Принято подчеркивать, что ценности китайского общества отличны от западных не свобода и справедливость, а гармония и стабильность. Но уверенность в том, что Китай отвергнет либеральные ценности, игнорирует многие важные элементы китайской истории. Шесть десятилетий духовная и интеллектуальная жизнь в стране так или иначе подавлялась и ограничивалась. Но сегодня в Интернете кипят дискуссии. Общественная система в Китае развивается в сторону модели, рассчитанной на то, чтобы дать выход колоссальной практической энергии китайского народа.

Европейцам или американцам кажется, что Китай — это край света. Но сами китайцы так не думают. Напротив, они уверены, что живут в самом центре мира. Сегодня — больше, чем когда бы то ни было.

Два тысячелетия Китай был главным государством Азии. Но XX век сложился не слишком удачно для Китая. Китайцы ощутили себя униженными, хотят вернуть свое место в мире. История предлагает такую траекторию: сначала государство становится богатым, потом сильным и, наконец, опасным.

В нынешнем веке экономика Китая растет на десять процентов в год. С такой же скоростью увеличивается военный бюджет страны. Китай требует себе места за столом великих держав.

Куда движется восходящая сверхдержава?

Многие государства в свое время — как это было с Португалией, Голландией, Англией — становились на короткий срок государством номер один, но быстро лишались своего первенства. «Девятнадцатый век был британским веком. Двадцатый стал американским. Двадцать первый будет японским». Я прочитал это пророчество американского футуролога Германа Кана в тот год, когда начал учить японский язык. Перспектива стать специалистом по стране, которой суждено превратиться в государство номер один, прибавляла сил в единоборстве с иероглифами. Я никогда не сожалел о времени, потраченном на изучение Японии, хотя Герман Кан подвел меня. Двадцатый первый век не стал японским, и Япония не будет великой державой.

Станут ли реальностью прогнозы, которые сегодня строятся в отношении Китая? Или же он тоже вырвется вперед лишь на короткое время? Разница между Японией и Китаем очевидна, если иметь в виду масштабы территории, численность населения и природные ресурсы. Китай — страна, наделенная мощным интеллектом, но долгое время не обладавшая материальными средствами для того, чтобы претворить в жизнь свои идеи. Теперь она обретает такие средства. Китайцы прирожденные торговцы и бизнесмены. Но хватит ли их потенциала для того, чтобы поднять всю страну? Или Китай завязнет в своих столь же масштабных проблемах? И кто-то другой вырвется вперед?

Недавний мировой экономический кризис привел к тому, что китайский капитал хлынул в западные экономики. Запад умоляет китайцев увеличить закупки, чтобы спасти мировую экономику. Нынешние руководители Китая увидели, что они больше не нуждаются в чужих советах.

Китайцы привыкли полагаться на европейский и североамериканский опыт. Китайской элите казалось, что западные экономисты владеют сакральным знанием. Крушение американского и европейского рынков в 2007–2008 годах на фоне китайских успехов разрушило эту магию.

Вот почему в Пекине горячие головы заговорили, что Китай вступает в эпоху национального возрождения. После трех десятилетий экономического успеха молодое поколение китайцев осознает, что наступило время величайших возможностей для Китая. Пора пересмотреть принципы взаимоотношений с миром. Запад остается опасным врагом, который мешает Китаю гармонично развиваться. Надо объяснить Западу, что происходит смена лидера, центр власти над миром перемещается в Азию. Отныне Китай становится образцом для подражания…

Экономисты понимают: фантастический успех Дэна объяснялся еще и счастливым совпадением обстоятельств. В тот момент, когда на рынке труда предложило свои услуги огромное молодое население Китая (в годы Мао Цзэдуна искусственно отрезанное от мира), богатое западное общество располагало большими деньгами и готово было платить за товары, произведенные в Срединной империи. Ныне китайская рабочая сила стремительно стареет и дорожает. В менее развитых странах — Вьетнаме и Бангладеш — рабочим платят меньше. А западные кошельки опустели из-за кризиса.

Работоспособное население Китая достигнет своего пика в 2015 году и начнет стремительно сокращаться. К 2030 году в сельской местности останется половина работоспособных людей от нынешнего количества. К 2050 году половина населения Китая будет старше сорока пяти, а четверть населения — старше шестидесяти пяти лет. Кто будет тогда локомотивом экономического успеха?

Более разумные политики напоминают о колоссальных внутренних проблемах, бремени которых государство может и не выдержать. Сто пятьдесят миллионов китайцев живут ниже уровня бедности… Главная задача китайского руководства — не завоевание мира, а поддержание стабильности в обществе, где идут социальные и экономические перемены, которые в прошлом приводили к хаосу и насилию.

Власть над миром? Нет. Зачем в такой сложной ситуации ссориться с влиятельными партнерами? Не зря Дэн Сяопин когда-то говорил: «Если Китай когда-нибудь попытается доминировать в мире, тогда все народы повернутся против нас». Нет ни одного государства, способного навязать свою волю остальным странам. Китай — в отличие от Америки — и не стремился к распространению своих идей в мире. Но должен был обезопасить себя от варваров, окружающих Срединную империю со всех сторон. Богатство Китая словно провоцировало соседей на вторжение. А население Китая состояло в основном из крестьян. Элита — мандарины — добились высокого положения не на поле брани, а путем изучения Конфуция, поэзии и каллиграфии.

Великая Китайская стена — свидетельство уязвимости страны, отгораживающейся от множества опасностей. Соседи часто были лучше вооружены. Маньчжуры, уйгуры, тибетцы — их кавалерия постоянно совершала набеги на китайские плодородные районы. Соседи с юга были еще воинственнее, особенно вьетнамцы.

Но Китай умело сохранял себя с помощью дипломатии и торговли. Западные стратеги думали о том, как выиграть битву, китайские — как одержать победу без войны. Победить с помощью обмана гуманнее, чем убить… Мастерство состояло не в том, чтобы одержать победу на поле боя, а в умении предотвратить формирование коалиции врагов. Разделять и властвовать, натравливать варваров друг на друга. Все это преследовало одну цель: не дать врагам сплотиться в союзе против Китая.

Китайцы были крайне прагматичны. Подкуп, умиротворение… И, надо сказать, методы не меняются век от века. Нет другой страны, руководители которой, как в Китае, руководствовались бы стратегическими концепциями тысячелетней давности. Даже во времена Мао Цзэдуна революционные лозунги относилась только к внутренним делам. Китайские лидеры понимали, что не располагают силами и средствами для изменения мирового порядка. Все сводилось к традиционной политике манипулирования варварами.

История научила китайцев тому, что не всякая проблема имеет решение. Вокруг так много врагов, что добиться полной безопасности немыслимо, поэтому надобно неустанно трудиться на благо родины. Но нет смысла завоевывать внешний мир. Земля обетованная — это Китай, китайцы уже нашли свое место на земле.

Удивительную картину можно увидеть ранним утром в Пекине. В столичных парках собираются многие тысячи людей. То, что они делают, едва ли можно назвать утренней гимнастикой. На взгляд европейца, это нечто иное, хотя забота китайцев о своем здоровье очевидна. Китайская гимнастика тренирует не только тело, но и душу. Иногда это почти спорт, но чаще, скорее, медитация.

Причем вариантов этой гимнастики множество. Бок о бок занимаются гимнастикой поклонники разных философско-спортивных направлений. Они не мешают друг другу и, похоже, даже не замечают соседей. По крайней мере здесь нет ни правоверных, ни еретиков. К совершенству, физическому и духовному, каждый может идти своим путем.

В пекинских парках ранним утром занимаются не только гимнастикой. Весьма солидные люди начинают день танцами под старые советские мелодии. Они танцуют основательно и всерьез. Танцы, видимо, приравниваются к спорту или медитации. Но убедиться в этом трудно: в танцевальный зал, как гласит строгая надпись, иностранцам вход воспрещен.