ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ
Змей уходил под облака
(Так в высоте душа летала),
Нить гнулась, дергала слегка
(Как бы звала издалека),
Воздушной жизнью трепетала.
Я небо осязал рукой,
Его упругое теченье, —
Постиг лазури назначенье,
Ее двусмысленный покой.
Вдруг что-то лопнуло. Беда
Открылась разуму не сразу, —
Еще бумажная звезда,
Катясь, взлетала иногда, —
Лгала неопытному глазу.
Змей падал, падал — меж домов,
Меж разных вычурных строений, —
Нравоучение без слов
Для праздных городских умов,
Для внеслужебных настроений.
Я горестно смотрел туда,
Привычно строил наблюденья,
И вся воздушная среда
Как бы ждала его паденья.
Не закрепленный бечевой,
Он странным телом инородным
(Каким-то пьяницей свободным)
Скитался в синеве живой, —
Быть может, ангелом безродным
Летел по ломаной кривой.
1944
* * *
В трубе большого телескопа
Ученый высмотрел звезду;
Ее маршрут — Земля, Европа.
И вот она в большом саду.
Прелестный шар голубоватый,
Еще в космической пыли,
На нем узор замысловатый
Морей прозрачных и земли,
В пустынной бухте — корабли.
Сбежались дети, закричали
На сотни разных голосов, —
Им няньки строго запрещали
Касаться странных парусов.
И нехотя смотрел на это
Расстроенный городовой, —
Меж роз поломанных — планета
Блистает свежей синевой —
Тогда старуха-от-уборной
Из выскобленного угла,
Прихрамывая, птицей черной
К планете чуждой подошла.
Мигнула выцветшей ресницей
И на глазах у детворы
Вдруг тыкнула вязальной спицей
В склон огнедышащей горы.
Шар дрогнул в пламени лазурном,
Рванулся, откачнулся прочь, —
И между солнцем и Сатурном
Надолго воцарилась ночь.
1944
ДВОЙНИК
Весенний ливень неумелый,
От частых молний днем темно,
И облака сирени белой
Влетают с грохотом в окно.
Земля расколота снаружи,
Сосредоточена внутри, —
Танцуют в темно-синей луже
И лопаются пузыри.
И вдруг, законы нарушая,
Один из них растет, растет,
И аркой радуга большая
Внутри его уже цветет.
Освобождаясь понемногу
От вязкой почвы и воды,
Он выплывает на дорогу,
Плывет в бурлящие сады.
И на корме его высокой
Под флагом трепетным возник
Виденьем светлым иль морокой
Мой неопознанный двойник.
Я рвусь к нему, но он не слышит,
Что я вослед ему кричу, —
Под ним сирень как море дышит,
В своих волнах его колышет
И влажно хлещет по плечу.
1944
ОЧКИ
На письменном столе блистают
Очки в оправе роговой,
Там люди весело взлетают
И падают вниз головой.
Там плещется окно цветное,
И дверь косая, как крыло,
Законам физики назло,
В пространство выгнута иное.
Лучистая цветет среда
Меж нами и заветной дверью, —
Взойдем (иль спустимся) туда,
Навстречу снам и суеверью.
Там ярко оперенный змей,
Предчувствуя грехопаденье,
Покажет чудное виденье
Душе взволнованной твоей.
И в жарком фокусе стекла
Возникнет лик знакомо-странный,
И ваза посреди стола
С букетом зелени туманной, —
И кресло, крытое чехлом,
На спинке тронутое молью, —
Мир, переполненный теплом,
Любовью и привычным злом,
Весь освященный нашей болью.
1944
* * *
На пыльной площади парад,
Все улицы полны народа, —
Весенний ветер и свобода
В пустынный удалились сад.
Там полдень в синеве прохлады
Горстями солнце раздает,
Он весь щебечет и поет
От карусели до эстрады.
Он мачту белую свою
Украсил флагом горделивым,
Он, как разбитую ладью,
Качает утлую скамью
С каким-то пьяницей счастливым.
И вдруг подхваченный волной,
Слегка скрипя на поворотах,
Сад уплывает в мир иной,
Лежащий на иных широтах.
И, различимые едва,
Земли невидимой предтечи,
Дымятся, как большие свечи,
На горизонте острова.
Предчувствуя их приближенье,
Бродяга открывает глаз;
Его смущает, в первый раз,
Морское головокруженье.
Мир непривычно изменен,
Ветвистый мрак струится рядом —
Над медленно-шумящим садом
Таинственный проходит сон.