Ян не спеша пошел к центру через площадь Толстого по одноименной улице на Соборку. В сквере, где всегда собираются болельщики футбола, постоял, послушал, как до крика спорили о вчерашнем проигранном матче. Пошатался вокруг, мужиков играющих в шахматы и решил пойти вниз по Дерибасовской.

Летом, особенно в вечерние часы, когда спадала жара, Дерибасовская была забита людьми. Это были отдыхающие и одесситы, любящие погулять по колоритной улице. По этой улице не ходят, а как говорила одна знакомая Яну коренная одесситка преклонного возраста, по ней гуляют не спеша.

Ян вышел на угол к Центральному гастроному и посмотрел вниз, в сторону ЧМП. Перед ним расстилалось сплошное людское море, состоящее из множества голов. В такой многолюдности ему особенно хорошо думалось. Он пошел вниз по улице. Он шел медленно, стараясь не сталкиваться ни с кем, тщательно обходя людей, деревья, киоски и афишные тумбы. В голове его крутилась мысль о подмене людьми в отношениях настоящих ценностей на низкие, меркантильные, губительные страсти. Он вспомнил о Елене… Васильевне, затем мысль перекинулась на взаимоотношения его родителей, он мучительно пытался вспомнить, хоть какие-то случаи проявления их взаимной любви.

Кто-то наступил ему на ногу и не извинился. Ян попытался найти в толпе этого хама, чтобы высказать своё возмущение, но с удивлением обнаружил, что он идет не вниз по Дерибасовской, а вверх по двору школы. То, что это школа, он понял, потому что вокруг в основном были дети в школьной форме, с пионерскими галстуками. Один из таких ретивых пионеров и наступил ему на ногу. Ян не стал делать ему замечание, это вряд ли помогло бы, к тому же он обнаружил, что идет по двору своей родной школы, которой отдал десять лет. Он стал оглядываться, пытаясь обнаружить знакомые лица. Человеческая река вынесла его на спортплощадку, которую обычно использовали для массовых мероприятий, вроде последнего и первого звонка. Пионеры побежали занимать свои места на линейке, а Ян встал в толпе родителей, расположившихся по обе стороны от трибуны. Наконец рядом с трибуной он заметил знакомые лица директора, завуча. Посреди построения всех учеников в форме буквы «П», встала шеренга первоклашек.

Ян рассматривал первоклашек, выглядели они странновато. Его взгляд уперся в женщину, несомненно, он не мог ошибиться — это его первая учительница Раиса Гавриловна. Странно, она ведь ушла на пенсию еще лет пять назад. Он начал искать в шеренге первоклашек других учителей и нашел знакомые лица. Учителя были все те же, которые учили в параллельных классах, когда он был первоклассником. Ян быстренько пробежал глазами по первому классу «А» во главе, которого стояла Раиса Гавриловна. Правильно, вот стоит его друг Юрка, вот Мишка, вот толстяк Сашка, девчонки все как на подбор, красавицы, только совсем маленькие, семилетние.

Ян начал искать себя в шеренге, но его там почему-то не было. Он пробежался глазами по другим классам, но там его тоже не было. Сердце Яна стиснула железная рука: «Его нет здесь, почему»? Ян очень хорошо запомнил тот день первого сентября, когда родители в первый раз отвели его в школу. Кое-что, конечно, забылось, но отдельные детали крепко закрепились в памяти, например, он, точно помнил место где он стоял на линейке. Рядом стоял Мишка, с другой стороны была стойка волейбольной площадки, на которую во время уроков физкультуры вешают сетку, а за ней стояли близняшки соседки в накрахмаленных белых фартуках.

Ян снова нашел первоклассника соседа Мишку, но рядом с ним стоял незнакомый мальчик, толстощекий и нахмуренный. Рядом с этим толстощеким была волейбольная стойка, а за ней действительно стояли близняшки. Ян растерянно посмотрел по сторонам, пытаясь найти ответ увиденному.

Мероприятие проходило по неизменному годами плану, пламенные речи с трибун сменились десятиклассниками, которые вышли в центр к первоклашкам. Каждому из них вручили по книжке и под красивый школьный марш будущие выпускники повели малышей в класс.

Проходя мимо трибуны, один из десятиклассников, громко сказал, обращаясь к завучу:

— Анна Максимовна, я же говорил, что у меня будет двое.

Та сменил строгость на лице на улыбку. Все десятиклассники вели по одному первокласснику, и только этот бедовый парнишка вел двоих. В одной руке у него была рука Мишки, а в другой — рука толстощекого. Яна бросило в холодный пот. Он очень хорошо запомнил эти слова. Так говорил десятиклассник, который вел их с Мишкой в класс, в их первый класс.

Ян бросился к завучу и, наверное, не очень вежливо, но настойчиво спросил:

— Анна Максимовна, в первом «А» есть Ян Ракита?

— Ракита есть только не Ян, а Вова, а вы собственно кто?

— Нет, нет ничего, извините, — Ян выставил перед собой руки, одновременно извиняясь и защищаясь. Завуч его не признала. Она его просто не знала, не могла знать.

За первоклассниками постепенно стали расходиться и родители. Толпа увлекла ошарашенного Яна. Он вышел за ограду школы и стал рассматривать всё вокруг. Казалось бы, прошло всего тринадцать лет, а как сильно всё изменилось. Деревья теперь выросли, когда он шел в первый класс они были намного меньше. «Теперь», Ян поймал себя на мысли, что такое для него «теперь»? Сейчас и здесь — там, где его не было, но сейчас он есть или в Одессе на Дерибасовской, где он только что был?

Совсем рядом он услышал голоса. Незнакомая женщина спрашивала у мужчины:

— Ты сейчас прямо на работу? Я забегу домой, а потом к одиннадцати надо Вовочку забрать. Не задерживайся хоть сегодня, я испеку торт, отметим Вовочкин «первый раз в первый класс».

— Да, я прямо на работу. Постараюсь пораньше, но ты, же знаешь, как сейчас у нас? Так что извини, как получиться, — голос мужчины был очень знакомым.

Мужчина поцеловал женщину в щечку и быстрым шагом, мимо Яна пошел к автобусной остановке. Он прошел мимо, они едва не коснулись друг друга рукавами. Он прошел мимо, не обратив никакого внимания на Яна. Этот мужчина был его отец.

На трамвайной остановке, на Пересыпи старушка продавала цветы. Яну всегда нравились цветы, но дарить их девушкам он никогда не пробовал. Сегодня вечером у него рандеву с Кариной, придти на свидание с букетом — это будет сильно. В общаге, конечно, могут засмеять. Ян не припоминал, чтобы когда-нибудь, кого-нибудь видел в коридоре общежития с цветами, даже девчонок.

Но эти цветы ему очень понравились, он не знал их названий, только вспомнил, что такие, же росли в цветнике у матери. Раздумывал он недолго, терять ему всё равно нечего, его и так считают странным, так что, если будут считать еще более странным, вряд ли это радикально изменит ситуацию.

В притихшем после семестров общежитии Ян появился с небольшим букетиком в руках. Вечный страж — Ксения Ивановна зевала от скуки на вахте. Увидев Яна, она оживилась:

— Ракита, ты, что жениться собрался?

— Я и рад бы, Ксения Ивановна, невесты у меня нет, может, подскажете кого?

— Вам еще подсказывать, охальники, тягаете тут этих девок-практиканток.

— Фу, Ксения Ивановна, как вы можете так говорить? У нас исключительно нежные, дружеские чувства. В театр их водим, в музей, в картинные галереи, сегодня вот в кино. Фестиваль французского кино у нас в городе, не слыхали?

— Ракита, что ты мне мозги пудришь? Я вас как будто не знаю? Вам бы только винища нажраться и девок пощупать, а ты: театры, музеи, фестиваль.

— Обидно мне, Ксения Ивановна, что вы столько лет служите в этом храме науки и так плохо думаете о его воспитанниках. Мы здесь изучаем высокие науки и устремления наши высоки, вот цветы для девушки купил, а вы говорите: винище, девок щупать. Недооцениваете вы нас.

— Ну, ты всегда был немножко с придурью, но не радуйся, далеко от своих дружков не ушел. Думаешь, я не вижу, как ты со «Стекляшки» бутылки таскаешь?

— Как говорил великий древний латинский мыслитель Плиний Старший: «In vino veritas — истина в вине». Как же нам убогим не следовать по стопам великих?