В декабре 1963 года на пленуме ЦК в заключительном слове Хрущев прошелся насчет китайцев. Александр Трифонович Твардовский записал его слова: «Мне уже семидесятый, но я еще (некий петушиный жест)… (бурные аплодисменты, все даже встали — это в связи со словами о китайских расчетах). Они, китайцы, не против советской власти, не против даже партии нашей, даже ЦК, даже президиума в целом, а только против Хрущева. Они всякий раз, как объявляется наш очередной пленум, активизируются, всякий раз новая волна нападок на Хрущева. Словно надеются в информационном сообщении прочесть, что Хрущев, мол, выведен из состава пленума, снят…»

Не прошло и года, как надежды китайцев сбылись.

Мао Цзэдун мечтал превратить Китай в мощное военное государство, которое никогда больше не станет жертвой агрессии и будет играть ведущую роль в мировой политике. Мао верил в силу оружия. Еще 4 ноября 1938 года, выступая на VI пленуме ЦК компартии Китая, Мао произнес свой знаменитый афоризм: «Винтовка рождает власть». (Вообще-то это его соперник Чан Кайши, который прежде управлял Китаем, любил говорить: «Есть армия — есть власть», — так что Мао всего лишь переделал его формулу.)

Он стремился уравнять себя с великими державами психологически, сознавая слабость собственной военной машины. Доказывал, что не боится ядерного оружия, что смерть сотен миллионов китайцев не приведет к капитуляции страны, даже напротив, ускорит торжество коммунизма. На публике Мао демонстрировал презрение к ядерному оружию, повторяя, что «атомная бомба — бумажный тигр». «Американских атомных бомб, — пренебрежительно замечал он, — слишком мало, чтобы уничтожить всех китайцев». И при этом спешил обзавестись собственной бомбой.

Мало кто знал, что в те годы он чуть ли не каждое заседание высшего руководства страны открывал словами сожаления о том, что «у нас нет атомных бомб». Когда в провинции Гуанси нашли большие запасы урана, Мао пожелал увидеть образцы драгоценной руды. «Я разложил урановую руду на столе, — вспоминал министр геологии Лю Цзе, — и провел над ней счетчиком Гейгера. Счетчик затрещал. Председатель Мао рассмеялся, как ребенок, и сам взял счетчик, провел над рудой, слушая его треск. Когда я уходил, Мао задержал мою руку в своей и сказал: "Ах, Лю Цзе! Я хочу, чтобы вы знали: вы сделали то, что решительно изменит нашу судьбу!"»

Созданием ядерной бомбы занимался специальный комитет под руководством главы правительства Чжоу Эньлая. Мао боялся превентивных мер со стороны Соединенных Штатов: а вдруг американцы попытаются силой остановить китайскую ядерную программу? Американцы следили за ходом работ с помощью самолетов-разведчиков У-2.

1 августа 1963 года президент Джон Кеннеди предупредил мир: сталинистский Китай, нацеленный на войну, с ядерным оружием представляет самую большую опасность для мира со времен Второй мировой войны. На совещании в Белом доме Кеннеди попросил своих генералов обсудить идею бомбардировки с воздуха китайских ядерных объектов. Летчики доложили, что это практически неисполнимо.

После убийства Кеннеди новый президент Соединенных Штатов Линдон Джонсон обсуждал со своими помощниками другую идею: сбросить тайваньских диверсантов над китайским ядерным полигоном Лоб-Нор, чтобы они там все взорвали. Этот полигон был изолирован от остальной страны. Рабочие и инженеры, участвовавшие в ядерном проекте, годами жили здесь в глиняных хижинах и палатках и не видели своих семей. Что такое отпуск, в Китае не знали. Но и идея Линдона Джонсона отпала.

Весной 1964 года подчиненные доложили Мао Цзэдуну, что осенью можно будет провести первое испытание. На всякий случай он хотел заручиться поддержкой Советского Союза. Он написал неожиданно теплое поздравление Хрущеву по случаю его семидесятилетия, призвав к солидарности: «В случае мирового кризиса мы встанем плечом к плечу против нашего общего врага… Пусть империалисты и реакционеры дрожат перед нашим союзом».

Вот тут американцы и оценили возможности разведывательных спутников. Директор ЦРУ Джон Маккоун объехал руководителей европейских государств, чтобы их предупредить: вскоре Китай испытает ядерную бомбу. Он вспоминал: «Я рассказывал им, что Китай может взорвать свою бомбу в течение ближайших месяца-двух. Китайцы провели испытание через месяц. Европейцы смотрели на меня, как на пророка».

Первая бомба взорвалась 16 октября 1964 года на полигоне Лоб-Нор.

Первое ядерное испытание вызвало у китайцев невероятный восторг. Солдат без колебаний бросили прямо в эпицентр взрыва, чтобы доказать: китайская армия готова к войне с применением ядерного оружия. Испытание китайской ядерной бомбы сделало баланс сил еще менее предсказуемым. В Вашингтон прилетел премьер-министр Японии Эйсаку Сато. Его приняли президент Линдон Джонсон и министр обороны Роберт Макнамара. Сато умолял Соединенные Штаты в случае войны Японии с Китаем прийти на помощь и пустить в ход ядерное оружие.

Совершенно счастливый Мао сочинил короткое стихотворение:

По странному стечению обстоятельств, именно в эти дни в Москве убрали главного оппонента Мао — Никиту Хрущева. В Пекине это восприняли как двойной подарок…

Новый руководитель страны Леонид Ильич Брежнев попытался использовать смещение Хрущева для сглаживания противоречий и нормализации отношений с Пекином (см. «Исторический архив», 2006, № 5).

Послом в Пекине был Степан Васильевич Червоненко. До войны он был директором средней школы на Украине, ушел на фронт и был тяжело ранен при форсировании Днепра. В 1949 году окончил в Москве Академию общественных наук при ЦК партии. В Киеве новоиспеченного кандидата наук принял хозяин Украины Никита Сергеевич Хрущев и предложил должность заведующего отделом науки и вузов республиканского ЦК. Летом 1956 года Червоненко избрали секретарем ЦК компартии Украины, в октябре 1959 года отправили послом в Китай. Степан Васильевич попал в Пекин в трудные годы, когда стремительно ухудшались отношения с Китаем и к советским дипломатам стали относиться враждебно.

Через несколько дней после ухода Хрущева посол получил шифровку из Москвы: «Посетите т. Чжоу Эньлая и сообщите ему от имени ЦК КПСС и Советского правительства, что в Москве будут рады принять партийно-правительственную делегацию КНР на празднование 47-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Скажите, что в Москве согласны с тем, что поездка китайской делегации может послужить установлению контактов, обмену мнениями. Мы разделяем мнение ЦК КПК о том, что следует "делать шаг за шагом для улучшения советско-китайских отношений"… Исполнение телеграфьте».

Член постоянного комитета политбюро ЦК КПК Чжоу Эньлай возглавлял правительство Китая и фактически был в стране вторым человеком после Мао Цзэдуна. Чжоу Эньлай ответил советскому послу, что принимает приглашение на празднование Октябрьской революции, потому что «величайшее желание Мао» — улучшить отношения с Советским Союзом.

После снятия Хрущева и успешного атомного испытания в Пекине чувствовали себя увереннее, чем когда бы то ни было. Мао решил, что новые руководители в Москве помогут ему с ракетами. Бомба у него уже есть, но как ее доставить к цели?

Китайская делегация приехала. Но переговоры, продолжавшиеся четыре дня, оказались безуспешными. 14 ноября 1964 года Брежнев рассказал об этом на пленуме ЦК: «Ссылаясь на то, что генеральная линия КПСС остается неизменной, китайские товарищи отказались принять предложение о прекращении открытой полемики. Более того, они сказали, что если КПСС будет осуществлять курс XX съезда, следовать своей программе, то они не видят возможности для прекращения борьбы».

Кандидат в члены политбюро и секретарь ЦК коммунистической партии Китая Кан Шэн упрекнул Алексея Николаевича Косыгина за то, что глава советского правительства на приеме в Кремле 7 ноября любезно беседовал с американским послом. «Я, — заявил Кан Шэн, — покраснел, когда товарищ Косыгин подошел к американскому послу с дружественным жестом. Перед лицом империалистов он показал, что Советское правительство имеет в этом вопросе две позиции».