1953
* * *
День завершен, как следует, как надо, —
Не хуже прочих календарных дней, —
Я ухожу из пасмурного сада
Без горечи, но, может быть, грустней.
У выхода поскрипывают глухо
Два дерева в последнем свете дня, —
Из всех прельщений памяти и слуха
Лишь этот звук доходит до меня.
На улицах темнеет понемногу,
Блеснул фонарь мечтательно, и вот —
Лег черной тенью на мою дорогу
Узор географических широт.
Меридиан таинственной чертою
Их пересек, слегка наискосок, —
О, как хрустит под медленной пятою
Туманами пропитанный песок!
И в шорохе ночного приближенья
Я различаю дальнюю струну,
Ночной земли бессонные движенья,
Земной полет в ночную глубину.
Старинный мрак взволнованно и страстно
Глушит бродяг невнятные слова,
И дрожь витрин несмело и напрасно
Мне радугой летит на рукава.
1953
* * *
Над дверью вычурной фонарь
Сворачивает в ветер шею,
Табачный дым, лесная гарь —
Не разобрать, что там за нею.
Старинной улицы мечта
Румянцем новым подогрета,
Но так чиста, но так чиста
На мостовой полоска света. —
И, спотыкаясь на ходу,
В порыве дружбы откровенной,
Прохожим вслух белиберду
Старик читает вдохновенный.
Его неверная рука
Подчеркивает ритм убогий,
Бездарный стих издалека
Чахоткой пахнет и берлогой.
О, ты завидуешь ему,
Его с рожденья мертвой славе, —
Ступай за ним. В притон, в тюрьму,
Навстречу драке и облаве.
Скорей безумца догони, —
И если он тебя прогонит,
Столб телеграфный обними,
И столб в ответ тебе застонет.
1955
ТУМАН
1
На Эйфелевой башне флаг
Уже неразличим в тумане.
Я снова замедляю шаг,
Ощупываю ключ в кармане.
Молчаньем влажным на меня
Тускнеющая Сена веет.
Тень вечереющего дня
Меня сметает и жалеет.
Но в одиночестве моем
Я не забыт и не оставлен —
Я с этой башнею вдвоем
Речным туманом обезглавлен…
Иду и листьями шуршу,
В воде их провожаю взглядом,
И новым счастьем не спешу
Встревожить то, что дышит рядом.
2
Туманной ночью вдоль канала
Бреду без цели, не спеша,
И кажется мне: вдруг устала
Под легким пиджаком душа.
Вся жизнь моя за мной шагает,
И каждый год — как эта тень,
Что отстает иль забегает,
Но всё со мною, ночь и день.
Я провожатых не считаю,
И одинокий, как туман,
Лишь напеваю и мечтаю
О корабле из дальних стран.
И сырость мартовская нежно
Мне грудь и плечи серебрит.
И так печально, так прилежно
Фонарь на площади горит…
3
Во всех садах приглушены,
Оголены деревья снова.
Дома и улицы черны,
Нигде ни возгласа, ни слова.
На фонарях висит туман
Иль чахнут розы дождевые.
На старой площади фонтан
Решетки сторожит кривые.
Пустынной ночи тишина,
Пустынное очарованье…
За шторой каждого окна —
Предчувствие иль расставанье…
Я тяжбы с прошлым не веду,
Не упрекаю, не вздыхаю —
Гляжу на дальнюю звезду;
И отдыхаю. Отдыхаю.
ВОЗДУШНЫЙ ЗМЕЙ
Моей жене
* * *
Стоим, обвеянные снами
(Так молча сердце отдают),
И камни пыльные под нами —
Как птицы райские поют.
Нас тесно обступили люди,
И чей-то хрипловатый бас
Толкует о поддельном чуде,
О суеверье и о нас.
Но грубых окриков не слыша,
Мы видим небо над собой,
И вдруг — летим. Всё выше, выше,
В эфир прозрачно-голубой.
И в восхождении высоком
С воздушно-солнечных дорог
Глядим, уже бессмертным, оком
На тех, кто улететь не мог.
1944