– Ладно, давайте посмотрим, что у нас есть! – скомандовал Бледсоу. – Отпечатки ног за пределами участка, идущие вдоль ряда кустов, которые надежно прикрывали его как от передней двери дома, так и от охранной световой сигнализации. И он вошел внутрь. Вопрос: как ему это удалось?

– С этой стороны проникнуть в дом можно только через гараж, – сказал Синклер.

Дель Монако задумчиво потер заросший щетиной подбородок.

– Получается, он ждал, пока кто-то не выехал из гаража, а потом проскользнул внутрь. Линвуд, очевидно, что-то услышала или же попросту стояла рядом с дверью, и он оглушил ее, ударив тупым предметом по голове. Куда именно?

– Вероятнее всего, в лицо, но наверняка повыше левого уха, – заявил Синклер, опускаясь на колени рядом с кроватью и осматривая труп.

– Раны, полученные во время самозащиты?

Робби присел возле тела с правой стороны.

– Ссадина на правом предплечье и на нескольких пальцах. Нужен рентген, чтобы проверить, нет ли переломов.

– Значит, убийца и в самом деле изменил свой МО, образ действия, – подхватила Карен. – Он не пожелал разговаривать с этой женщиной. До сих пор, как мы предполагаем, онвходил через переднюю дверь, уговаривая хозяйку дома впустить его. Оказавшись внутри, он оглушал ее. Нам ни разу не удалось обнаружить кровь возле входной двери, значит, это был всего лишь обездвиживающий удар. Но в данном случае он бьет ее насмерть. И она стояла лицом к нему, когда он набросился на нее. И отсюда я делаю вывод, что он был очень зол или на нее, или на что-то такое, что она сказала или сделала.

– Модус операнди может изменяться, верно? – спросил Робби. – Если преступник полагает, что что-то можно сделать лучше, он совершенствует свои методы.

Карен удовлетворенно улыбнулась про себя. Значит, Робби читал материалы, которые она ему дала.

– Правильно.

– Или же все дело в пресс-конференции, – возразил Бледсоу. – Линвуд обвинила его во всех смертных грехах, сделала из него пугало, и он слетел с катушек.

Дель Монако отвернулся, сунув руки в карман.

– Не исключен и такой вариант, что мы имеем дело с совершенно другим преступником.

– Вот это да! – воскликнула Карен, взмахнув рукой. – Как ты только додумался до этого?

– Его модус операнди, образ действия, очень уж отличается от прежнего. Дa, он может меняться по мере того, как убийца развивает и совершенствует свою тактику. Но в данном случае дело совсем в другом. До сих пор ему чертовски везло, у него все получалось так, как он задумал. Очень незначительные раны, полученные во время сопротивления. Своих жертв он оглушал довольно успешно. Зачем менять то, что и так работает? – Дель Монако пожал плечами. – Кроме того, и почерк здесь совсем другой. Гораздо более насильственный, яростный и неуправляемый. Изуродованное лицо и голова. А то, что он отрезал жертве грудь, предполагает наличие сексуального мотива. Ее изнасиловали?

– Чак, – окликнул эксперта Бледсоу, – следы сексуального надругательства имеются?

В дверях появился криминалист.

– Ее содомировали. [42]Гладким предметом. Окружающие ткани повреждены. Я бы сказал, что это сделано уже после смерти. Пока не могу сказать, остались ли следы семени. Судебно-медицинский эксперт сможет ответить на ваши вопросы более подробно после того, как осмотрит тело.

Бледсоу кивком головы отпустил его, и криминалист вернулся к своей работе в ванной комнате.

– И это тоже в первый раз, – продолжал Дель Монако. – К тому же теперь он пьет кровь жертвы. Сами видите, отклонения очень существенные.

Карен подняла руку, привлекая к себе внимание.

– Если только эта жертва не имеет для него какого-либо особого значения, как мы уже говорили. Я все-таки склоняюсь именно к этому предположению, Франк. Что касается изменений в образе действий, МО, то и здесь ситуация складывается совсем иная. – Она повернулась к остальным, чтобы объяснить, что имеет в виду, хотя обращалась главным образом к Робби. – Некоторые преступники предварительно изучают место предполагаемого преступления, чтобы выяснить, если ли у жертвы муж, приятель или просто сожитель, которые могут создать проблемы. В том случае, если таковые имеются, а преступник не желает от-. называться от своего замысла, он сначала устраняет мужчину и только потом устремляется за намеченной жертвой. Подобную картину мы наблюдали с Денни Роллингом в Гейнсвилле. Если Окулист шпионил за особняком, а я готова держать пари, что именно так оно и было, он должен был знать, что Линвуд не пойдет открывать собственную дверь, как это делали остальные погибшие женщины.

На мгновение в комнате повисла тишина. Первым подал голос Синклер:

– А ведь она замужем, правильно? За этим производителем контейнеров, если я не ошибаюсь?

– Да, – ответил Бледсоу. – Он сейчас за границей. Шеф собирался сам сообщить ему о случившемся.

– Горничная живет в помещении для прислуги в задней части дома, – сказала Манетт. – Последние дни она болеет гриппом. Она заказала для Линвуд готовый ужин из ресторана, и его доставили около пяти часов. После этого прислуга отправилась к себе и легла спать. Ничего не видела и не слышала. Я хочу заняться этим разносчиком, посмотреть, не было ли у него проблем с законом раньше. А заодно и проверить его алиби после того, как он ушел отсюда.

– Где Хэнкок? – осведомилась Карен.

– В своем кабинете в задней части дома, это его операционная база, – сказал Синклер. – Он ни с кем не желает разговаривать. Мне, во всяком случае, он не сказал ни слова.

Манетт повернулась к Бледсоу.

– Хочешь, я займусь им, брат? – Она подмигнула. – Держу пари, меня он послушает.

Бледсоу кивнул в знак согласия.

– Нам обязательно нужно, чтобы он поговорил с нами. Пойдемте в гостиную, а здесь пусть заканчивают эксперты. Мы уже… видели достаточно.

– Согласен целиком и полностью, – заявил Синклер, вслед за Бледсоу выходя из комнаты.

Хэнкок мешком повалился на диван. Галстук с ослабленным узлом сбился на сторону, волосы торчали в разные стороны. Глаза у него остекленели, двигался он тяжело и неуверенно, как пьяный. Манетт прикрывала тылы и выразительным жестом поднесла руку ко рту, словно опрокидывая стакан, подтверждая подозрения сыщиков, что их коллега неоднократно прикладывался к бутылке.

– Bay, только посмотрите, что тут происходит! Прямо распроклятая вечеринка, а? Прикольно. Но я все равно рад, что вы все собрались здесь.

– Нам нужно задать тебе несколько вопросов, – начал Синклер.

– Копы уже задали мне чертову пропасть вопросов.

Налитыми кровью глазами Хэнкок обвел комнату.

Манетт, сидевшая напротив Хэнкока на таком же диване и отделенная от него кофейным столиком с гранитной столешницей, заметила:

– Мы понимаем, что смерть сенатора здорово тебя расстроила. Хэнкок рывком поднял голову и уставился на нее.

– А как бы ты чувствовала себя на моем месте? Она была добра ко мне. И я только что лишился своей проклятой работы!

Карен нахмурилась и склонилась к уху Робби.

– Так вот почему он расклеился. Двести тысяч баксов в год плюс премиальные – и все коту под хвост!

– Да, особенно если учесть, какую защиту она за них получила.

Манетт метнула на Карен сердитый взгляд и снова повернулась к Хэнкоку.

– Послушай, ты был здесь главным по безопасности. Твоя работа заключалась в том, чтобы охранять сенатора. Где ты был, когда… Где ты был сегодня вечером после шести часов?

Хэнкок отыскал взглядом Карен.

– Это все твоя вина! Ты так ее расстроила, что она захотела побыть одна. – Он повернулся к Манетт. – Я поехал прокатиться на машине.

Карен почувствовала, что взоры присутствующих устремлены на нее. Все ждали от нее объяснений.

– Я была здесь сегодня днем, – сказала она, – примерно около шести. Я только что обнаружила, что сенатор приходилась мне… биологической матерью. – Она оглянулась на Робби, ища у него поддержки. – Я приходила к ней, чтобы поговорить об этом. Дель Монако фыркнул.