Наблюдательная Фрида во всем искала красоту. Однажды она несколько часов следила за тем, как уверенно ложатся на стену мазки, как сочетаются краски под кистью художника-монументалиста Диего Риверы (что не помешало ей потом дразнить его вместе с остальными студентами). Но однажды Кало заявила друзьям, что «непременно выйдет замуж за этого мачо и родит ему сына». Наверное, первая часть фразы прозвучала в урочный час, в будущем ее слова сбылись.

Но пока она встречалась с Алехандро. Они виделись каждый день и каждый день писали друг другу, потому что так хотела веселая, открытая счастью Фрида. 17 сентября 1925 г. влюбленная парочка села в битком набитый автобус, который на ближайшем перекрестке столкнулся с трамваем. Алехандро выбросило через окно. Он остался невредим и кинулся искать девушку. Она лежала без признаков жизни: «Поручень проткнул меня, как клинок пронзает быка». Юноша, ни на секунду не потеряв хладнокровия, перенес ее на вынесенный из кафе бильярдный стол, а какой-то мужчина вырвал железо из ее тела. «Фрида закричала так, что заглушила сирену подъехавшей кареты Красного Креста».

Врачи не дали ей никаких надежд. Травма была ужасной: «перелом четвертого и пятого поясничных позвонков, три перелома в области таза, 11 переломов правой ноги, вывих левого локтя, глубокая рана в брюшной полости, произведенная железной балкой, которая вошла в левое бедро и вышла через влагалище. Острый перитонит». Молодая жизненная сила превозмогла смерть, но казалось, уже ничто не сможет поднять на ноги изувеченное тело. Фрида лежала, тупо уставившись в потолок, и слушала свою боль, пока сестре Матильде не пришло в голову приделать к кровати балдахин, да еще и с зеркалом, чтобы больная могла видеть себя.

«Зеркало! Палач моих дней, моих ночей… Оно изучало мое лицо, малейшие движения, складки простыни, очертания ярких предметов, которые окружали меня. Часами я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Я видела себя. Фрида изнутри, Фрида снаружи, Фрида везде, Фрида без конца… И внезапно, под властью этого всесильного зеркала, ко мне пришло безумное желание рисовать. У меня было достаточно времени не только на то, чтобы проводить линии, но и на то, чтобы наполнить их, придать им смысл, форму, содержание. Понять их, проникнуться ими, сплавить, изогнуть, разорвать, связать… И как все начинающие художники, я выбрала единственную модель – самое себя. Меня часто спрашивали о том, почему я так настойчиво пишу автопортреты. Во-первых, у меня не было выбора, и это, возможно, главная причина того постоянства, с которым я обращалась к теме своей собственной личности во всех произведениях…»

На первом автопортрете, подаренном Алехандро, Фрида предстает идеальной девушкой – красивая, бесстрастная, она смотрит прямо в глаза. Родители отправили юношу в Европу, чтобы разлучить его с изувеченной возлюбленной. Когда он вернулся в 1927 г., Фрида уже была на ногах. Несмотря на то что их задушевная дружба возобновилась, Алехандро женился на другой женщине. Кало серьезно увлеклась живописью и с присущей ей неукротимостью влилась в политическую и артистическую жизнь Мехико. Надев мужской костюм (возможно, это была попытка замаскировать корсет, который она была вынуждена носить), выглядевший на ней весьма экстравагантно, она появлялась на многолюдных собраниях и вечеринках и легко сходилась с различными людьми. Часто видела она и Диего Риверу. Однажды она отважно пришла к знаменитому художнику в Министерство образования, где он расписывал стены, заставила его спуститься с лесов, чтобы «услышать честное мнение» о своих работах. Ривера был порядком удивлен мастерству (живописи Кало специально не училась) и оригинальности произведений. Он сказал: «Продолжайте. Ваша воля приведет вас к собственному стилю», – и напросился в гости, чтобы посмотреть остальные работы. Это был лишь предлог…

Диего Ривера родился 6 декабря 1886 г. в городке Гуанахуато в семье школьного инспектора. Его неугомонный характер проявился в раннем детстве – он рисовал повсюду: на бумаге, на обложках отцовских книг, на обоях. Мальчик жил как бы в двух измерениях. В одном была школа, куда он пошел учиться, приятели, игра в мяч и детские шалости, в другом – мир старинного здания, в котором раньше был госпиталь, а сейчас помещалась Академия изящных искусств. Шесть лет Диего посещал вечерние классы при академии, а затем стал ее учеником. Причем, когда другие учащиеся послушно рисовали человеческую фигуру, Диего пробовал ее построить, как геометрическое тело. Неудивительно, что гордый бунтарь Ривера, поскандалив с директором академии, решил учиться сам: «У природы, у жизни!»

Когда юноше исполнилось 23 года, он уехал учиться и работать в Испанию. Но картины, написанные в тот период, не удовлетворяли молодого художника. Они казались ему ученическими, подражательными. А где же он, Диего Ривера? И тогда он отправился в Париж к модернистам. Там он встретил талантливую художницу из Петербурга Ангелину Белову и вскоре женился на ней. Семейная жизнь занимала его мало, и то, что жена ждет ребенка, его не интересовало. Он работал без устали, искал развлечений, заглядывался на женщин. Одной их них стала художница Мария Стебельская, такая же взбалмошная и страстная, как и он сам. Начался бурный роман, закончившийся тем, что Диего оставил жену. А вскоре, получив крупный заказ в Мексике, и вовсе уехал на родину.

Ривера был художником, неразрывно связанным с общественной жизнью. В Мексике он примкнул к народникам, совместно с Давидом Сикейросом и другими монументалистами основал «Синдикат художников». В это же время он начал работу над панно в Министерстве образования, которое принесло ему мировую славу. Диего участвовал и в издании газеты «Мачете» – воинственной, наполненной агитационными карикатурами и стихами, которые далеко не у всех вызывали одобрение. Ему нередко угрожали расправой, но он только смеялся. Однако когда студенты стали громить его росписи, Ривера опроверг газетные сплетни о себе и вышел из синдиката.

Такой же бурной была и его личная жизнь. В 1922 г. судьба свела Диего с Гваделупе Марин, которая заставила его на какое-то время забыть обо всех других женщинах. Но бурный темперамент обоих, сцены ревности и скандалы вскоре привели к разводу, от которого супругов не удержали даже две дочери, родившиеся в этом браке. Он снова был свободен, полон творческих замыслов и надежд. Именно в это время Ривера и был сражен неземной красотой Фриды Кало.

21 августа 1929 г. 22-летняя Фрида и 43-летний Диего поженились. Огромный, толстый, с выпученными, как у жабы, глазами, он ворвался в жизнь Кал о «как красочный вихрь, полный неожиданностей». Ривера же был покорен юной изысканной и очень красивой женщиной. Она была ярким сплавом западной культуры и мексиканского темперамента. Тот, кто называл их союз загадочным, считая очередным розыгрышем, глубоко ошибался. Спустя годы Кало скажет об этом событии: «В моей жизни было две аварии: одна – когда автобус врезался в трамвай, другая – это Диего. И говоря о нашем союзе с Диего, быть может, чудовищном, но все же священном, скажу: это была любовь».

Однако Ривера никогда не был верным мужем, и Фрида многое ему прощала, но сам он был болезненно ревнив.

Однажды, застав жену в мастерской наедине со скульптором Исаамой Ногучи, он чуть не застрелил бедолагу. Всей душой и телом Кало привязалась к своему необузданному мужчине. Несмотря на мучительные боли, она сопровождала его в Нью-Йорк и Детройт, где он выполнял заказные росписи. И сама работала столько, сколько позволяло здоровье. А еще Фрида мечтала о ребенке, но многочисленные травмы не дали ей счастья материнства – две беременности закончились выкидышами.

Но Ривера не оплакивал вместе с женой потерю детей, не чувствуя в них потребности. От двух жен и любовницы у него было три дочери, которыми он никогда не интересовался. Для Фриды же это было крушением еще одной мечты, трагедией. В ее картинах появляются дети, но чаще всего мертвые. И хотя большинство натюрмортов и пейзажей пронизаны солнцем и светом, а последняя работа называется «Да здравствует жизнь!», картины 1930-х гг. проникнуты болью, отчаянием и страшной символикой безысходности. Но, преодолевая мучительные страдания, Фрида никогда не вовлекала в свои проблемы других людей. Она бывала в компаниях, искрилась юмором, заразительно хохотала, подшучивала над собой, а в искусстве была предельно честна, откровенна и серьезна. Она изображала «свою реальность» без всяких моральных и эстетических преград и ни на одном из автопортретов не улыбалась. Только по ним можно определить, чего ей стоило жить.