– Я всегда знала, что встречу тебя, – сказала она. – Мне говорили, что тебя можно увидеть на берегах Иордана.

Прошло уже целых двадцать лет! Много и для мужчины, но для женщины…

– Дай мне воды, – попросил он.

– Я самаритянка. Неужели ты согласишься выпить воды, которую даст тебе самаритянка?

– Разве это не Иаковлев колодезь? Разве его вода не хороша для всех мужчин и для всех женщин?

Сепфора привязала к ведру веревку и опустила его в колодезь несколькими отрывистыми движениями, от которых дрожали мышцы ее обнаженных рук. Потом она стала поднимать ведро, и на этот раз задрожали ее груди. Она вытащила из-под юбки ковшик, зачерпнула воды и протянула Иисусу. Иисус с жадностью пил воду, продолжая сидеть. В тот самый момент вернулся Матфей. Иисус заметил его взгляд, но продолжал пить. Матфей подошел к Иисусу с каменным лицом. Затем пришли Иоанн и Симон-Петр. Женщина, несомненно, самаритянская проститутка, а их учитель пил воду, поданную ею! Симон-Петр прочистил горло.

– У нас есть еда, – сказал он, словно желая положить конец этой непристойной сцене.

Несчастен тот, кто на дороге презрительно обходит дикую смоковницу! Симон-Петр, ты, кого воспитывали в охраняемых садах! Иисус продолжал пить, а остаток воды вылил себе на ноги.

– А после того как путник утолит жажду, для чего нужен ковшик для воды? – спросила Сепфора.

– Одного путника не существует. Все люди – путники. А жажда, как и вода, есть дар Божий.

– Поистине ты говоришь как пророк, – сказала Сепфора. – А еще я слышала, что ты Мессия. Означает ли это, что с твоих уст больше не слетают обычные слова?

– Женщина! – вскричал Симон-Петр, подняв руку то ли негодуя, то ли угрожая.

Однако Сепфора только пожала плечами.

– Повторяю, я искала тебя. Но неужели ты вернулся, чтобы просто добавить несколько слов к тем, что уже есть в Книгах?

– Учитель, заставь эту женщину замолчать! – воскликнул Симон-Петр.

– Если ты не в состоянии услышать, что хотят сказать люди, – откликнулся Иисус, – как же ты заставишь их слушать тебя? – И, повернувшись к Сепфоре, заговорил с ней: – Кого ты ищешь? Если он не пророк и не Мессия, значит, это муж.

– Мой брачный возраст давно миновал, – сказала Сепфора. – Вечером, после того как ты покинул Скифополь, мне снилось, что мои руки дотянулись до звезд. Я их срывала и бросала в корзины, привязанные к моим бедрам.

Подошли Фома, Андрей и Варфоломей. Она посмотрела на молчавших учеников и повернулась к Иисусу.

– Нет, я не искала мужа. Я устала от мужчин, от всех мужчин, от героев и рабов, от этой бесчисленной армии, которая бродит между пеленками и саваном. Я устала от этих пожирателей золота и плоти. Я полагала, что ты действительно мог бы быть Мессией, поскольку ты, похоже, упал с неба, и я даже не знаю, что ты ешь. Но не золото и не плоть! Но ты и не священник, иными словами, не писец и не охранник Бога!

Она обвела дерзким взглядом учеников.

– Скажи им, Иисус. – Она знала его имя и назвала его по имени, что не осмеливался делать ни один из учеников! – Скажи этим мужчинам, которые идут за тобой, почему столько иудеев переходят в другую веру. Если бы они это знали, они не бросали бы презрительные взгляды на такую женщину, как я, или на тех, кто не скрывает свои испорченные сердца под филактериями, кто не смеется из страха показать свои гнилые зубы!

– А почему иудеи переходят в другую веру? – спросил Иуда Искариот с едва заметной улыбкой.

– Как зовут тебя? – обратилась к нему Сепфора.

– Иуда Искариот.

– Искариот! Мне требуется зеркало, человек! Разве ни у кого из вас нет зеркала, чтобы Искариот смог узнать, почему иудеи переходят в иную веру? – Наклонившись к Иуде, она произнесла: – Разве ты не видишь то, что способен разглядеть и ребенок? Разве ты не замечаешь, что ты больше не мечтаешь и не радуешься? Ты грустишь, Иуда! Мы, иудеи, устали от грусти! Ты дышишь страхом и предрассудками! Что этот человек делает у тебя, Иисус? – уже кричала Сепфора. – Он стоит не больше, чем доктора Закона, которые отворачиваются, едва заметив меня, поскольку сладострастие может сорвать с них чопорные маски!

– Эта женщина пьяна! – воскликнул Искариот.

Ученики ждали хоть слова, хоть жеста Иисуса. Дорогая Сепфора, чувствительная душа, сестра моя, нет, я не охранник Бога. Правда, этот человек скучен, но я не хочу унижать его, поскольку вполне возможно, что его глаза начали раскрываться. Она уперла руки в бедра.

– Я ухожу, – сказала Сепфора. – Но прежде вам скажу, в чем вы правы: вы идете вслед за этим человеком, который превосходит вас в тысячу раз. Он и в самом деле послан нам небесами. Я буду говорить это в городе.

К ученикам присоединились и зеваки.

– Ты точно Мессия? – спросил один из них. – Мессия, пришедший к самаритянам? Ты станешь нашим царем?

– Вы не нуждаетесь в царе, – ответил Иисус. – Вам необходимо лишь научиться разделять славу Господа.

– Если ты не Мессия, то кто же ты?

– Скажи им! Скажи им, что ты Мессия! – кричал Симон-Петр. – Он Мессия, – сказал он, обращаясь к толпе.

– Разве Бог не есть царь над всеми людьми? – спросил, повысив голос, Иисус, словно не слышал призыва Симона-Петра. – Почему вы столь нетерпеливо ждете прихода Мессии, иными словами, земного царя? Даже если он послан Богом, разве сможет Мессия сделать то, что вы не способны сделать сами? Лучше обратитесь к Богу, нашему истинному царю.

– Значит, ты не Мессия, – произнес другой. – Так что же тогда ты собираешься делать?

– Я принес вам Его слово, и я говорю вам, что настало время жатвы.

– Еще несколько месяцев придется ждать следующей жатвы, – возразил еще один. – А что пожнем мы?

– Если вам нечего пожинать, то только потому, что сеятель бросил зерна на ветер, а птицы съели их. Но если зерно было брошено в борозды, значит, ваши амбары будут ломиться от собранного урожая.

– О чем он говорит? – спросил какой-то мужчина, стоявший и толпе.

– Они не понимают тебя, – прошептал Симон-Петр, – скажи им, что ты Мессия!

– Один сеет, другой пожинает урожай, – продолжал Иисус. – Для вас настало время собирать урожай, который другие посеяли.

Ученики заволновались. Вдруг Искариот выкрикнул:

– Славьте Мессию!

Те, кто не расслышал слов о жатве и урожае, подхватили его призыв.

– Славьте того, кто принес вам слово Иеговы! Вместе с ним снимается великая заря!

Крики усилились. Иисус испытывал разочарование. Они не поняли его. Они прервали его и славили как того, кем он не был. Они радостно пожимали ему руки, но их одурачили. А сколько радости, Сколько ожидания читалось на лицах! Да как же можно было их разуверить?! Непонимание! Они принесли еду и уговаривали его остаться в Сихеме.

– Да, конечно, мы останемся, – уверял их Симон-Петр.

Но ради кого? Иисус искал глазами Сепфору, однако в этой толпе он был единственным, кто улавливал аромат морозника, хны и земли.

Иисус не вспоминал об этом эпизоде до тех пор, пока они не собрались покинуть город. Впрочем, во время пребывания в Сихеме он нечасто встречался с учениками, за исключением Иоанна, который постоянно держался подле него, словно прирученная газель. Молчаливый, отрешенный, с глазами, полными страха. Ученики же встречались с людьми, которые хотели понять, что он говорил, и убедиться, что он действительно Мессия. Они ели и пили по нескольку раз в день, а когда он призвал их к себе, они отнюдь не были трезвыми. С темными кругами под покрасневшими глазами, зевающие, они выглядели помятыми при холодном свете зимнего утра. Даже Фома, человек, умудренный опытом, и Иаков, обладавший от природы спокойным нравом, походили на сов, застигнутых врасплох ярким светом дня.

– У некоторых есть уши, но они не слышат, – саркастически произнес Иисус. – Возможно, некоторые из вас жаждут быть Мессией?

– Если ты не хочешь быть Мессией, нужно, чтобы кто-нибудь им стал, – сказал Искариот.

– Путь свободен, – ответил Иисус.

– Но я не умею лечить людей, – возразил Искариот.