— Ты правильно поступила, — внезапно вырвалось у Времени.

Это были первые слова одобрения, которые я вообще услышала у строгой сущности. Мои брови недоуменно поползли вверх, и я пытливо взглянула на полупрозрачную фигуру.

— Но твое появление в этой эпохе вообще неправильно, — Время тут же опомнилось и напустило на свое идеальное лицо выражение строгости.

Я слабо улыбнулась, но что-либо сказать так и не решилась. Мы продолжали дружно смотреть, как я торопливо лезла наверх после финальной фразы прощания с призрачным Дэниэлем. Все это здорово напоминало старый фильм, который можно было смотреть ни один раз. Жаль только, что его официальный визит так и не состоялся. Боль с новой силой обожгла мое сердце, а на глазах начали закипать горячие слезы. Горький комок застрял в горле, и я все никак не могла его сглотнуть.

— Все, думаю достаточно показывать тебе эту сцену, — внезапно нарушило тишину Время.

Фигура сменила серебристый оттенок балахона на синий. Спустилась на поверхность облака, а также поменялось выражение блеклого лица. Я оторопело взирала на сущность и ничего не понимала. Выражение суровых и непоколебимых глаз смягчилось.

— Откуда такие милости? — прошелестела я, стараясь не срываться на грубость.

— Ты очень страдаешь, когда видишь эту сцену, — просто отозвалась Время, хмуря изящные белесые брови. — Мне нужно, чтобы ты наконец-то поняла, как важны для меня Часы Времени, а вместо этого я просто мучаю тебя… и безрезультатно.

— Да ты что?! — зло прошипела я, повышая на каждом слове голос и незаметно для нас двоих переходя на "ты". — А то, что меня мучили этот последний месяц — это было для профилактики?! Или может болезнь отца настоящей Габриэль тоже наказание за проваленное дело в доме Баринского?

— Не кричи на меня, смертная, — зашипело Время, волосы взвились ореолом над головой.

Теперь Время отдаленно напоминало Медузу Горгону. Брови нахмурились, а глаза запылали расплавленным серебром. Внезапно поднявшийся ветер, окатил меня с ног до головы ледяным холодом. Мурашки пробежались по коже, и было такое чувство, будто я стою, в чем мать родила, на сорокаградусном морозе.

— Хватит! — прошептала я непослушными губами, чувствуя, как зубы отбивают дробь.

Холод прошел также внезапно, как и начался. Я горько взглянула на Время и лишь только сокрушенно покачала головой.

— Имей чуточку уважение ко мне, смертная, — примирительно отозвалась серебристая фигура. — Я ведь много не прошу…

Тон его звонкого голоса был практически примирительным и извиняющим. Время сегодня однозначно меня удивляло. Хотя последняя неделя снов вообще была удивительна во многом…

— Конечно, ты просишь всего лишь Часы Времени, — тихо сказала, я больше обращаясь к самой себе, нежели к фигуре, стоящей рядом со мной.

— Да, верно, Эля, — прошелестело над самым моим ухом Время. — И думаю, тебе пора уж заняться чем-то полезным, чем продолжать жалеть себя.

— И чем же? — лениво поинтересовалась я, усаживаюсь прямо на облако, а ощущение было такое, будто я провалилась в мягкую перину.

Сцены месячной давности уже прекратились, и теперь внизу простиралась поверхность планеты с высоты птичьего полета. Даже мимолетный взгляд вниз дарил неприятные ощущения и легкое головокружение.

— Почему ты не используешь то, что тебе рассказала Мария? — голос Времени шелестел практически рядом с моим ухом, а сама фигура продолжала маячить в двух метрах от меня.

Я удивленно моргнула и выдохнула:

— А что она сказала такого… Ты знаешь! Откуда?

— Ну…. Я — могущественное существо. Ты постоянно забываешь об этом, — небрежно отмахнулась фигура…

— А-а-а-а, точно! Ты знаешь все! — спохватилась я. — Все мысли и чувства.

— Верно, — слишком спокойный голос Времени, лишенный всех эмоций. — Я вижу, что ты боишься, а это нормально для смертных. Ты опасаешься за здоровье Николы Миллера — у тебя доброе сердце. В твоем сердце живет любовь к Дэниэлю Баринскому. А это, между прочим, уже большая ошибка.

— Хватит, — перебила я, мечтая скрыться от пронзительного взгляда столь могущественной сущности.

У меня не было никаких сил бороться с призрачной фигурой. Я лишь беспомощно закрыла лицо ладонями, старясь унять бешеное сердцебиение при звуках имени князя.

Внезапно Время криво улыбнулось и примирительным тоном пробурчало:

— Ты должна понять, что твоим чувствам тут не место. И Дэниэль Баринский не должен был тебя любить… Он вообще никого не должен был любить…

— Но они есть, и я ничего не могу с этим поделать, — воскликнула я, пытаясь унять дрожь в пальцах.

Тонкие губы Времени скривились в презрительной гримасе, но его ровный голос был холоден, как мартовские воды реки:

— Этим вы, смертные, слабы и уязвимы, ибо чувства — это всегда слабость.

— Я не считаю, что любовь это слабость! — возразила я, устало прикрывая глаза. — Это величайший полет двух душ. Это блаженство и ужасная боль, когда твоя половинка не рядом…

— Забавно, но теория половинок действительно действует. Уж мне точно знать, — гордо отозвался стальной нечеловеческий голос.

Порыв невидимого ветра и Время уже сидит рядом со мной, поджав под себя ноги. Синий балахон, расшитый золотистыми нитями, стекает на белоснежное облако, худые плечики обливают серебристые длинные волосы, а темно-серые глаза серьезно смотрят вдаль. Воцарилось долгое молчание, когда каждый из нас думал о своем. Казалось, что мы два закадычных друга, которым приятно не только поговорить, но и помолчать. Подобные посиделки были у нас в ходу лишь последнюю неделю, когда папеньке Габриэль стало хуже, а я не спала, сутками обхаживая больного с дочерней привязанностью. Но вот когда мне удавалось уснуть, то непременно попадала сюда, в компанию заскучавшего Времени. Мучения лишь продолжались в плане просмотра сцен на галечном пляже, остальные же вопросы на тему Часов прекратились. Могущественная сущность сменила тактику допроса на тягостное молчание, но в этот раз жестоко просчиталось.

В данный момент вовсе не хотелось говорить, а Время напряженно всматривалось во что-то видимое лишь только этим серым глазам. Внезапно идеальное лицо перекосила гримаса страшного удивления, затем лицо моментально сгладилось, а тяжелый взгляд воровато пробежался по моему лицу. Это Время пыталось понять — видала я что-то или нет. Пришлось сделать вид, что не видала.

— Так, что там насчет Габриэль Миллер?! — нетерпеливо напомнила фигура, резко меняя тему для разговора. — Тебе надобно найти эту девушку.

Я небрежно пожала плечами и отозвалась:

— Марфа знает, где настоящая графиня. Давно хочу ее найти.

— Значит, найди, Эля, — практически дружеским тоном советует мне Время, растворяясь в воздухе подобно Чеширскому коту.