— Хорошо, Трейси, — он обнял и поцеловал ее. — Я не буду настаивать. По крайней мере, я знаю, что ты любишь меня. За это я и буду держаться, но знай, что как только ты сядешь в самолет, я тут же умру. В последний день твоей командировки я узнаю ответ? А пока я буду делать все, от меня зависящее, чтобы выиграть тебя. Я люблю тебя и не хочу отпускать отсюда. Ни сейчас и никогда.

— О Боже! — закричала Трейси. — Впереди огромный грузовик, он несется прямо на нас!

— Держись крепче! — крикнул Мэтт, поворачивая ключ зажигания. Он бросил машину на обочину, и грузовик со свистом пронесся мимо.

— Перед моими глазами пролетела вся жизнь, — дрожа, сказала Трейси.

— Забудь прошлое и сконцентрируйся на будущем. Со мной. На нашем будущем. Вместе. Вдвоем, парой. Мистер и миссис Мэтт…

— Достаточно. Я уже все поняла.

— Правда, детка? Ты поняла, что я люблю тебя всем сердцем?

— Да.

— Хорошо. А теперь поехали в Даллас.

Некоторое время спустя они увидели на горизонте очертания города и через несколько минут окунулись в бурлящий поток машин. Хорошее настроение вновь вернулось к ним после той сцены на грязной дороге. Трейси весело смеялась, когда Мэтт рассказывал ей о том, как он просидел на дереве несколько часов, спасаясь от поджидающего внизу разъяренного быка. Мэтт свернул с главной магистрали и вскоре подъехал к кирпичному зданию.

— Доктор Болмен — хороший парень, он ремонтирует меня с детства. Вообще, он склеил столько ковбоев, что невозможно пересчитать.

— Как здорово. С вашей стороны просто замечательно, что вы не даете ему сидеть без работы.

Мэтт засмеялся и повел Трейси в приемный покой. Она села на стул, а Мэтт подошел к окошку регистратуры. В этот момент из-за перегородки вышел доктор, широко улыбаясь старому знакомому. Он был маленький, кругленький, лысый, и Трейси поймала себя на мысли, что улыбается ему.

— Мэтт, — доктор расплылся в улыбке, здороваясь с Мэттом за руку, — что с тобой приключилось?

Мэтт освободился от крепкого рукопожатия.

— Как раз вот эта рука повреждена куском колючей проволоки.

— Вот как? Это противная вещь. Давай, заходи, посмотрю рану.

Мэтт исчез вместе с доктором, который при ходьбе переваливался как утка. Трейси уселась поудобнее и стала ждать.

— Я занимала очередь раньше этого ковбоя, — сказала одна из женщин.

— Этот ковбой — Мэтт Рамсей из «Рокочущего «Р»», — сказала другая. — Это значит — деньги, власть и обслуживание, стоит ему только пошевелить пальцем.

— Да, я слышала об этом ранчо. Я ненавижу таких людей, но трудно ненавидеть, когда парень так великолепен. Посмотри на его тело. Как ты думаешь, если я заплачу доктору Болмену двадцать баксов, он разрешит мне сыграть роль врача для этого красавца? — обе женщины рассмеялись и уткнулись носами в свои журналы.

«Извините, куколки», — подумала Трейси. — Этот красавчик уже принадлежит мне».

Теперь слова Мэтт стали доходить до ее сознания. Это была запоздалая реакция на эмоциональный шок. Она глубоко вздохнула, в ушах зазвенело.

Он любил ее. Мэтт Рамсей любил ее. Он попросил ее руки и предложил разделить с ним жизнь на ранчо. Разделить? Так разделить или просто быть рядом и наблюдать, как он изводит себя морально и физически до тех пор, пока ей ничего не останется? Но он намекнул, что присутствие женщины в его жизни снимет с него часть груза работы. Неужели это было правдой? А может, магнетизм этой земли вырвет его из ее объятий? И если бы повторились события предыдущей ночи, оставит ли он своих работников под дождем и сам понесется домой, где его ждет жена?

Что говорил Винди? Что Мэтт работал больше и дольше других на ферме. Он был примером для работников, поэтому мог требовать максимальной отдачи от них. Они его за это уважали. Но это только усиливало ее страхи.

Даже Кендал Рамсей, зная, что теряет свою возлюбленную Алиду из-за того, что она не могла принять его образ жизни, не пошел на уступки. Он просто сказал своей невесте, что она должна научиться принимать его привязанность к земле, как должное. Он может отпустить ее назад, домой, но он не сможет изменить себе, своей земле. Алида всмотрелась в себя, увидела чаек, которые показали ей ее дом, спокойствие, любовь. Это и было «Рокочущее «Р»».

Ну, а что Трейси? Мэтт думал, что если она возвратится в Детройт, то он потеряет ее навсегда. Он поставил ей категорическое условие — дать ответ перед окончанием командировки. И это добавило страхов смятенной Трейси.

Мэтью Кендал Рамсей с ранчо «Рокочущее «Р»» любил ее, Трейси Тейт из… Откуда? Однажды она любила Детройт. Но сейчас воспоминания об этом городе навевали мысли о долгих, одиноких часах без Мэтта. Но разве может она найти покой и счастье на ранчо? Трейси еще не нашла своих чаек, чтобы они показали ей дорогу домой. Она потерялась в океане сомнений и страхов. Она любила Мэтта всеми фибрами своей души, но разве этого достаточно? Она не знала.

— Трейси?

— Что? Ох, Мэтт, ты меня напугал.

— Ты была не здесь, в другом мире.

— Что сказал доктор о твоей руке?

— Ничего особенного. Вот, положи это в свою сумочку. Это мазь и антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию. Короче, моя дорогая, я буду жить.

— Замечательно. Мне нравится, когда ты рядом.

— У тебя хороший вкус, ты выбрала ковбоя.

— Боже, — прошептала она, садясь в машину.

— Черт, — сказал Мэтт, ударяя рукой по рулю.

— Что случилось?

— Может, мне стоило попросить доктора проверить кое-что еще? Просто, чтобы убедиться, что мой орган находится в рабочем состоянии.

— О Боже. Я раскаиваюсь, что сказала тебе это. Но я смогу подтвердить, что с тобой все в порядке, что твой… о, ужас, я краснею. Не говори, что да.

— Ты краснеешь? Я люблю тебя. Поехали куда-нибудь перекусим.

— Куда мы поедем?

— На небо.

Убедительные просьбы не помогли: Мэтт так и не сказал, куда он ее везет, и поэтому глаза ее широко раскрылись от удивления, когда он привез ее к ресторану, расположившемуся наверху высоченной башни. Вид был превосходный, и солнце сверкало на покрытых алюминием крышах. Река Тринити текла под ними, и Трейси болтала обо всем, что видела.

— Это глупо. Я болтаю, как директор-распорядитель круиза, а ведь ты живешь здесь всю жизнь.

— Твоими глазами все выглядит и для меня иначе. Как тебе понравился ленч?

— Замечательно. Боже мой, как здесь хорошо.

— Я рад, что тебе здесь нравится. Потом поедем в техасский парк и посмотрим аквариум. Потом купим конфет для Элси и поедем домой. Там, на ранчо, остались кое-какие дела.

— Я думала, да и ты сказал, что все сделает управляющий.

— Конечно, но я отсутствовал большую часть дня. Я хочу проверить, как выполнялись мои приказы и не было ли ЧП.

— Понятно.

— Если бы ты не была со мной, я бы уехал отсюда сразу после посещения врача. Вот что это значило, когда я говорил, что взял бы несколько часов, чтобы провести их с тобой.

— Но, Мэтт, ты как будто украл эти несколько часов. Мне кажется, что ты в уме постоянно сверяешь свои часы, чтобы не провести лишнее время вдали от ранчо. Я здесь. Я с тобой.

— Это не так.

— Разве? Скажи мне, Мэтт, если бы ты позвонил домой и тебе сказали, что упала целая секция в загоне, что бы ты делал?

— В таком случае я бы немедленно вернулся назад. Мне требуется каждая пара рук, чтобы…

— Или если бы заболела лошадь или корова стала жевать не ту траву?

— Трейси, перестань. Ты становишься просто смешной.

— Я хочу разобраться. У тебя нет никакой дистанции между тобой и твоим ранчо в физическом и эмоциональном плане. Большая твоя часть всегда там. Я же получаю только малую частичку тебя. Я не уверена, что мне этого хватает.

— Трейси, я люблю тебя. Разве это ничего не значит?

— О да. Да, значит. Я тоже люблю тебя, но твое ранчо всегда будет занимать у тебя первое место.

— Трейси, ранчо не может существовать само по себе. Ты разве недостаточно увидела, чтобы понять это?