Виктор расплылся в улыбке, поняв, что насчет анализа машинного выхлопа ученый наполовину говорит правду, наполовину — шутит, а тот в это время продолжал:
— Но, в поисках тропы вся наша техника, боюсь, бессильна.
Американец покинул вездеход и зашагал по удивительной лесной поляне.
Вслед за ним из машины выскочил Бэн. В руках он нес профессиональную видеокамеру, — ту самую, которую Виктор видел у него, когда еще столкнулся с очкастым парнем первый раз около Университета имени академика Павлова в Санкт-Петербурге. Тогда, в аккурат, Ананьев предложил ему работать на американца. Боже! Казалось, это было так давно!
— Витя, идем сюда! — крикнул издалека Купер.
Парень спрыгнул с высокого порога бигфутовской «Нивы» и заспешил на зов американца. По пути он увидел, как Бэн скрупулезно снимает на камеру засохшее дерево, водя объективом вверх — вниз, влево — вправо. Словно сканируя ствол.
— Что, господин Купер? — спросил Виктор, идя к американцу.
— Тропа — там, — Купер мотнул головой в сторону ближайших деревьев.
Сделав, еще пять шагов, парень заметил, что огибает последние стволы высохших деревьев, заслоняющих перспективу для нового обзора. Что-то за ними намечалось, и это не было обманом зрения.
Наконец, он подошел к ученому, и они оба посмотрели туда.
Виктор, с большим допуском, определил, что смотреть им приходится на север или северо-восток. По крайней мере, ему так казалось, ибо более точных сведений, чем интуитивные догадки, он добыть не мог: компаса у него не было, а скрывшееся сегодня за тучами солнце так до сих пор и не вышло. Но, парень не хотел особо разбираться — север это был или не север. Главное, его глаза видели, что в том направлении вьется довольно широкая тропа. Она начиналась у самого края поляны, окруженной стволами высохших деревьев, и уходила в лес, словно тоннель: ветви расположившихся около нее елей образовывали над ней высокий свод. Сама тропа была устлана ковром нападавшей хвои. Хвоя, правда, покрывала все остальное видимое пространство, но именно на этой дорожке еловые иглы (особенно старые и совсем засохшие) оказались перемолоты в порошок чьими-то ногами.
«Ногами тех, кто проходил здесь когда-то», — подумалось Виктору, однако стоило ему перевести взгляд от порошка из старой хвои, вырисовывавшего извилистую полосу среди деревьев, обратно к поляне и покрывающей ее траве, как в его голову пришла еще одна мысль: — «Только не очень часто тут ходят».
Действительно, до появления исследователей, трава на лугу оставалась нетронутой. Это свидетельствовало о том, что, через деревню колдунов никто не проходил, по крайней мере, — уже дней пять-шесть. Скорее всего, именно столько потребовалось бы времени для того, чтобы в траве завуалировался былой урон: выросли бы новые стебельки, распрямились поврежденные старые.
Но раньше, — без сомнений, — по тропинке кто-то все-таки хаживал!
Кто были эти существа? Что им понадобилось в такой глуши? Не баба же Маша, в самом деле, такую тропу натоптала?!
Сознание отказывалось давать ответы на подобные вопросы.
Парню захотелось отвлечься от этих дум о неизвестных «ходоках», и это у него с легкостью получилось, когда он заметил еще кое-что. Тем, что его увлекло, оказалось густыми зарослями леса, которые раскинулись за высохшими деревьями и уходили в обе стороны от входа на тропу. Чтобы пройти через них, надо было иметь при себе не то что топор или мачете, а бензопилу (хотя, здравомыслящий человек туда и не сунулся бы: зачем это делать, если можно спокойно шагать через существующий проход?)!
Желая обсудить такое наблюдение, Виктор обратился к американцу:
— Господин Купер? Вы заметили, что если заглянуть за мертвые деревья, то около места, где начинается тропа, видны настоящие джунгли? И они тянутся по непонятному периметру в обе стороны — направо и налево, точнее, где-то, — на восток и на запад, словно забор от ворот.
— Живая изгородь, — кивнул Джон. — А начало тропы — парадная дверь…
— Но от кого и чего отгораживают эти заросли?
Ученый пожал плечами.
К ним присоединился Бэн и начал фиксировать камерой обстановку.
Купер осторожно ступил ногой на дорожку, усыпанную пылью, получившейся из перемолотых еловых игл. Потом сделал еще несколько шагов.
Вслед за ним проследовал и Виктор.
Обзорность оказалась не в пример тому, что можно было разглядеть до этого через проем «парадной двери».
Первое, что поразило обоих, заключалось в полном отсутствии травы под деревьями и на просторах, которые запросто можно было бы окрестить лесными лужайками. Да-да, лужайками! Ибо зарослями, как в районе живой изгороди, тут даже и не пахло; лес здесь стал не иначе как царский, — с далеко стоящими друг от друга деревьями и особым парковым размахом.
— Зачем в таком лесу по тропке идти? — Виктор глянул на ученого — Да тут, рядом с этой дорожкой, плясать можно…
Виктор хотел сойти с тропы и прогуляться меж высоких, елей.
Однако Купер схватил его за плечо.
Виктор ошарашено уставился на американца.
Американец, стыдя его, покачал головой из стороны в сторону и медленно отпустил парня.
Лично Виктору, с испуга, показалось, что ученый сделал это так, как в фильмах про войну делали немцы, отпуская русских военнопленных: беги, мол, мы тебя не держим, но учти, ты — живая мишень для наших шмайсеров, успеешь до леса добраться — будешь жить, не успеешь — пеняй на себя!
Парень моргнул. Время вокруг него словно остановилось. Будто в замедленной съемке он увидел, как Купер залез правой рукой в широкие складки своего камуфляжного «балахона» и вытащил оттуда огромный охотничий нож. Да какой там нож! Ножище! Заспинник — секач, — с гигантским лезвием, оборудованным лункой, — для слива крови, и зазубринами, — чтоб прочно сидел в мясе!
Первой же мыслью, пришедшей в голову Виктора, было: «Ну, все, сейчас он меня прирежет!»
Правда, какой-то тоненький внутренний голосок твердил в ответ, что так думать очень глупо. С чего это, вдруг, Купер станет его резать? Из-за вранья насчет поездки в Череповец для ремонта колеса?
«Точно из-за вранья!» — завопило сознание Виктора. — «Вокруг — нездоровое место. Ты видел тропу? Посмотри под ноги. Тебе и сейчас приходится на ней стоять. Видел эту живую изгородь? Не строит нормальный лес… или болото вокруг себя заграждений! НЕ СТРОИТ! А лужайка, — как она тебе? Будто пропускной шлюз! Но он не искусственный: не вырубка, не… Просто естественное образование! Или… колдовство! Вот где собака зарыта!!! И Купер сейчас тоже от поляны заколдован, — превращен в кровожадного зомби. Ты даже не представляешь, насколько он жаждет прирезать тебя… Ищет только повод… А, вот, твое вранье насчет колес…, уж не знай как он его раскусил…, очень хорошо может выступить таким поводом. Поэтому, дружок, готовься… Он тебя: чик под ребро, освежует и… съест! Нет, тут еще его помощник, — Бэн. Они на пару потрапезничают».
В эту секунду парень сам настолько испугался своих мыслей, что ему пришлось крепко зажмуриться.
В себя, его привел одиночный глухой удар и звон стали.
Оказывается, Купер, не сходя с тропы, подошел к ближайшему дереву и, с помощью ножа, оттяпал у того длинную ветку.
Затем американец проследовал к одному краю тропы и ткнул около него веткой вниз.
Бэн все записывал на видеокамеру, пытаясь не упустить ни одного момента.
Ветка булькнула, и ушла в стоячую воду. Глубоко-глубоко, Виктору было бы — по пояс, а, может, и по грудь. Хвоя нападала по болотной воде густым ковром и, оставаясь там не тронутой ни течением, ни ветром, создала полную иллюзию твердой поверхности.
Вот почему под деревьями и на полянах травы не было! Потому что вокруг расстилалась не земля, а болотная жижа, прикрытая упругим слоем из сплетенных между собой еловых игл.
Потом то же самое Купер проделал с другой стороны тропы.
Трясина оказалась и там, хоть и немного мельче.
На Виктора, как говорится, вдруг, снизошло прозрение: он понял, что чуть, было, не сделал ужасную глупость, решив сойти с тропинки. Одновременно с этим развеялись все его страхи, — Купер не превратился в зомби, он просто хотел предостеречь его от беды.