— Хорошо, с дорогой все понятно, — Ира придвинулась к девушке и по-товарищески обняла ее за плечо, как бы давая понять: ты не одна, подруга, я тебе сопереживаю. — Ну а лес? Что насчет леса?
— А что лес? — удивленно посмотрела на нее влажными глазами Лариса.
— В лесу, как я понимаю, сигнализации нет?
— В лесу нет, но там сам лес. Я этих мест не знаю, и если туда войду — точно заблужусь, а заблудиться в здешней глухомани — равносильно самоубийству.
— Зато я знаю тутошние леса, я ведь родом из поселка, который не больше, чем в двадцати километрах отсюда, а если напрямки, через кладбище… то получится всего километров шестнадцать. Леса в округе не страшные. Они страх наводят, только когда здесь темных коттеджей с охраной понаставят всякие Георгии Федоровичи, — быстро заговорила Ира. — Так, что, Лариса, решай. Хочешь бежать? Беги со мной! Я тебе в лесу сгинуть не дам, а ты, взамен, — помоги мне…
Обе девушки одновременно посмотрели сначала на цепь, прикрепленную к Ириному ошейнику, потом — на дверной запор с электронной системой блокировки.
Лариса поставила бутылочку с раствором фурацилина на пол и поднялась с корточек, теперь не только лицом, но и всем своим видом показывая, что испугана до чертиков.
— Да ты не бойся, подруга, — попыталась воодушевить ее Ира. — Тебе и делов-то: найти у бородача сверху ключ от этой хренотени…
Она потеребила пальцами ошейник.
— И принести его мне. Главное — помоги удалить цепь, а с дверью я сама покумекаю.
Лариса была в панике. Дрожа мелкой дрожью, она пошла к выходу, по пути доставая из кармана халатика…
Мобильник!
Нервы у Иры натянулись до предела.
Нет, не мобильник, а всего лишь длинноволновую рацию, — подобно тем, которые носят спасатели, пожарные, работники милиции. Кстати, милиция! Не туда ли ей вдруг захотелось позвонить, как только появилась мысль о мобильнике? Бесполезно!
— Георгий Федорович, выпустите меня, пожалуйста, — сказала девушка в приемное устройство рации.
Дверь, по обыкновению, сухо щелкнула электроным запором.
На пороге Лариса обернулась, и дрожащими губами прошептала:
— Я не смогу. Прости.
Ира, с досады, ударила кулачком по деревянной конструкции стоявшей рядом дыбы. И, вдруг…
Ее осенило. Она даже сама от себя не ожидала, что в ее голове настолько быстро и удачно может возникнуть такой грандиозный план побега.
Надо перехитрить Георгия! Это, по-видимому, не трудно, если заставить его как следует возбудиться. Сомнения? Разве недостаточно уже известных фактов, касающихся отрешенности бородача от окружающей обстановки, как только он испытает блаженство? Взять хотя бы: виляние машины по дороге (когда они ехали сюда из Череповца), и его внешний вид во время поездки, подобный виду стукнутого пыльным мешочком дебила.
Да что она все вспоминает дела давно минувших дней?! Главное доказательство произошло только что и говорило само за себя.
«Желаете с ним ознакомиться?» — задала, как бы сама себе, немой вопрос Ира. — «Пожалуйста!»
Недавно, Георгий мог вовсе не разбивать свои кулаки и ноги о керамику с чугуном. Достаточно было ухватиться за цепь, прикрепленную к ее ошейнику! Так она мгновенно превращалась в рыбку на крючке, чье трепыхающееся тельце не представляло труда выволочь из углубления между ванной и унитазом. Исключено, что бородач специально игнорировал цепь. Пуля, летящая к мишени, не петляет! Может, «спортивный» запал ослепил его? Фигушки! Георгий точно сбрендил, до такой степени, что уже не в силах был заметить своих промашек! Однако возбуждать его следует без причитаний (как сказала Лариса?) бедной овечки, иначе он снова может навешать оплеух.
Когда Георгий появился вновь, за эту ночь уже во второй раз, — такого раньше еще не бывало может его совесть замучила, что он зашел слишком далеко, вплоть до разбивания губ беззащитным девушкам? — Ира успела, как следует, подготовиться, хоть и не ожидала этого его прихода (она думала, что нечто подобное случится позже, — по обыкновению, — следующим вечером).
Особенно на руку для подготовки оказалась ее прикованность к цепи, а не к деревянному кресту, вмурованному в бетон подвальной стены. Цепь, по сравнению с кандалами креста, давала максимум свободы, позволяя перемещаться по комнате.
Пользуясь представившейся возможностью, Ира предприняла кое-какие действия. Во время действий она была чрезвычайно рада электрическому свету, оставленному Ларисой (которая, из-за своего волнения, очевидно, забыла его выключить), ибо даже всей длины удерживающей ее цепи, не хватало, чтобы девушка могла дотянуться до выключателя. Зато ей удалось приблизиться к одному из крайних стеллажей и поорудовать с ним. Как любой стеллаж, он имел свободно выдвигающиеся полки, и несущие (т. е. жестко связанные с боковинами) щиты. Вот, только, выдвигающиеся полки не совсем соответствовали своему названию, ибо были закреплены на саморезах, — словно в психушке, — чтобы присутствующие не поранили себя и окружающих. Прикинув свои возможности, Ира решила, что стоит попытаться отвинтить саморезы. Толстый, прочный лист ламинированного ДСП, из которого была сделана полка, внушал доверие. В результате немалых усилий, когда в ход пошли ее серьги причудливой формы, использовавшиеся ей, подобно отвертке, одна из этих полок теперь держалась «на соплях». При любом удобном случае ее можно было запросто вырвать из стеллажа и превратить в нехилое орудие самообороны.
Конечно же, Ира поискала, и что-нибудь еще, для борьбы с этим бородатым психом. Но ничего больше не нашлось.
Особенно девушка желала завладеть тем ножом, которым Георгий раздевал ее в первый день приезда сюда. Только бородач, видимо, предугадал такой ее ход (что ж, видимо, его башка, затуманенная кайфом от ужасного хобби, иногда все-таки не переставала варить), и нож исчез. Все остальное, сделанное из пластмассы, кожи и других легких материалов, представлялось бесполезным.
Истратив кучу времени на физическую подготовку к сражению, Ира переключилась на подготовку психологическую. Держа ухо востро, девушка, тем не менее, уделила внимание и своим внутренним процессам, ища сосредоточенности. Концентрация в таком деле — половина успеха. Это она знала по опыту, полученному в то время, когда ей пришлось убежать из родительского дома и начать скитаться по одиноким мужикам, да уступчивым парням. Те, бывало, напившись, творили и не такое, превосходя садиста-бородача и по сумасбродству и по ярости. Случались жуткие скандалы, убойные драки. Порой, девушке приходилось отсиживаться по несколько часов и под лавками и за печкой, чтобы ее телом не выбили окно и не высадили дверь. Но, стоило любому из ее обидчиков отвлечься, как Ира, словно дикая кошка, вырывалась из западни, отвесив ему на прощанье пару серьезных тумаков, и давала деру, чтобы… начать новую жизнь.
Ох, и не думала она, что сейчас придется вести себя, как раньше. Отвыкла от всего подобного. Даже нюни сперва распустила, когда выдумала упросить этого заразу, сволочь, суку Георгия, не издеваться больше над ней.
Ничего, он свое тоже получит. Поиздеваться над ним в отместку, она, конечно, не сможет, но чего — ни будь, точно ему сделает!
И вот, под конец ночи, вдруг, свершилось внеплановое посещение Георгием подвала. Он вошел в «каземат» — свежий, в беленькой рубашке и новых туфлях.
С неожиданностью его появления Ира быстро справилась, тем более что времени на подготовку к осуществлению задуманной операции… хватало, а, вот созерцание бородача таким праздничным, изумило ее несколько больше. Чего это вдруг? Хотя, какая, собственно, разница! Полкой ему по башке, и дело с концом! Вот, только, пустить полку в ход именно сейчас представлялось опрометчивым поступком. Во-первых, бородач находился рядом, врасплох его было не застать. Во-вторых, он превосходил ее по массе не меньше чем вдвое и, в случае схватки, имел большее преимущество. Ну а в-третьих, она не знала, при нем ли ключ, отпирающий ее ошейник.
Все это сводило шансы осуществить побег на нет. Допустим, что ей даже удастся оглушить Георгия. Но, вдруг он не взял ключа, способного избавить ее от ошейника? Забить его, пока он в отключке, до смерти и позвать на помощь Ларису? На эту особу, с ее испорченными нервами, рассчитывать не приходилось.