Мы шли по тропинке, петлей опоясывающей Сад Вечного Покоя. Теперь мы были окружены лишь могучими деревьями и находились вне зоны видимости для большинства жителей Гатлина.

— Но, — я должен был услышать конец истории, хотя это было тяжело.

— Но твоя мама последовала за Мэйконом в Гатлин, по Туннелям. Она не могла перенести разлуки и поклялась найти способ, позволяющий им быть вместе. Способ, позволяющий Магам и Смертным прожить жизнь вместе. Она была одержима этой идеей.

Я понимал. Мне не нравилось все это, но я понимал.

— Решение этой проблемы хранилось не в мире Смертных, а в мире Магов. Поэтому твоя мама нашла способ стать частью их мира, хоть она и не могла быть с Мэйконом.

Мэриан вновь зашагала по тропинке.

— Ты имеешь в виду ее должность Хранителя, да?

Мэриан кивнула.

— Она обнаружила профессию, позволяющую ей изучать мир Магов и его законы, его Свет и его Тьму. Шанс найти ответ.

— Как она получила эту должность? — не думаю, что у них есть Магические Желтые страницы, хотя, учитывая, что Карлтон Итон доставлял наши Желтые страницы наверх, а почту Магов вниз, кто знает?

— В то время в Гатлине не было Хранителя, — последовала неловкая пауза. — Но один могущественный Маг выдвинул претендента, раз уж именно здесь находится Lunae Libriи одно время находилась Книга Лун.

Все начинало складываться в четкую картину.

— Мэйкон. Он предложил ее, не так ли? В конце концов, он не смог держаться в стороне.

Мэриан вытерла глаза носовым платком.

— Нет. Это была Аурелия Валентин, мать Мэйкона.

— Почему мать Мэйкона хотела, чтобы моя мама стала Хранителем? Даже если ей было жаль сына, она же знала, что они не смогут быть вместе.

— Аурелия — могущественная Ведунья, она может видеть фрагменты будущего.

— Что-то вроде магической версии Аммы?

Мэриан снова промокнула лицо платком.

- Можно и так сказать. Аурелия распознала что-то в твоей маме, ее способность докапываться до истины — видеть скрытую сторону вещей. Я думаю, она надеялась, что твоя мама сможет найти ответ, способ, позволяющий Магам и Смертным быть вместе. Светлые Маги всегда надеялись на это. Женевьева была далеко не первым Магом, влюбившимся в Смертного, — Мэриан посмотрела вдаль туда, где семьи начали раскладывать свои корзинки для пикника на скошенной траве. — Или, возможно, она сделала это для своего сына.

Мэриан остановилась. Мы сделали еще один крюк и сейчас стояли на могиле Мэйкона. Я обратил внимание на статую плачущего ангела. Только могила ничем на напоминала ту, что я помнил с похорон. Там, где была только грязь, теперь раскинулся дикий сад, оттененный двумя невероятно высокими лимонными деревьями, обрамляющими надгробие с обеих сторон. В тени деревьев цвела небольшая клумба с раскидистым жасмином и вереницей розмарина. Мне стало интересно, навещал ли его кто-нибудь сегодня, чтобы увидеть все это чудо.

Я сжал виски руками, стараясь предотвратить взрыв головного мозга. Мэриан нежно погладила меня по спине.

— Я знаю, это слишком много для тебя, но это ничего не меняет. Мама любила тебя.

Я сбросил ее руку:

— Да, она всего-навсего не любила папу.

Мэриан одернула меня за руку, вынуждая взглянуть на нее. Мама, может и, была моей мамой, но она так же была лучшей подругой Мэриан, и сомнение в ее честности пред лицом Мэриан не сойдет мне с рук. Ни сегодня, ни когда-либо еще.

— Не смей говорить так, Итан Уэйт. Твоя мама любила твоего отца.

— Но она переехала в Гатлин не ради папы. Она переехала ради Мэйкона.

— Твои родители познакомились в Дюке, когда мы работали над нашей диссертацией. В качестве Хранителя, твоя мама жила в Туннелях под Гатлином, постоянно перемещаясь между Lunae Libriи университетом, чтобы поработать со мной. Она не жила в городе в мире ДАР и миссис Линкольн. Она переехала в город ради твоего отца. Она переехала из вечной тьмы на белый свет, и поверь мне, это был огромный шаг для твоей матери. Твой отец спас ее от нее самой, когда никто из нас не мог. Ни я. Ни Мэйкон.

Я уставился на лимонные деревья, тень которых падала на могилу Мэйкона, а затем сквозь их листву на могилу мамы. Я думал об отце, совсем недавно стоявшем там на коленях. Я думал о Мэйконе, настоявшем на своем захоронении именно в Саду Его Вечного Покоя, только чтобы он мог покоиться на расстоянии всего одного дерева от моей мамы.

— Она переехала в город, где все были враждебны к ней, только потому, что твой отец не хотел уезжать. Она любила его, — Мэриан зажала мой подбородок пальцами, чтобы я не мог отвести глаз. — Просто она не полюбила его первым.

Я глубоко вздохнул. По крайней мере, не вся моя жизнь сплошная и беспросветная ложь. Она любила папу, даже если Мэйкон занимал немалое место в ее сердце. Я забрал Светоч у Мэриан. Я хотел сохранить его, оставить себе частичку их обоих.

— Она так и не нашла ответ — способ, позволяющий Смертным и Магам быть вместе.

— Я не знаю, существует ли этот способ, — Мэриан приобняла меня, и я положил голову ей на плечо. — Ты у нас вроде как Проводник, Итан Уэйт. Ты и скажи мне.

Впервые с тех пор, как я увидел Лену, стоящую на шоссе под дождем, почти год назад, я не знал, что делать. Как и мама, я ничего не узнал. Вместо ответов я нашел лишь неприятности на свою голову. Интересно, а мама тоже их нашла? Я взглянул на коробку в руках Мэриан.

— Она поэтому умерла? Пытаясь найти ответ?

Мэриан взяла мою руку и вложила в нее коробку, накрывая ее моими пальцами.

— Я рассказала тебе все, что знаю. Выводы делай сам, я не могу вмешиваться. Таковы правила. В великом Порядке Вещей я — ничто. Хранители никогда ничего не значат.

— Неправда, — Мэриан много для меня значила, но я не мог этого сказать. Моя мама значила. Но этого мне говорить и не надо было.

Мэриан улыбнулась, поднимая руку и оставляя коробку в моей ладони.

— Я не жалуюсь. Я сама выбрала этот путь, Итан. Не каждому дано выбирать их место в Порядке Вещей.

— Ты имеешь в виду Лену? Или меня?

— Ты играешь важную роль, независимо от того, нравится тебе это или нет. То же самое с Леной. У вас нет выбора, — она убрала волосы, падающие мне на глаза, так, как это делала мама. — Правда есть правда. Истина редко бывает чистой и никогда — простой, как говорил Оскар Уайльд.

— Не понимаю.

— Любые истины легко понять, когда они раскрыты. Сложность в том, чтобы раскрыть их.

— Снова Оскар Уайльд?

— Галилео, основатель современной астрономии. Еще один человек, отрицавший свое место в Порядке Вещей, со своей догадкой, что Солнце не вращается вокруг Земли. Он как никто знал, что людям не дано выбирать истину. Единственное, что мы можем выбрать, что нам с этим знанием делать.

Я взял коробку, потому что в глубине души я понимал, о чем она говорит, хотя не знал о Галилео ровным счетом ничего, а уж об Оскаре Уайльде и того меньше. Я был частью всего происходящего, независимо от своего желания. Я не смогу убежать от этого, так же как не смогу прекратить видения.

Осталось решить, что мне с этим делать.

Глава двадцать вторая

Семнадцатое июня. Прыгай

Заползая тем вечером в кровать, я страшился своих снов. Говорят, тебе снится последнее, о чем ты думаешь, перед тем как уснуть. Но чем сильней я старался не думать о Мэйконе и маме, тем больше они занимали мои мысли. Все эти усилия — думать о том, чтобы не думать — так вымотали меня, что спустя какое-то время я провалился сквозь матрац в темноту, а кровать превратилась в лодку…

Ветви ив устало развевались над головой.

Я чувствовал, что раскачиваюсь вперед и назад. Небо было голубым, безоблачным, сюрреалистичным. Я повернул голову на бок: растрескавшаяся древесина, покрытая тонким слоем синей краски, напоминающей потолок в моей спальне. Я находился в ялике или шлюпке, дрейфующей по реке.

Я сел, и лодка закачалась. Маленькая бледная рука свесилась через край, рассекая тоненьким пальцем водную гладь. Мой взгляд был прикован к ряби, всколыхнувшей отражение идеального неба — холодного и спокойного, как стекло.