Он тогда распугал малолеток, а этого заставил послужить проводником. По дороге разговорились. И эрмандадовец поделился бесплатным советом – пойти в армию, пока не спился или не сторчался. На обратной дороге Ахилл-Мария еще думал, что судьба свивает забавные узоры: вот попадет парень в пехоту, как раз к началу войны!

– Тебя как зовут, парень?

– Рядовой Окленд, сэр! Питер Мэй Окленд!

– Да, я тебя вспомнил. Разве такое забудешь?

– Никак нет!

– Перестань тянуться – не на плацу. И руку опусти. И как – не жалеешь? Ведь война. Подкузьмил я тебе своим советом!

– Что вы, сэр! Здесь, по крайней мере, интересно и делом занят. И жалование приличное.

– А когда успел русский выучить?

– А я и не успел. Это гипнопедия.

– Ясно.

В этот момент раздался бодрый голос Салмана дель Пино, который, видимо, уломал доблестного баварца.

– Закончили привал! Подъем! Разбились повзводно! В колонну по два!

Договорить с неожиданным знакомцем не получилось. Их ждали марш и город Нерская Губа.

Глава 3. Ракетные мониторы, "Паирики" и все-все-все

Февраль, 2622 г.

Город Полковников

Планета С-801-7 (код "Ямал"), система С-801

В штаб обороны Восемьсот Первого парсека. Информационная записка.

Согласно анализу тактических схем, примененных Конкордией, а также донесениям контрразведки, рекомендую:

1. Увеличить число замаскированных капониров для флуггеров и мобильных средств ПКО минимум втрое.

2. Можно уверенно предполагать вскрытие конкордианской стороной основных проводных линий связи между узлами обороны Города Полковников. Таким образом, надо быть готовыми к экстренному дублированию линий связи, для чего необходимо подготовить к использованию как все техсредства ВКС и армии, так и фельдъегерей.

Главком Пантелеев.

В отдел снабжения штаба обороны Восемьсот Первого парсека.

Дублировано начальнику штаба контр-адмиралу Тылтыню.

Информационная записка.

Вынужден доложить, что 95-я дивизия МП, которая проходит боевое слаживание в настоящий момент, получила по накладным со складов устаревшие штурмовые винтовки "Зиг-Зауэр" SSG-78. Во-первых, заявка на отечественные автоматы А-98 "Алтай", поданная ранее, не выполнена. Во-вторых, в комплекте с "Зиг-Зауэрами" дивизия получила 5-мм пули, в то время как швейцарские винтовки имеют калибр 5,5 мм. Т.о. в настоящий момент все стрелковые части дивизии практически небоеготовы, что я расцениваю как преступную халатность на грани диверсии.

Командир 95-й дивизии МП генерал-майор А.Т. Теребенин.

Приказываю снять с должности начальника отдела снабжения укрепрайона "Глетчерный" подполковника В.Р. Богородского и главного интенданта системы С-801 полковника Б.В. Трушевского. Дела передать в Особое совещание военного трибунала.

Контр-адмирал С.Д. Тылтынь.

– Румянцев! Андрей!

– Колян!

– Никогда, никогда не называй меня "Колян"!

Самохвальский на горизонте!

А это я, ваш покорный слуга, иду себе по улице Города Полковников, никого не трогаю. Небо темное, потому что глубокий вечер, а освещение не работает из-за режима светомаскировки, даже окна не горят – тотальное затемнение.

Шагаю из Центрального госпиталя, где мне по направлению с "Трех Святителей" чистили печень от милленина. Отдача от недолгого, но плодотворного общения с врачами-оборотнями "Эрмандады", их психосканером и тетратаминовой инъекцией. А это такая дрянь, что сама по себе из организма ни за что не вылезет. Раз засела – и на всю оставшуюся, с непредсказуемыми последствиями.

Учитывая нагрузки истребителя, рано или поздно может случиться, например, цирроз. Излечимо, но сильно нежелательно. Короче говоря, меня напугали, и я каждый день таскаюсь в госпиталь. Потому что на "Святителях" нет соответствующего оборудования.

И вот: темнота, снег хрустит под сапогами, я соплю в "дышарик" и поминутно оскальзываюсь. Восстанавливаю равновесие, матерюсь. Устал, хочется спать и жрать. До капонира на Глетчерном шагать еще долго, так как служебный монорельс на профилактике, а машину поймать в такой час почти нереально.

Я объяснимо злюсь и нервничаю.

– Твою мать! – зло выругался я, когда сослепу опять поскользнулся.

В этот момент меня громко окликнул знакомый, очень знакомый голос:

– Румянцев! Андрей!

Вот так и вышло, что посреди темной улицы обнимались два пилота: я и Коля Самохвальский. Мы уже виделись, но несерьезно, мимоходом. А тут разбежались, сшиблись, аж снег полетел с одежки. Интересно, как он умудрился меня засечь в такой-то темноте?

– Ты что здесь делаешь? – спросил я, когда мы вдоволь нахлопались по межлопаточным областям наших организмов.

– Не поверишь: я заблудился! – ответил Коля и в темноте сверкнули все его тридцать два зуба. Улыбается, значит.

Он здорово похудел и осунулся за время нашей разлуки, о чем я ему и сообщил.

– На себя посмотри, товарищ Российская Директория! – отшутился тот, никогда не лезший за словом в карман.

– Ладно. Сообщаю: мы сейчас на углу 3-ей Пехотной улицы и Московского проспекта. Тебе к нашему корыту? – я указал пальцем пеленг.

– Именно! Ты меня спас. Я ж с Глетчерного не вылезаю, а тут выбрался на променад... Пора домой к папочке Готовцеву, а монорельс закрыт. Ни одного мобиля. Ну и пошел пешком. – Коля застенчиво почесал затылок и я обнаружил, что он в парадной фуражке, отчего уши синие-пресиние, ибо температура за бортом совсем не курортная.

– Коля, ты что, девушку себе нашел? – Спросил я, отстраняясь.

К фуражке прилагалась парадная же шинель, наглаженные брюки, штиблеты – не самый лучший вариант при таких-то погодах! Самохвальский вкусно пах, что ощущалось даже сквозь кислородную маску, а глаза подозрительно блестели. Куда в таком виде можно ходить в Городе Трех Звезд?

К начальству. Или по бабам.

– А чему ты удивляешься? – Пожал плечами Коля и потер уши.

Мы зашагали по Московскому проспекту. Ближе через Пехотную, но на проспекте сохранялся неиллюзорный шанс поймать попутку.

– Как чему удивляюсь?! Я тебя вообще не могу представить в обществе... ну это... лучшей половины! Не в том смысле, что вообще, а в том... короче, ты ведь убежденный холостяк!

– А кто тебе, товарищ Румянцев, сказал, что я от дамы, а? – Коля хитро прищурился.

– Ты!

– Ничего похожего! Я спросил, что тут удивительного: молодой здоровый мужчина, без особых вредных привычек, познакомился с девушкой. Но я не говорил, что я герой этого сценария. – Самохвальский, как обычно, был велеречив, не запинался и выражал мысли логически выверенными категориями.

Я махнул рукой, точно пробивал ему подзатыльник.

– Уел, черт!

– Это элементарно! – Николай засмеялся, но как-то с натугой, не от души. – Учебник "Основы логики", Воениздат, 2565 год.

Я удивился. Не тому, что Коля помнит такие жизненно важные подробности, а его вымученному смеху. Не таким, не таким я его помню!

Мимо проплывало приземистое здание... казармы, что ли? В перспективе из темноты выступили контрфорсы НИИ Экологии Глубокого Космоса. По крайней мере, бронза при дверях сообщала такое название. А что там было на самом деле? Не мой уровень доступа.

– А серьезно, Коля, как с личным и безналичным? Вот ты теперь Герой России, не пора ли невесту найти? А то такой генетический материал пропадает!

– Ну... да чего там... – Самохвальский засмущался. – Познакомился тут... работает научным сотрудником в музее ВКС... младшим научным.

– Ого! Завидую! Как звать твое чудо?