Джон взял ее за руки:

– Тебе надо было послать мне записку, и я бы пришел за тобой. Не так уж я занят в лавке, чтобы не беспокоиться о твоем благополучии. Я провожу тебя домой, но ты подумай о моем предложении. Больше всего на свете я хочу, чтобы мы дали друг другу клятву.

– Я тоже люблю тебя, Джонатан. И я обещаю подумать об этом.

Джон помог ей подняться.

– Испанский корабль. Моя сестра влюблена в графа. Даже не знаю, чем все это кончится.

Глава 15

С раннего утра Розалинда работала не покладая рук – дома и в лавке. Вечером ей еще пришлось вытерпеть визит своего суженого и посидеть с ним в гостиной. К счастью, недолго, ибо ему нужно было идти к испанской делегации. Розалинда вздохнула с облегчением, когда Тренчард ушел, не получив ни малейшего удовольствия ни от его общества, ни от выпрошенного им поцелуя в щечку.

Полночь. Теперь все в доме легли спать, а Розалинда сидела в комнате перед зеркалом, изучая свое отражение. У нее болела голова. Она поднесла руку ко лбу и разгладила появившиеся от усталости морщинки. Надо успокоиться. Сегодня ей надо покинуть дом и проникнуть на «Чашу».

Девушка поспешно выпрямилась, откинула назад косы и завязала их в узел, потом собрала чистое белье. Надо торопиться – неизвестно сколько времени понадобится, чтобы попасть на корабль.

Розалинда открыла дверь и прислушалась. Из главной спальни доносился храп отца. У конюшни лаяла собака, и эхо жутко гаркало ей в ответ.

Глядя на деревянный пол в коридоре, Розалинда подумала о близких и любимых людях, которых она оставляла, и прочла две молитвы. Одну о матери – пусть ребеночек в ней растет здоровый и сильный. Вторую – об отце: чтобы его здоровье не ухудшалось до ее возвращения. За последнюю неделю ему не стало хуже, но и лучше тоже не было. Потом она помолилась обо всей семье – о сестрах и братьях и в особенности о Джонатане. После ее отъезда все останется на нем. Она прошептала отдельную молитву о Джонатане.

Взгляд Роз упал на верхнюю ступеньку, и она вспомнила, как Анжелика, еще совсем маленькая, сидела здесь и кричала, чтобы Розалинда отнесла ее вниз. К глазам подступили слезы. Вдруг ей показалось, что в холле кто-то есть.

«Успокойся, – приказала себе Роз. – Это только мое отражение в зеркале». Она стала разглядывать себя, но лицо под накидкой было бледным и испуганным. Как больно расставаться с родителями!

В холле скрипнула дверь. Розалинда нырнула в свою комнату и закрыла дверь. Может быть, мать вышла выпить воды. Послышались чьи-то шаги, и в дверь постучали.

Розалинда похолодела от страха. Ведь она в дорожном костюме!

Дверь медленно отворилась, и появилась голова Джонатана.

Он молча вошел и сделал си знак отойти к окну, подальше от двери.

– Ты готова? Проводить тебя на корабль?

На сердце потеплело, когда она поняла, что он пришел помочь ей. Никогда еще он не был таким внимательным. Все же она заставила себя отказать ему:

– Я должна идти одна. Но ты можешь помочь. Втяни простыню в окно, когда я уйду.

– Втянуть… – Глаза Джонатана распахнулись, словно ставни. – Ты полезешь в окно? – Он посмотрел вниз. – Ты погибнешь.

– Не погибну. – Розалинда надела старые перчатки. – Пожалуйста, отдай письмо отцу. Завтра утром, но не рано, чтобы я уже была далеко. Я вернусь через месяц.

Джон недоверчиво покачал головой:

– Боже мой, Розалинда! Какая ты упрямая! Почему ты не можешь выйти с черного хода? Я запру за тобой.

– Чтобы я разбудила кухарку? – Розалинда уничтожающе посмотрела на брата. – У нее такой чуткий сон, и она так преданно охраняет свою драгоценную кухню. Нет, я полезу в окно. Мне не впервой.

– Ты уже лазила? Когда?

Джон испуганно смотрел, как она скручивает простыню и привязывает ее к кровати. Розалинда завязала крепкий узел и спустила простыню из окна.

– Я часто лазила в окно в Лондоне, когда была помоложе. И никто никогда не знал. Почему, ты думал, на мне все время все рвалось?

Сейчас Джону было не до шуток.

– Бог с тобой, Розалинда. Я буду молиться тебе. Обязательно.

– Заботься о маме и папе.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал Джон крепко, по-мужски пожав сестре руку.

Через минуту Роз ощутила под ногами твердую землю и помахала Джону, Он втянул простыню в окно и долго смотрел, пока ее фигурка в темной накидке не исчезла в конюшне. Вот она вывела свою кобылку с окутанными мешковиной копытцами и исчезла за углом дома.

Джон немного подождал, затем спустил простыню в окно и последовал за старшей сестрой.

Улицы Западного Лалуорта были пусты, даже пивная закрыта на ночь. Розалинде нужно было проскакать много миль на юг – в Пул. Она выбрала кратчайшую дорогу через центр города. Конечно, ее могут увидеть, но что поделать? Надо торопиться, иначе корабль уйдет без нее.

Дом Джорджа был освещен. Тренчард развлекал испанцев, а от них в Западном Лалуорте одни беспокойства: пристают к девушкам по всему городу, надоедают приказчикам в магазине, требуя снизить цены. Зато на какое-то время испанцы отвлекли от нее Тренчарда и еще просветили его, что шерсть в Антверпене идет по баснословно высокой цене.

А граф все еще в Лондоне, поэтому о нем можно не думать. Уж он-то не помешает ей, а если его Морские Бродяги побеспокоят ее на море, то Кристофер Говард за это поплатится.

Пол Саттон вышел проветриться перед ужином. Он дышал воздухом и лениво смотрел на скачущую мимо лошадь и вдруг весь напрягся, ибо сразу узнал Розалинду Кэвендиш, посмотрел ей вслед маленькими хитрыми глазками и быстро вошел в дом своего господина.

Розалинда спешила в Пул. Дорога показалась ей длинной, и она прильнула к своей кобыле, обнимая ее теплую шею, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Дважды она вздрагивала от шороха и тревожно оглядывалась. «Ничего страшного, – успокоила она себя. – скорей всего ночная птица ил бездомная собака».

Когда вдали показалась набережная Пула, Розалинда облегченно вздохнула и спрыгнула с кобылы. Снимая тяжелое седло, она погладила спину животного:

– Прости, моя девочка, я забыла причесать тебя. И мне следовало взять с собой овса для тебя. – Отчего-то она медлила, не желая расставаться с кобылой и все обнимая гладкую теплую шею.

Но мешкать было нельзя.

Надев на кобылу удобную узду, Розалинда привязала ее в сарайчике возле отцовского склада. Утром, когда люди выйдут на работу и увидят ее, все будут знать, где Розалинда. Нельзя только, чтоб отец волновался.

Подойдя к воде, она стала искать какую-нибудь лодку. «Чаша» стояла на якоре лишь наполовину в воде. На корабле двое дозорных – она сама поставила их. Один должен стоять на корме, другой – на носу. Между двумя дозорными она установила бочку. Одну-единственную пустую бочку среди остальных, наполненных питьевой водой. В ней-то она и спрячется, пока корабль не выйдет в открытое море.

Найдя маленькую шлюпку, она развязала веревку, подняла юбки и… вдруг услышала шаги. Она обернулась.

– Что вы… – она не договорила, ибо внезапно почувствовала безумную боль в голове, пошатнулась и упала почти в объятия незнакомца. Тщетно она выворачивалась из его крепких рук. Мысли ее заволоклись туманом, в глазах потемнело. Изо всех сил Розалинда сопротивлялась жгучей боли и ослепляющей темноте, но ноги подкосились, и она упала на колени.

Проснулась она скорее рассерженная, нежели испуганная. Казалось, прошла целая вечность. Застонав, Розалинда села и ощупала голову. Проклятый негодяй, так ударить ее! Она открыла глаза, поморщилась от боли и попыталась понять, где находится.

В комнате была дорогая мебель, кровать с вышитыми занавесками. На стене висел дорогой мужской костюм и несколько шляп. Посередине комнаты возвышался полированный стол из вишневого дерева, возле него – выдвинутый стул, словно кто-то только что сидел здесь. Множество свечей освещало комнату.

Осторожно встав на ноги, Розалинда сделала несколько шагов. Перед глазами заплясали черные точки, и она схватилась за кровать, чтобы не потерять сознание. Постепенно туман перед глазами рассеялся, и девушка подошла к окну.