Но до появления Окулиста она, по крайней мере, была уверена в том, что всегда успеет выхватить пистолет из кобуры и выстрелить первой. Никаких сомнений, никакой нерешительности. И когда ее жизнь успела пойти под откос?

Карен взяла Бледсоу за руку и потянула его в гостиную.

– Я должна тебе кое-что сказать.

И она рассказала ему, как обнаружила, что Линвуд приходится ей матерью, включая разговор между ними, переросший в ссору вчера вечером.

Бледсоу с силой провел по лицу ладонями, словно надеясь стереть с него следы усталости – и все увеличивающийся груз проблем. После чего тяжело опустился на диван.

– Ты понимаешь, что автоматически становишься подозреваемой?

– Именно поэтому я ничего не сказала Гиффорду и Турстону. Иначе они наверняка бы отправили меня домой.

Он внимательно посмотрел на нее покрасневшими от недосыпания и усталости глазами.

– Где ты была сегодня ночью после того, как ушла отсюда?

– Я поехала куда глаза глядят. Одна. Домой вернулась около девяти тридцати. И уже собиралась принять душ, когда ты прислал мне сообщение.

Бледсоу кивнул и, отвернувшись, посмотрел на высокое окно и кружевные шторы. Потом остановил взгляд на Карен.

– Это ты убила Элеонору Линвуд?

Карен, не дрогнув, встретила его взгляд.

– Нет, Бледсоу, я не убивала ее.

Он не спешил отводить глаза и долго смотрел на нее в упор. Наконец поднялся с дивана.

– Ладно, пойдем к остальным.

Карен удивилась, что он поверил ей на слово… или, точнее, он был слишком высокого мнения о своей способности распознать ложь с первого взгляда. Но какой бы ни была причина, Карен была рада тому, что он с такой легкостью оставил эту тему.

Они направились к спальне сенатора.

– В фойе, возле гаража, брызги крови, – сообщил Робби, присоединившись к ним. – Похоже, он сначала оглушил ее каким-то тупым предметом, может быть, даже убил на месте, а уже потом перетащил в спальню.

– Не сходится, – обронила Карен.

Дель Монако стоял на коленях в широком коридоре, внимательно изучая тянущийся по полу кровавый след, на который они постарались не наступить.

– Да, не сходится.

Они вошли в просторную главную спальню и сразу же наткнулись на подчеркнуто невозмутимые взгляды Манетт и Синклера. Открывшаяся их глазам сцена внушала такой ужас и отвращение, что превосходила все увиденное ранее. Тело Элеоноры Линвуд было обезображено так же, как и предыдущие жертвы Окулиста, – за двумя исключениями. На этот раз убийца отрезал ей обе груди и до неузнаваемости изуродовал лицо. Причем не просто изуродовал, а сжег или содрал с него кожу, обнажив плоть и кровоточащие сосуды, так что лицо погибшей превратилось в сплошную кровавую маску живого мяса.

Бледсоу отвернулся и поднес ко рту гигиенический пакет. Его громко стошнило. Запах ли оказался тому виной или близкое родство с убитой, но и Карен проняло, и она зажала рот ладонью, подавляя рвотный позыв и сглатывая горечь, подкатившую к горлу.

– Господи… – пробормотал Робби, отводя глаза. – Какой ужас! Намного хуже, чем раньше. Вот дерьмо! – И он почти выскочил из комнаты.

– Все, на это раз наш парень точно слетел с катушек, – с трудом выдавил Дель Монако. – Это уже что-то личное.

Манетт, не соглашаясь, покачала головой.

– Да уж, та пресс-конференция была чертовски хорошей идеей! Хотела бы я встретить человека, который дал ей зеленый свет.

– Она очень хотела выступить перед избирателями, и в тот момент Гиффорд не увидел в ее желании ничего плохого, – вмешался Дель Монако. – Я хочу сказать, он понимал, что она рискует привести убийцу своим выступлением в бешенство, но при этом он надеялся, что пресс-конференция напугает его и заставит сбавить темп, а это позволило бы нам выиграть время. – Он потер шею. – Шеф и предположить не мог, что он откроет на нее сезон охоты. Она же совершенно не вписывается в виктимологию.

Бледсоу вытер рот и встал так, чтобы не видеть тела Линвуд.

– Ладно, значит, он взбесился. И что, это объясняет… Все это? – Искоса взглянув на убитую, он широко взмахнул рукой обводя комнату.

Карен сделала глубокий вдох и заставила себя внимательно осмотреть помещение.

– Очень может быть. Она ведь бросила ему вызов, дала пощечину по национальному телевидению. Но я бы сказала, что это лишь видимая часть айсберга. Все не так просто. Быть может, он лично знал ее. Или, по крайней мере, между ними есть связь, о которой нам ничего не известно.

Манетт снова покачала головой.

– Опять двадцать пять. Может быть, то, а, может быть, и это. Ты когда-нибудь бываешь уверена хоть в чем-нибудь?

– Я уверена в том, что убийца в своей жестокости идет по нарастающей. Так что у нас большая проблема, чтобы ни было тому причиной.

– Проблема у нас была раньше, – подчеркнул Робби. – Теперь она превратилась в кошмар.

Взгляд Карен остановился на том, что раньше было лицом Линвуд.

– Думаю, эта жертва станет ключом к раскрытию всего дела. Раны на лице и голове обычно свидетельствуют о том, что между убитой и убийцей существовали какие-то отношения. Как верно подметил Дель Монако, это была личная месть. И он не просто лишил ее возможности двигаться и сопротивляться, как других, а убил до того, как перетащить в спальню.

– Детектив Бледсоу! – Один из экспертов-криминалистов вошел в комнату. На руках у него были латексные перчатки. – Думаю, вам нужно взглянуть на это.

Бледсоу повел остальных в главную ванную комнату в доме. Эксперт показал на маленький стаканчик для полоскания рта, до половины наполненный кровью.

– В нем то, что я думаю?

– Насколько я могу судить, – ответил криминалист, – это кровь. Мы возьмем ее на анализ и посмотрим, принадлежит ли она убитой. Может, это кровь животного происхождения.

Робби присел возле стакана на корточки.

– Его уже обработали порошком для снятия отпечатков пальцев и сфотографировали?

– Да, мы с ним закончили.

Робби не глядя протянул руку, и эксперт вручил ему пару латексных перчаток. Со щелчком натянув их, Робби поднес стакан к свету.

– Такое впечатление, что он пил из него.

– Трудно сказать что-то определенное, – откликнулся криминалист. – Там есть смазанное пятно в том месте, где достает быть отпечаток губ, и на внутренней стенке стакана присутствует пленка крови. Нам еще предстоит обработать ванную люминолом, [41]но, дает быть, он просто вылил кровь из стакана в раковину.

– Или он пил из него, а потом вытер края, чтобы смазать отпечатки.

– Убийца должен быть очень умным и хитрым, чтобы так поступить, – заметил Синклер.

Карен подошла к раковине и стоявшему на ней стакану.

– Мы уже знаем, что этот парень очень умен.

Бледсоу прижал руку к животу. Выглядел он неважно, лицо покрылось смертельной бледностью, и он привалился плечом к дверному косяку.

– Пойдемте отсюда. Поговорить можно и в соседней комнате. Когда они вернулись в спальню, Манетт скривилась и с расстановкой произнесла:

– Даже боюсь спрашивать, что это значит, если наш приятель пил ее кровь? Это уже переходит все границы.

Карен вздохнула.

– То, что наш убийца пил кровь жертвы – чего никогда не делал ранее, – означает, что это действие приводит его в восторг, стимулирует и возбуждает. Оно возносит его фантазии на новый уровень.

Манетт с отвращением покачала головой.

– Будь оно все проклято!

Все молчали, занятые своими мыслями. Места преступления, подобные этому, часто вызывали такую реакцию. Заставляли сыщиков ломать голову над тем, как кто-то может поступить так с другим человеческим существом. Впрочем, на протяжении своей карьеры им неоднократно приходилось иметь дело с убийствами, так что большинство детективов притерпелись к ним настолько, что заколотый или расстрелянный труп не производил на них особого впечатления. Но сейчас перед ними было нечто такое, с чем им еще не доводилось сталкиваться. Даже Карен и Дель Монако, несмотря на то, что ухе видели нечто подобное, пребывали в некоторой растерянности.