Превосходство римской военной организации было основано на том, что можно было сосредоточить в одном месте большие массы войска и правильно их питать, передвигать и поддерживать дисциплину. Этого всего галлы не умели. Не римская храбрость, которой у них было не меньше, но римская масса подавила их, - и опять не потому, что эта масса количественно была больше, но потому, что масса галлов была неподвижна, мертва. Римская культура победила варварство, так как привить большим массам подвижность - это большое искусство, основанное на высокой культуре; этого варварство не имело. Римское войско было не просто массой, а организованной массой, и ввиду этого являлось многообразным живым организмом. Для этого нужны были не только солдаты и оружие, всадники и пехотинцы, не только легаты, трибуны, центурионы, легионы, когорты, манипулы, центурии, дисциплина снизу, командование сверху, авангард, арьергард, патрули, донесения, лагерное расположение, но нужен был и квестор (казначей) со своим аппаратом служащих и контролеров; нужны были инженеры с их инструментами и уменьем наводить мосты, строить тараны, сооружать валы, блокгаузы, орудия и корабли; интенданты - с их повозками; нужна была армия поставщиков с их агентами; врачи и лазареты, магазины, цейхгаузы, арсеналы, кузнецы и, наконец, глава всего - вождь, в котором природная сила должна была сочетаться с эластичностью и тонкостью духа и рассудка, развитого в сфере высокой культуры, чтобы быть в состоянии все постигать и своей единой волей все и всех направлять.

 Все указанные обстоятельства затемняются представлением, будто галльское войско, побежденное Цезарем, превосходило его значительно численностью. Если Цезарь рисует нам свою победу в таких тонах, то мы не должны быть на него за это в претензии, так как победа меньшего числа людей над большим является в глазах толпы геройским подвигом и создает представление о стратегической гениальности. Проникнуть сквозь эту оболочку к ядру является делом научного исследования, причем познание сути не следует понимать как умаление талантливости исторически великого римского полководца, - наоборот, только таким путем мы доходим до истинного познания. Когда мы узнаем о том, что 70 000 чел. победило 300 000, у нас создается представление о храбрости и о силе, но это еще не настоящее познание. Лишь после того, как мы узнаем, что один галл равен одному римлянину, а 10 000 галлов равны 10 000 римлян, в нашем представлении вырастает данная Цезарю стратегическая задача, - и тут-то мы приходим к заключению, что не только Цезарь победил Ариовиста и Верцингеторикса, но и что Рим победил германцев и галлов, а культура - варварство.

 Для того чтобы дойти до такого признания, надо было снизить авторитет Цезаря как бытописателя; многие ученые не примкнут к этой критике, которая требует таких же признаний в отношении Цезаря, как и в отношении Геродота, и выразят ей принципиальное недоверие. Поэтому надо рассматривать как большую удачу, что у самого Цезаря имеется цитата, где он дает точное соотношение сил и тем помогает критике фактов. Описывая самое тяжелое поражение, которое его войско пережило в Галлии, когда эбуроны уничтожили 1 S римских легиона, он прибавляет, что по численности и по храбрости противники были равны, но римляне были покинуты и начальниками, и счастьем (V, 34). Исследователи уже давно обратили внимание на то, что эта фраза находится в противоречии со всеми описаниями. Гелер ("Philologus", т. 31, 1872 г., стр. 512) называет эту цитату "бессмысленной". "Как, - говорит он, - римляне были по численности воинов равны галлам? Неужели эбуроны, не имея численного перевеса, вышли бы в поле и осмелились бы напасть на один из самых укрепленных лагерей; неужели, невзирая на тяжелый пятилетний опыт войны, они посмели бы атаковать римское войско, равное им по численности? Ни один военный не поверит этому; только школьников можно в этом убедить!.."

 Вместо "они не уступали нам ни в храбрости, ни в числе сражавшихся, но были покинуты начальниками и счастьем" он читает "они сражались храбро и упорно", а Мейзель в своем издании предлагает вариант: "они сражались храбро и были многочисленны". Мы со своей стороны признаем, что именно в этой фразе кроется истина, - что эбуроны могли собрать среди рыцарства и ополченцев 9 000 чел., т.е. столько же, сколько имел римский корпус: мы не отбрасываем исчислений Цезаря, но только отбираем необходимые данные среди его же разноречивых указаний. Но примем аргументацию Гелера и подойдем к решению задачи с другого конца: так как Цезарь сам говорит, что равная по числу группа галлов победила римлян только потому, что начальство бросило последних, то не может же быть, чтобы в других сражениях римляне побеждали противника вдвое и даже чуть не вчетверо многочисленнее их. Цезарь сам сообщает все это нам и своим согражданам. Римляне привыкли получать гиперболические вести о победах, - как, например, от Суллы, который при Херонее победил 120 000 чел., имея сам 16 500 чел. и потеряв при этом всего 12 чел.; или от Лукулла, который при Тиграноцерте победил 250 000 чел., в том числе 55 000 чел. конницы, имея всего 14 000 воинов, причем 5 чел. было убито и 100 ранено. Все эти цифры кажутся скромными в сравнении с 13 000 греков, которые, по Ксенофонту или согласно его интерполятору, победили 900 000 персов при Кунаксе. Все это доказывает, что римляне так же, как и греки, находились в отношении войск варваров под каким-то численным гипнозом, который затуманивал даже самые светлые умы. Возможно, что Цезарь находился под обаянием таких представлений. Мы во всяком случае можем принять из всех его указаний о численности галльских и германских войск только сведения об эбуронах и обсуждать римские и варварские методы ведения войн, положив в основу то обстоятельство, что каждый солдат в отдельности равен по качеству своему противнику.

Осознать все это так важно, что я хочу еще раз сформулировать свою мысль.

 Общепринято считать, что варварское войско было массовым. Мы, наоборот, доказали, что варвары не могли дать массового войска. Даже там, где масса боеспособных мужчин имелась в наличии, как в Галлии, составить массовое войско было нельзя: не умели ни передвигать, ни оперировать им. Способность передвигать человеческие массы есть продукт культуры. Человеческие массы - не мертвый материал, который при помощи грубой силы можно по желанию громоздить один на другой. Чтобы создавать массы, нужно уметь расчленять их и организовывать. Победа посредством масс кажется с первого взгляда победой благодаря физической силе, что при некоторых обстоятельствах и бывает; но если масса слишком велика, то надо приписать победу организующему и руководящему началу.

* * *

 Все эти мысли я изложил, добавив некоторыми новыми выводами и примерами в своей речи "Дух и масса в истории" ("Geist und Masse in der Geschichte", "Preus Jahrb.", т. 147, стр. 193, 1912 г.), а затем - в одной из целой серии лекций, которые я читал в 1913 г. на английском языке в Лондонском университете. Они появились под названием "Numbers in history" у Hodder Stoughton в Лондоне.

Глава VI. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В ИТАЛИИ И ИСПАНИИ.

 Как мы видели на примере Цезаря в Галлии, стратегия должна уметь уклониться от сил противника и противопоставить свою силу его слабости. Точно так и поступал Цезарь в гражданской войне; но эти же методы надо было применять здесь иначе, так как и условия войны были иные. Устраивать укрепленные лагери, правильно довольствоваться, занимать выгодные позиции и производить маневры римские противники Цезаря умели так же хорошо, как и его войско. Что касается материальных преимуществ, то тут они настолько были больше, чем у автономного военачальника, что власть имущие в Риме не верили даже в возможность этой войны. Цезарь отдал из своих 13 легионов два Помпею и оставил себе 1171. Помпей имел в Испании 7 старых опытных легионов, а в Италии, кроме двух легионов Цезаря, еще и третий в периоде формирования; за этими силами, почти равными силам Цезаря, стояла вся масса римского государства со всеми вспомогательными средствами, так что легионы можно было формировать по желанию в любом количестве. Единственным преимуществом Цезаря (кроме симпатий широких народных кругов, выразителем демократических принципов которых он являлся) было то, что силы противника еще не были сосредоточены. Разъединить их, как бельгов, если бы они соединились, уже не было возможности; еще меньше можно было рассчитывать на то, что Помпей не сумеет свои многочисленные массы сосредоточить в одном пункте, если дать ему на то время. Следовательно, Цезарь мог надеяться победить при том условии, если он нападет на противника раньше, чем имеющиеся силы соединятся, а вновь образующиеся - присоединятся к ним. Цезарь, находясь во главе только одного легиона в Верхней Италии, повел переговоры с Помпеем, так что последний еще не считал пока нужным спешно снаряжаться. Но Цезарь успел стянуть еще два легиона и напал на противника. Эти три легиона со вспомогательным войском составляли около 20 000 чел. и могли дать в данный момент Цезарю в Италии перевес над противником. Правда, Помпей имел тоже 3 легиона на полуострове, но два из них были старые легионы Цезаря, и Помпей не настолько доверял им, чтобы направить их против их старого полководца; третий же легион являлся небоеспособным, новообразованным. Почти без сопротивления прошел Цезарь всю Италию. Вновь составленные Помпеем когорты распылились, перешли к Цезарю или, попав к нему в плен, перешли на его службу. Сенаторы-оптиматы, во главе с Помпеем, бежали в Грецию.