Я гадал, черт, может быть, мой голос звучал слишком дружелюбно. Может быть, я должен был сказать ей, чтобы она убиралась. Я стал думать обо всем, о том, как она целовалась с префектом у меня в подвале, дала мне отставку, только когда заполучила Митча обратно; и теперь говорит, чтобы я никому не рассказывал, что она звонила. Все это было несколько коварно.Как будто ей это нравилось. Как будто она так предпочитала. Если убрать коварство, она уже далеко не так интересна. На свете есть по-настоящему дерьмовые люди, и до меня дошло, что моя бывшая подружка, Скарлет Дьюк, может быть одной из них.

Но потом я решил, что мне нет до этого никакого дела. Я лежал в тепле, сонный, и думал, о да, все будет отлично, в противном случае я не чувствовал бы себя так хорошо, так уютно, с подоткнутым одеялом, в своей кровати, засыпая.

На следующий день я поднялся с необычным ощущением. У меня было к чему стремиться и чего ждать. Я увидел Митча в коридоре перед молитвой. Он болтался со своими крутыми ребятами – бандой военных преступников – как всегда. В нормальное время я вроде как проскальзывал мимо них, надеясь, что никто мне ничего не скажет. Обычно у меня было что-нибудь наготове, какой-нибудь быстрый ответ. Так всегда с такими парнями: если они уверены, что тебе есть что ответить, то обычно оставляют тебя в покое. Но сегодня, когда я подошел к ним поближе, я не почувствовал сердцебиения. На самом деле я даже испытывал что-то вроде странной доброты к старине Митчу. Что-то немного похожее на расположение. Но я не был таким уж тупым, я знал, что это. Теперь, когда его выбросили из обоймы, ему больше нечем было передо мной похвастать. У меня даже возникло ужасное искушение подойти к нему и сказать: «Вчера вечером мне звонила наша маленькая подружка», так чтобы он и его приятели знали. Но я понимал, что это могло быть немного опрометчиво, к тому ж я не хотел выглядеть козлом дважды. Более того, Митч совершенно не походил на человека с разбитым сердцем. На самом деле он выглядел так, как будто все путем. Я подумал, знает ли он, что с ним порвали. С парнем навроде Митча трудно сказать что-нибудь наверняка. Они вроде как пудели, эти ребята. Не нужно много усилий, чтобы заставить их вилять хвостом.

Позже в тот вечер, когда я вернулся в свою комнату заниматься, я услышал, как в дальнем конце здания зазвонил телефон, и подумал, это меня. Я хочу сказать, я не надеялся, что это так, я просто знал.И точно, через несколько секунд я услышал шаги в коридоре, и вот уже мистер Прыщавое Лицо стоит в дверях.

– Это снова я, – сказала она. – Ты знал, что это буду я?

– Конечно.

– Вчера ночью ты мне приснился. Мне приснилось, что ты привел какую – то девушку в квартиру моих родителей на Чаплин. Это заставило меня по-настоящему ревновать. Как ты думаешь, почему я увидела такой сон?

– Не имею представления.

– У тебя бывают такие сны?

– Насколько могу вспомнить, нет.

– Ты не сглазил меня, а? Одна из девочек сказала, что ты, вероятно, меня сглазил.

– С чего бы мне делать это?

– Ну, я была не очень деликатной, разве не так?

– О черт, с этим покончено, Скарлет. Люди влюбляются, потом порывают отношения, большое дело. С каждым случается.

– Твой голос звучит так искушенно. У тебя есть подружка? Нет, не говори мне. А то я стану ревновать. И все-таки ты не думаешь, что это странно, что мне приснился этот сон?

Я снова выцарапывал дорожку ногтем, счищая гадость, чтобы можно было увидеть чистое белое дерево внизу.

– Я слышал и о более странных вещах.

Она глубоко вздохнула.

– Я должна его вернуть, понимаешь. Я должна, – сказала она. – Парень вроде тебя, наверное, выше всего этого. Но я – нет. Я просто должна знать, что могу его вернуть. На какое-то время было так, как будто он знает все секреты вселенной.

– Митч? Митч с трудом доберется до ларька.

– Но ты понимаешь, что я имею в виду. Я имею в виду, даже готова спорить, что ты хочешь восстановить отношения с Дафни Ганн. Готова спорить, что, если бы она дала тебе шанс, ты знаешь, даже когда ты был со мной, ты бы им воспользовался.

– Между прочим, ты ему сказала?

– О чем?

– О доме моей тетки.

– Конечно да.

Неожиданно я вспомнил, как Рейчел говорила о том, что Скарлет не ночевала не дома.

– Ну, это не имеет значения, – сказал я.

– Для меня имело, – сказала она. – Это был мой первый раз.

– Я думал, ты была с тем певцом фолка.

– Я говорила тебе. Он прошел только часть пути. Это по-настоящему не считается.

Наступило молчание.

– Здесь все девушки мастурбируют, – сказала она. – Ночью как будто находишься в курятнике.

– Господи Иисусе, Скарлет. Неудивительно, что тебя исключили.

– Поверь мне, если бы исключали за это, в школе никого бы не осталось. Они кладут селитру вам в еду?

– Да. Тонны.

– Мне не помогает, – сказала она. – Должно быть, я гиперсексуальна или что-то вроде этого.

– В самом деле?

– Иногда мне кажется, за мной должна прийти полиция. Правда мы здорово разговариваем? Понимаешь, так легко. Должно было быть напряжение или что-то вроде этого.

– Ну не знаю, Скарлет. Может быть.

– Отец всегда говорил, что я должна выйти за тебя замуж. С первого раза, как он с тобой познакомился. Дерьмо, – неожиданно сказала она шепотом. – Мне надо идти. Черт. Я позвоню тебе завтра.

В четверг вечером приехала мама и взяла меня пообедать. Ощущение было довольно необычное – выйти в город вечером среди недели. Должно быть, она прояснила это с Психо, который всегда подлизывался к родителям. Все эти цветочки-василечки, вся эта псевдобританская чушь. (Теперь я знаю, что означает псевдо,и использую его через каждые три слова.)

Мы пошли в наш любимый ресторан, то французское местечко. Сказать вам правду, я был практически в восторге. У меня было чувство, что что-то близится, что-то хорошее ждет меня впереди. (Иногда вы просто чувствуете, как удача поворачивается к вам лицом. Словно открыли окно в душной комнате.) Но я также знал, что мама огорчится, если об этом узнает, так что я держал карты закрытыми. Наконец она сделала ход. Очень робкий, конечно, но факт оставался фактом: она не смогла вынести жизни на севере со стариком и на некоторое время сбежала. Собиралась уехать, чтобы побыть со своей старой подругой тетушкой Марни, у которой была квартира в Палм-Бич.

– Ты хочешь развестись? – спросил я.

– Ради бога, Саймон, не будь таким паникером.

Иногда, когда моя мама чувствовала себя виноватой, она переходила в атаку. Я не хотел ее воинственности, так что сказал:

– Сама знаешь. С тех пор как мне исполнилось двенадцать, я хотел, чтобы вы, ребята, разошлись.

Это ее немного охладило. Она зажгла сигарету и осторожно убрала табачную крошку с языка.

– Пока ничего окончательного. Хорошо? Это только на сейчас.

– Ты наймешь квартиру, когда вернешься?

– Не знаю, Саймон. Действительно не знаю. Ради бога!

– А ведь это прекрасная мысль, сама знаешь. Я мог бы приезжать к тебе. Еще лучше, я мог бы житьс тобой. Уйти из этого пансиона. Боже, это была бы сказка.

– Ну посмотрим, Саймон.

Через некоторое время мы заговорили о других вещах, обо всем, о Скарлет, Психо, на этот раз она вспомнила Эррола Флинна.

– Ты знаешь, – сказала она, – что они почти назвали меня Мейбл? Монахиня сказала маме: «У вас пять секунд, чтобы придумать имя, или мы будем называть ее Мейбл». И мама сказала: «Ух, ах, Вирджиния». Это просто слетело с ее языка. Вирджиния Вулф, вот было мое имя. Представь себе. Как только вышла пьеса, люди подходили ко мне на вечеринках и говорили: «Кто боится Вирджинии Вулф? Кто боится Вирджинии Вулф?» Это так раздражало.

– И что ты говорила в ответ?

– О, я просто показывала зубы и улыбалась, и притворялась, что никогда не слышала этого раньше. Знаешь, однажды я написала рассказ для «Ньюйоркера». Он был опубликован. Получилось неплохо. Но потом я вышла замуж и…