– А почему его все-таки охранники не видели? Да и – все остальные узники – тоже? – заинтересовался Макс.

– Так пустоту разве увидишь? Тем более, если она абсолютная? – усмехнулся Антон.

– К тому же я где-то читал, что в римском счете не было цифры "нуль", – вспомнил Денис. – Поэтому легионеры-стражники его и не могли видеть. Они просто не знают, что это такое.

– Тогда все складывается, – согласился Максим. – И дело за малым: нужно понять, к чему весь этот сон, про пустоту. Зачем он нам послан и есть ли у него какая-то связь с двумя другими.

– А глаза такие хитрые-хитрые, – улыбнулся Антон. – Признайся, Макс, у тебя уже есть своя теория.

– И у меня кое-какие предположения, – с видом телезнатока заявил Денис. – Но послушаем сперва Макса.

– У тебя предположения, а у меня – предложение, – солидно заметил Максим. – Давайте сначала вспомним и третий, последний сон! Как я понимаю, он был адресован, прежде всего, мне как специалисту.

Друзья захохотали и захлопали его по спине.

– Любой каприз, Меканикус! – согласился Антон, делая вид, что размазывает по щекам слезы смеха.

– А потом уже соединим все сны и отыщем связь, – пообещал Макс. – Я отвечаю!

И все трое вновь откинулись в креслах, чтобы продолжить свой воображаемый полет в воспоминания. Это было очень увлекательно: ребята впервые помнили свои сны до мельчайшей детальки, до последнего сказанного в них незначительного слова. Каждый испытывал восхитительное ощущение, потому что трудно найти что-то еще столь зыбкое и недолговечное, как сон. Да к тому же еще – и общий на троих!

– Только у меня остался последний вопрос, – сонным голосом пробормотал Денис. – Мы сегодня на занятия идти вообще-то собираемся, или как?

– Или как! – вяло пробубнили Макс с Антоном. И Денис покорно кивнул, чувствуя, как он снова медленно и неотвратимо погружается в теплые и обволакивающие объятия воспоминаний о ночных снах. И это тоже была часть магии Риффеншталь.

Максим назвал этот сон:

МОЩЬ МУРАВЬЯ

– Остался последний вопрос, – проскрипел голиаф. – О форме и размерах контрибуции.

– Назовем это кредитом, – предложил консул. – В этом случае мы готовы предоставить вам некоторые виды сырья или технологии.

– Разве ваши технологии смогли соперничать с направленным силовым полем? – бесстрастно спросил голиаф, указывая передней конечностью на раструбы боевых корабельных установок. – А ваше сырье не годится нам даже в пищу.

– Чего же вы хотите? – консул побледнел, но оставался тверд. У подножия его родословного древа возмущенно потрясали топорами канадские лесорубы, а старатели с Юкона мрачно засучивали рукава.

– Если бы вы сразу поставили этот вопрос, не пришлось бы меряться силой, – назидательно защелкал голиаф. – Всегда разумнее сначала спрашивать, а потом стрелять.

– Понятия о разумности наших цивилизаций слишком... различны, – развел руками консул. – Это и вызвало недоразумение. Но сейчас все разрешилось, и мы готовы к сотрудничеству.

– Нет времени, – отрезал голиаф. – Очень спешим. Дайте поскорее то, что нам нужно, и мы улетим.

– Ничего не оставив взамен? – покачал головой консул. Он словно забыл о том, что вокруг корабля, на палубе которого он находится, на милю лежат черные поля, выжженные инопланетным оружием.

– Мы приготовили контейнер, – понизил голос инопланетянин. – В нем навигационные карты соседних галактик в направлениях, которые цивилизация вашего уровня найдет перспективными.

И он водрузил на стол перед консулом узкий синий контейнер.

– Хорошо, мы готовы рассмотреть вашу просьбу. Если это не сырье и технологии, то что?

– Нам нужно существо, – ответил голиаф. – Оно обитает только на вашей планете. Дайте его, и мы улетим.

– Какое именно существо? – консул спокойно взирал на своего причудливого собеседника.

– В анналах вашей науки оно значится как Formica rufa, – ответил голиаф.

Консул вопросительно обернулся к стоящему поодаль ксенобиологу.

– Имеется в виду рыжий муравей, – пояснил тот, с плотоядным интересом препарируя взглядом инопланетную уродину.

– Муравей? – слегка приподнял бровь консул, что не воспрещалось протоколом.

– Именно, – подтвердил голиаф и смерил ксенобиолога ледяным взором. – Нам достаточно одного экземпляра.

– Муравья? – переспросил консул, чувствуя, что он почему-то теряет нить разговора.

– Именно, – повторил голиаф.

Последовала краткая пауза.

– Что ж, думаю, эта сделка... возможна, – поразмыслив, медленно проговорил консул. – И не будет резко противоречить нашим правовым нормам.

"Сколько же они уничтожили этих самых муравьев в округе, всего одним залпом из своих..."

– Мы заинтересованы в скорейшем отлете, – удовлетворенно проскрипел голиаф. – Сколько вам понадобится времени, чтобы приготовить для нас экземпляр существа?

Консул открыл, было, рот, но биолог торопливо перебил:

– Не менее шести часов. С вашего позволения, – он поклонился консулу.

– Да. Пожалуй... – рассеянно подтвердил консул, в душе весьма озадаченный, для чего столько времени ловить одно насекомое. И зачем оно им понадобилось, этим чертовым космическим жукам?

– Не более пяти, – отрезал голиаф. И прибавил со значением:

– Звездные карты тоже устаревают.

Спустя 290 минут сделка свершилась. Муравья, над которым три часа колдовали лучшие вирусологи, спешно доставленные вместе с тончайшим электронным оборудованием, поместили в прозрачную инопланетную колбу со съемной крышкой. На палубе корабля звездной системы Голиаф его передали командору в обмен на контейнер со звездными картами.

После всех подобающих церемоний консул напоследок обернулся к инопланетянину.

– Можете ответить на один вопрос? Как частного лица...

– У вас еще есть десять минут по земному времени, – пожал плечами голиаф. – Спрашивайте!

– Зачем вам понадобился муравей? У нас, на Земле, это насекомое не считается чем-то исключительным.

– Возможно. Голиафы считают иначе. И получили тому подтверждение неоднократно: ни на одной известной нам планете существа такого рода нет.

– В чем же его исключительность? – учтиво спросил консул.

– Не для всех. Только для нас. Попробуйте своими руками поднять груз, в несколько раз превышающий ваш собственный вес, – спокойно предложил инопланетянин. – Например, в 10. Затем попробуйте отнести его на расстояние, превышающее вашу длину в 500 раз. А для Formica rufa с планеты Земля это не предел. Мы, голиафы, тоже хотим стать такими.

– К чему вам подобная физическая сила? – задумчиво спросил консул.

– Это не сила, – ответил голиаф. – С обычной силой в дальнем космосе делать нечего. Это – мощь. Она меняет все: твои возможности, образ мыслей и существования, философию, статус среди окружающих. Физическая сила способна укрепить нравственные устои. Наоборот – вряд ли.

Мы возьмем вашего муравья и получим из него субстанцию или, что еще лучше, механизм необыкновенной силы – муравьиной мощи.

– Из такого... крохотного?

Голиаф некоторое время смотрел на него с сожалением.

– Вы, люди – странные существа. Причем здесь физические параметры? Главное – заложенная возможность. Перспектива роста. Способность превзойти на своем уровне. С ними легко существовать. И если таковые есть, спроецировать их в иной масштаб не составит труда. Размер не имеет значения, землянин.

Над кораблем с карканьем пролетел сердитый грач. Он едва не уселся на поверхность сверкающего купола, но птичья природа усомнилась, предпочла не связываться с неизвестным.

Солнце пригревало поля, волны сгоревшей травы шевелил ветерок, и над кораблем инопланетян уже порхали любопытные бабочки-капустницы, привлеченные огромным белоснежным пятном посреди выжженной земли.

После взлета корабля муравей долго приходил в себя. Огромные пятна разных оттенков сгрудились вокруг него, покачиваясь в воздухе и поворачиваясь в разные стороны. Рядом не было тлей, которых можно облизывать, но в центре его прозрачной тюрьмы стояла кормушка с каплями чего-то сладкого, приторно-пахучего.