском. В Киеве главная улица, связанная с историческим событием – Крещением Руси, долгое время называвшаяся улицей Воровского, стала опять «Крещатиком».

Г. Климов в своей книге «В Берлинском Кремле» (Посев, № 22, 1949) рассказывает, что «по постановлению Ленинградского Совета, все важнейшие исторические улицы и площади Ленинграда были снова переименованы (в 1944-м – Ф.) – им вернули их дореволюционные имена. Невский проспект из «Проспекта 25-го Октября» снова стал Невским. Марсово Поле снова стало Марсовым (из «Площади Жертв Революции» – Ф.). Мы смотрели на всё это и только диву дивились. Наверное скоро и колхозы отменят».

Как мы видим из вышеприведенных примеров, война 1941 – 45 вызвала новый зигзаг и в топонимике. Возрождение исторических традиций русского народа приводило даже к унижению авторитета «вождей революции», как это мы можем наблюдать в возвращении городу Ворошиловск его старого названия «Ставрополь».

Столица ликвидированной в 1943 г. за сотрудничество с немцами Калмыцкой ССР – «Элиста» была переименована в «Степной». Однако подобная русификация распространилась и на «не провинившиеся» республики: так, например, среднеазиатский город «Пржевальск», в свое время переименованный в «Каракол», стал снова Пржевальском.

Еще более интенсивной оказалась русификация географических названий в завоеванных во Второй мировой войне землях, как на Западе, так и на Востоке:

Гейнрихсвальде – Славск

Гумбиннен – Гусев

Инстербург – Черняховск

Кенигсберг – Калининград

Нейгаузен – Гвардейск

Пиллау – Балтийск

Прейсиш-Эйлау – Багратионовск

Тильзит – Советск

Фридланд – Правдинск

Найосн – Лесогорск

Сиритору – Макаров

Тойохара – Южно-Сахалинск

Хонто – Невельск и многие другие.

Русификации подверглись не только названия захваченных городов, но и своих исконных. Так советы дополнили русификацию, начатую еще царским правительством в Первую мировую войну (Санкт-Петербург – Петроград), переименовав знаменитый дворец и его окрестности из Петергофа в «Петродворец» (1944), а Шлиссельбург в «Петрокрепость» (в том же году).

Вообще советы оказались более истыми русификаторами, чем царское правительство: так, они переименовали города с нерусскими названиями во вновь присоединенных частях Финляндии и Румынии, придав им чисто русский характер:

Кексгольм – Приозерск

Териоки – Зеленогорск

Аккерман – Белгород-Днестровский и т. д.

Глава V. «БЛАТНЫЕ» ЭЛЕМЕНТЫ СОВЕТСКОГО ЯЗЫКА

Мы уже говорили о том, что основными контрастными особенностями советского языка явились: с одной стороны, нагнетание в обыденной речи и особенно в газетах массы книжных терминов, в большинстве своем варваризмов, с другой стороны, утверждение в обиходе и проникновение в литературный язык арготизмов – специальных терминов, в первую очередь воровского языка.

Первые годы Революции не ознаменовались демократизацией языка в лучшем смысле слова; нельзя сказать, что новые формы, преимущественно лексики, стали доступнее народу, больше ему сродни. Наоборот, простой человек понимал несравненно лучше язык классиков – Пушкина, Гоголя, Толстого, Чехова и др., чем набор чуждо звучащих политических фраз, в которых очень часто не разбирались и сами произносящие или пишущие их. Недаром А. Селищев, останавливаясь на этом явлении, цитирует «Правду» (№ 288, 1924):